Курица
Семен никогда не отличался особым умом, искромётным юмором и всяческими талантами. Он был обычный мужик. Он и сейчас такой. Поесть, поспать, поорать на футболистов. А можно и на биатлонистов. Тут не суть важно. Лишь бы поорать на кого-то из телевизора. Иногда достается и Розе Сябитовой.
Когда мы встретились, он был весь избит. Худенькие ножки еле выдерживали его вес и то и дело выворачивались коленками вперед. Недокузнечик какой-то. Глаза все время съеживались в болезненной судороге, а торчащие коленки подворачивались к животу в поисках хоть какого-то тепла. Тепла живого тела.
Ему не хватало любви и заботы. Женской ласки. Остальные мужики в их компании его не понимали. Главное, чтобы кормили и было, где бросить тушу. А что еще надо?
Я долго смотрела на Семена, когда застала его в магазине, забившегося в темный дальний угол. Он ни на кого не обращал внимания. Он просто хотел, чтобы его не трогали. Совсем. Никогда. Я бы, наверное, так и сделала. Хотя… Кого я обманываю… Я всегда собираю всех убогих. Может, я сама такая же? Хотя меня никто никогда не бил (баскетбольный мяч на уроке физкультуры я не считаю) и я не сплю в магазине.
В тот день я бродила по магазинам с подругой. Моя Лена. Вечная батарейка в обтягивающем платье. Чтобы она и не обратила внимание на мужчину, пусть даже на такого? Апокалипсис в 2012 году не случился только из-за Лены! Вселенной интересно, сколько еще она совратит мужских сердец и сколько вынесет платьев с летней распродажи. Естественно, она стала обсуждать со мной этого бомжеватого самца. Причем, на весь магазин! Мне стало даже стыдно. Не потому, что мы как две оглашенные спорили о моральной стороне такой жизни. А потому, что я хотела пройти мимо.
В общем, я забрала его с собой. Домой. Продавцы этого магазина проводили меня молчанием и взглядами, в которых читалось сострадание и маленькая выручка за день.
Когда я привезла Семена домой, мама была в шоке. Она не знала, что наша квартиры стала центром паллиативной помощи больным. Кот несмело обнюхал нового сожителя, скосил глаза на меня, на маму, на домашний телефон, видимо, переживая, что у него нет пальцев и он не может позвонить папе и сказать, что его женщины сошли с ума. Кот опустил усы и поплелся в другую комнату, недовольно оглядываясь на Семена. Он боялся, чтобы тот его не заразил и его роскошная шиншилловая шуба не пострадала от какой-то чумки городского бомжа.
На всякий случай кот стал вылизываться чаще и тщательнее и начал приглядывать из-за угла за своими чашками.
Первое время мы думали, что Семен умрет. Ему явно не здоровилось. Врача я не звала. Мне было стыдно его показывать. Но спустя 2 недели Семен стал бодрее, начал разговаривать, хоть и невнятно, ходить. Ну как ходить. Переваливался с ноги на ноги, цеплялся за стоящие рядом предметы, тяжело дышал и как-то странно смотрел за спину, словно искал хвост, а его все время не было. Потом косился на меня. Точно, я украла хвост.
Он начал жиреть. Потом танцевать. А потом стал приставать к моей Сонечке. Она младшенькая. Она надувала щеки, когда он подходил с бравым взглядом полного жизни самца, и уходила в другую сторону. Семен следовал за ней, пока не получал от Соньки тумаков. После двух-трех ударов в голову Семенова прыть куда-то исчезала и он снова смотрел на меня, как на спасительницу и просил еды.
Потом у них с Соней все наладилось Они стали жить вместе. А Соня у меня редкая красавица. На ней бы женился любой. Но она вся в меня. Поэтому все вышло, как вышло. Свадьбы не было, просто мы с родителями купили им новое жилье.
И все бы ничего, но Соня через лет пять умерла от болезни. Мы ее похоронили. Плакали. Ее маленькое нежное тоненькое тельце просило не забывать ее. Семен был убит. Он сидел рядом с ее хрупким телом несколько часов, никого не подпуская.
Семен - это попугай.
Как и Соня.
Сейчас Семен сильно изменился с тех пор, когда мы с Леной впервые увидели его в той богадельне для попугаев. У него отрос шикарный павлиний хвост (да-да), наросли перья, хотя изначально он был почти лысый, перышки благодаря заботе и ласке получили переливающийся здоровый окрас, а какие у него пуховые штаны, товарищи!!! В них Семена можно пускать в путешествие к белым медведям!
После смерти Сони попугайчик не ел неделю, не разговаривал две, почти не двигался три. Спустя почти месяц Семен стал фанатом телевидения, особенно Первого канала. А в «Орле и Решке» вообще все неправильно показывают. А как плохо играют наши футболисты, это просто кошмар. Ни один пинок мужиков в трусах и модных гольфах не ускользает от пристального птичьего взгляда. Да и прически Андрей Малахова Семену нравятся не каждый день. Можно просто включить телевизор в комнате и уходить. Семен сам поспорит с журналистами, сам помирится с ними, пожует чего в процессе. Главное, успевать приносить новую порцию его птичьих чипсов.
В общем, Семен начал искать общение везде.
Особый прикол, это издевательство над котом. Семен научился натурально мяукать, настолько натурально, что так не умеет ни наш кот, ни один телевизионный Вискас. Семен зовет кота мяуканьем. Наш старый дурак бежит со всех толстых лап в комнату, а там - пустота и перья в воздухе. Кот садится посреди комнаты, обводит пустоту глупым взглядом и останавливает круглые глаза на клетке с попугаем. Тот не выдерживает и начинать дико ржать. Кот печально опускает уши и уходит обратно на свою подушку. Никакого уважения к старости…
Сейчас Семен пугает меня. Он научился пародировать смыв унитаза, пока стоял в папином карцере. Дело в том, что мой папа не любит, когда Семен орет, поэтому выставляет его дребезжащую от попугайских конвульсий клетку в туалет. Когда я остаюсь дома вечером одна, и темнота пугает меня шорохами и зловещими тенями от плюшевых игрушек, Семен начинает смывать. Натурально. Скоро он научится чихать или говорить «Будь здорова». Тогда я, наконец, пойму, по какому принципу завязывается смирительная рубашка.
А пока мы просто живем. Все вместе. Нас много и мы без тельняшек. Нас много, а квартира маленькая. Но это нас не смущает. И наши сердца готовы вместить еще одного бомжика. Будь он четырехлапый или пернатый. Хвостатый или зубастый. Главное, не пройти мимо…
Когда мы встретились, он был весь избит. Худенькие ножки еле выдерживали его вес и то и дело выворачивались коленками вперед. Недокузнечик какой-то. Глаза все время съеживались в болезненной судороге, а торчащие коленки подворачивались к животу в поисках хоть какого-то тепла. Тепла живого тела.
Ему не хватало любви и заботы. Женской ласки. Остальные мужики в их компании его не понимали. Главное, чтобы кормили и было, где бросить тушу. А что еще надо?
Я долго смотрела на Семена, когда застала его в магазине, забившегося в темный дальний угол. Он ни на кого не обращал внимания. Он просто хотел, чтобы его не трогали. Совсем. Никогда. Я бы, наверное, так и сделала. Хотя… Кого я обманываю… Я всегда собираю всех убогих. Может, я сама такая же? Хотя меня никто никогда не бил (баскетбольный мяч на уроке физкультуры я не считаю) и я не сплю в магазине.
В тот день я бродила по магазинам с подругой. Моя Лена. Вечная батарейка в обтягивающем платье. Чтобы она и не обратила внимание на мужчину, пусть даже на такого? Апокалипсис в 2012 году не случился только из-за Лены! Вселенной интересно, сколько еще она совратит мужских сердец и сколько вынесет платьев с летней распродажи. Естественно, она стала обсуждать со мной этого бомжеватого самца. Причем, на весь магазин! Мне стало даже стыдно. Не потому, что мы как две оглашенные спорили о моральной стороне такой жизни. А потому, что я хотела пройти мимо.
В общем, я забрала его с собой. Домой. Продавцы этого магазина проводили меня молчанием и взглядами, в которых читалось сострадание и маленькая выручка за день.
Когда я привезла Семена домой, мама была в шоке. Она не знала, что наша квартиры стала центром паллиативной помощи больным. Кот несмело обнюхал нового сожителя, скосил глаза на меня, на маму, на домашний телефон, видимо, переживая, что у него нет пальцев и он не может позвонить папе и сказать, что его женщины сошли с ума. Кот опустил усы и поплелся в другую комнату, недовольно оглядываясь на Семена. Он боялся, чтобы тот его не заразил и его роскошная шиншилловая шуба не пострадала от какой-то чумки городского бомжа.
На всякий случай кот стал вылизываться чаще и тщательнее и начал приглядывать из-за угла за своими чашками.
Первое время мы думали, что Семен умрет. Ему явно не здоровилось. Врача я не звала. Мне было стыдно его показывать. Но спустя 2 недели Семен стал бодрее, начал разговаривать, хоть и невнятно, ходить. Ну как ходить. Переваливался с ноги на ноги, цеплялся за стоящие рядом предметы, тяжело дышал и как-то странно смотрел за спину, словно искал хвост, а его все время не было. Потом косился на меня. Точно, я украла хвост.
Он начал жиреть. Потом танцевать. А потом стал приставать к моей Сонечке. Она младшенькая. Она надувала щеки, когда он подходил с бравым взглядом полного жизни самца, и уходила в другую сторону. Семен следовал за ней, пока не получал от Соньки тумаков. После двух-трех ударов в голову Семенова прыть куда-то исчезала и он снова смотрел на меня, как на спасительницу и просил еды.
Потом у них с Соней все наладилось Они стали жить вместе. А Соня у меня редкая красавица. На ней бы женился любой. Но она вся в меня. Поэтому все вышло, как вышло. Свадьбы не было, просто мы с родителями купили им новое жилье.
И все бы ничего, но Соня через лет пять умерла от болезни. Мы ее похоронили. Плакали. Ее маленькое нежное тоненькое тельце просило не забывать ее. Семен был убит. Он сидел рядом с ее хрупким телом несколько часов, никого не подпуская.
Семен - это попугай.
Как и Соня.
Сейчас Семен сильно изменился с тех пор, когда мы с Леной впервые увидели его в той богадельне для попугаев. У него отрос шикарный павлиний хвост (да-да), наросли перья, хотя изначально он был почти лысый, перышки благодаря заботе и ласке получили переливающийся здоровый окрас, а какие у него пуховые штаны, товарищи!!! В них Семена можно пускать в путешествие к белым медведям!
После смерти Сони попугайчик не ел неделю, не разговаривал две, почти не двигался три. Спустя почти месяц Семен стал фанатом телевидения, особенно Первого канала. А в «Орле и Решке» вообще все неправильно показывают. А как плохо играют наши футболисты, это просто кошмар. Ни один пинок мужиков в трусах и модных гольфах не ускользает от пристального птичьего взгляда. Да и прически Андрей Малахова Семену нравятся не каждый день. Можно просто включить телевизор в комнате и уходить. Семен сам поспорит с журналистами, сам помирится с ними, пожует чего в процессе. Главное, успевать приносить новую порцию его птичьих чипсов.
В общем, Семен начал искать общение везде.
Особый прикол, это издевательство над котом. Семен научился натурально мяукать, настолько натурально, что так не умеет ни наш кот, ни один телевизионный Вискас. Семен зовет кота мяуканьем. Наш старый дурак бежит со всех толстых лап в комнату, а там - пустота и перья в воздухе. Кот садится посреди комнаты, обводит пустоту глупым взглядом и останавливает круглые глаза на клетке с попугаем. Тот не выдерживает и начинать дико ржать. Кот печально опускает уши и уходит обратно на свою подушку. Никакого уважения к старости…
Сейчас Семен пугает меня. Он научился пародировать смыв унитаза, пока стоял в папином карцере. Дело в том, что мой папа не любит, когда Семен орет, поэтому выставляет его дребезжащую от попугайских конвульсий клетку в туалет. Когда я остаюсь дома вечером одна, и темнота пугает меня шорохами и зловещими тенями от плюшевых игрушек, Семен начинает смывать. Натурально. Скоро он научится чихать или говорить «Будь здорова». Тогда я, наконец, пойму, по какому принципу завязывается смирительная рубашка.
А пока мы просто живем. Все вместе. Нас много и мы без тельняшек. Нас много, а квартира маленькая. Но это нас не смущает. И наши сердца готовы вместить еще одного бомжика. Будь он четырехлапый или пернатый. Хвостатый или зубастый. Главное, не пройти мимо…