Кленозеро, могила в лесу...
Из воспоминаний
члена союза писателей Анатолия Васильевича Петухова:
«…Я вырос на исконно вепсской земле, в Шимозерье - это большой куст деревень на Вепсовской возвышенности, к югу от Онежского озера. Там уже в XV веке было более 20 поселений вепсов, и это число постоянно росло. Вепсы Шимозерья были государственными крестьянами и в этом имели преимущество по сравнению, например, с олонецкими вепсами, находившимися в крепостной зависимости. Родился я в 1934 году и поэтому хорошо помню довоенное время. Ребят в деревнях было много, и детство я вспоминаю как счастливую пору: всякие игры, особенно на улице, рыбалка на озерах и речках, обилие грибов и ягод в лесах… Численность вепсов в Шимозерье к началу Великой Отечественной войны превышала 5 тысяч человек. По переписи 1932 года вепсы здесь составляли 98% населения, русские - это были преимущественно служащие государственных учреждений - менее 2%. Мой отец, учитель, чистокровный вепс, в 30-е годы был единственным в Шимозерье человеком, который имел высшее педагогическое образование.
Война подступила к Шимозерью очень близко: с начала блокады Ленинграда моя родина находилась в прифронтовой полосе. Фронт был за Оштой, нашим райцентром, всего в 48 километрах от моей деревни.
Враг был отброшен от наших деревень только в июне 1944 года: когда блокада Ленинграда была снята, фронт стал отодвигаться на запад. Мы ждали, что жизнь постепенно будет налаживаться, но стало еще труднее. К концу войны населения в Шимозерье осталось немногим более полутора тысяч человек, мужчин с войны вернулись единицы. Дорога в Ошту, райцентр, была проезжей только в сухую погоду летом и в сильный мороз зимой, причем проезжей только для лошади. Шимозерских деревень было больше 60, и все самое необходимое везде приходилось возить на волокушах: две жерди, они же оглобли, поперек перебивались досками, на доски укладывался груз, и лошаденка волоком его тащила. Так доставляли керосин, соль, муку по всему Шимозерью. Не было электричества, керосина не хватало - в избах жгли лучины.
На четвертом курсе Вологодский обком партии отозвал меня на работу в сельхозотдел «Красного Севера», выпускные экзамены я сдавал уже в Заочной Высшей партийной школе при ЦК, получив диплом с отличием. Став корреспондентом областной газеты, я сразу занялся вепсской темой. Первые мои статьи были «Потомки легендарной чуди» (Красный Север, 8 января 1967 г.) и «В краю отдаленном, благодатном» (Красный Север, 29 апреля 1967 г.). В ходе работы над этими публикациями я поднял архивные документы - протоколы заседаний бюро обкома партии, где обсуждались вопросы о целесообразности переселения вепсских колхозов и изменение границ районов, когда соседние вепсские сельсоветы оказывались в границах разных районов. Локальная территория вепсских поселений стала рваться.
Вепсы, не желавшие переселяться, куда велят, на общих сходах выбрали ходоков и отправили на Урал, в Карелию, в Ленинградскую в Архангельскую области, чтобы искать место для переселения. В результате вепсы Шимозерья приняли решение объединиться с колхозами Подпорожского района Ленинградской области, где тоже проживали вепсы. Моя мать уезжала последней, это был 1959 год. Шимозерье закончило свое существование…»
В годы Великой Отечественной войны на рубеже Ошта - Водлица были остановлены, а затем далеко отброшены немецко-фашистские войска, рвавшиеся к Череповцу и Вологде.
Единственной артерией, идущей из глубин обжитой вепсами территории, была большая дорога от Шимозера до Ошты. В довоенное время она круглый год содержалась в проезжем состоянии. Ее берегли, ее ремонтировали, ею дорожили. В годы войны она стала дорогой жизни для полутора тысяч эвакуированных ленинградцев, которых приняло под свой кров Шимозеро. По ней шли в наступление на захватчиков и наши воины (фронт находился под Оштой, всего лишь в полусотне километров от Шимозера). Но в послевоенные годы большая дорога без ремонта и присмотра пришла в запустение. Жизненно важная для шимозерских вепсов артерия, по которой прежде подвозили продовольствие и товары первой необходимости, замирала на долгие месяцы в пору весеннего половодья и осенней распутицы.
От Бабаево до Шимозера также вела небольшая проселочная дорога.
Была построена и еще одна дорога, ведущая к строящимся оборонительным рубежам в районе Тукшозера. Грузы и людей, привозившихся по железной дороге в Бабаево, перебрасывали автотранспортом, гужевым и пешим порядком, до Пяжозера, где в бывшей школе размещался госпиталь.
Далее, через Кленозеро дорога вела к Нажмозеру, где делилась на три стороны. Одна шла к Шимозеру, вторая - к строящимся оборонительным рубежам на Винницком направлении и третья, которая уходила к болотам Ленинградской области, и вела к Дороге жизни.
Еще зимой мне позвонил водитель отдельного пожарного поста № 117 Алексей Кононов. Он сказал, что его земляк, лесник Николай Логинов, при отводе участка лесосеки обнаружил в лесу могилу с воинской каской. Однако, добраться до тех краев мы смогли только к осени.
В первую экспедицию на УАЗке выехали из Бабаево четыре члена поискового клуба «ЭПРОН» и мои гости из Санкт-Петербурга - свояк с сыном. В Борисове-Судском к нам присоединился Алексей Кононов. Далее мы следовали до Пяжозера, где в д. Григорьевской забрали Николая Логинова.
Вот и Кленозеро.
От него отходит лесовозная дорога, заканчивающаяся на отведенной вырубке. Здесь, прямо у края старой дороги, заросшей сегодня елками выше меня, и находилась на вырубке могила с каской.
Вот и она.
Промеры щупом показали, что это копанная земля. Значит, действительно - могила.
Было принято решение брать разрешение у главы поселения на проведение поисков.
Тем более, что вернувшись к Кленозеру в охотничьем домике прямо на стене была обнаружена еще одна каска времен ВОВ.
Причем, что интересно, на могиле была трехклепка, а на стене домика - шестиклепка.
По базе ОБД получалось, что в этих краях была могила Потрепалова Максима Кузьмича, которая числится перенесенной в братскую могилу в селе Ошта, Вологодской области. Но её месторасположение - южнее Кленозера. А эта могила находилась севернее…
Продолжение следует.