Стены из Хрусталя
Прода Стенок, такая ангстовая, что мы с Кэрри обрыдались, пока ее писали. Всех жалко :( Так что я в своем репертуаре, лечу ангст в жизни ангстом в нетленке.
ГЛАВА 17
Несмотря на их давешнюю размолвку, Генри засиделся у Стивенсов до вечера. Из окна Уолтер пронаблюдал, как его приятель о чем-то быстро переговорил с новоявленными охотниками на нечисть, после чего отослал их, а сам вернулся в дом и еще долго извинялся за их нежданный-негаданный набег - мужланы, что с них возьмешь? Даже помог Уолтеру вымести апельсиновые корки из-под ковра и подпереть покосившуюся елку. За этим занятием их застала миссис Стивенс, но ничего не сказала, только прикусила губу и посмотрела на Генри, как древнерусский князь на татаро-монгольского лазутчика. Тот проигнорировал ее более чем красноречивый взгляд и преспокойно задержался до ужина. Ввиду занятости хозяйки, трапезу составили тосты и комки масла, из которых она хотела слепить волков на холмах возле замка, но в последний момент передумала. За ужином все трое сидели молчком, лишь изредка журчала струя полуостывшего чая да ножи для масла тихо позвякивали, опускаясь на тарелки. Несколько раз мистер Стивенс пытался разговорить жену, пусть даже на тему грядущей выставки, но она отвечала односложно. Заметно было, что присутствие Генри ее тяготит, однако выставить приятеля за порог Уолтеру мешала природная деликатность.
После трапезы они направились в гостиную, где Эвике уселась в углу, отгородившись экраном от жарко натопленного камина, и достала из-под кресла корзину с зеленой пряжей. В умилении Уолтер пронаблюдал, как жена вяжет пинетки, хотя эта картина была далека от идиллической, ведь Эвике так лихо колола спицами воздух, словно протыкала глаза невидимому врагу.
Несмотря на поздний час, Генри и не думал уходить. Он расположился в кресле по соседству, развернул газету и откинулся на спинку, напоминая пассажира, явившегося на перрон часа за три до прихода поезда и готового к длительному ожиданию. Время от времени он с громким шелестом опускал газету и смотрел на часы на каминной полке. На них же поглядывала и Эвике. Казалось, что оба затеяли игру с известными только им правилами, Уолтер же остался не у дел. Их молчаливое противостояние начинало его злить, и когда он готов был стукнуть кулаком по столу - предварительно убрав с него чайный сервиз, чтобы ничего не разбилось - и потребовать объяснений, послышался скрип подъезжающего экипажа.
-Кто же это в такой час?
-Это ко мне, - подала голос жена.
-К тебе?!
Невозмутимая Эвике сунула вязанье обратно в корзину, схватила шаль со спинки кресла и направилась в прихожую. Но Уолтер ее опередил. Приоткрыв парадную дверь, он увидел, как две женщины выходят из кэба и, одернув юбки, направляются к его дому, о чем-то тихо переговариваясь. Ему почудилось, что в каждом их движении затаилось коварство и что шлейфы их платьев хлещут из стороны в сторону, как хвосты хищных кошек, почуявших добычу.
Гизела огляделась по сторонам: тот самый дом, где она уже была однажды и где получила столь негостеприимную встречу. В тот раз она бежала от Маргарет, теперь же Маргарет была по ее сторону баррикад, согласившись поехать с ней. Снежинки медленно кружились в свете фонаря, мягко падая на мостовую, оседая на волосах и ресницах, и Гизела в очередной раз подумала, насколько же она ненавидит Англию. С тех самых пор, как они приехали сюда, и каждую секунду после.
В одной руке она держала письмо Эвике, другой нервно теребила локон.
-Что же она хочет сказать? Неужели извиниться? - вопрос относился скорее к воздуху, чем к Маргарет. - Это все так странно!
-Главное, через порог не перешагивай, Жизель! - забеспокоилась вампирша. - Вдруг это ловушка? Поговори с ней отсюда!
Но Эвике, потеснив мужа, уже стояла на крыльце и махала ей, то ли приветствуя, то ли тоже советую держаться подальше. А за ее спиной появился незнакомый субъект с растрепанными, как со сна, волосами.
Едва ли не впервые Гизела подумала, что предостережение Маргарет может оказаться полезным. Она и представить не могла, что вампирам настолько тяжело живется. Будучи обычной виконтессой в обычном трансильванском замке, переступить через порог она боялась лишь по той причине, что потолок в следующей комнате мог на нее обвалиться.
-Эвике, добрый вечер, - вежливо поздоровалась она, останавливаясь, впрочем, на почтительном расстоянии и всем своим видом выражая вопрос «кто это там притаился за твоей спиной?!»
-Здравствуй, сестричка! - ни с того, ни сего воскликнула Эвике.
Было заметно, что и Уолтера, и неизвестного джентльмена от этих слов передернуло.
-Вы того, ступайте отсюда, - обратилась к ним миссис Стивенс, - а мы с Гизи потолкуем. К чему вам слушать женскую болтовню? А ее компаньонка пусть у ворот подождет.
-Стивенс, неужели ты так все и оставишь? - возмутился второй мужчина.
Их ночная вылазка казалась Гизеле все более странной. Они с Маргарет переглянулись, и та лишь пожала плечами. Не надо было читать ее мыслей, чтобы понять: «Ну и зачем мы сюда пришли? Ничего хорошего здесь тебя не ждет, милая.»
-Мистер Томпсон, я попрошу вас удалиться. Немедленно! - обернулась к нему Эвике.
-Я думаю, нам всем стоит разойтись, - начал Уолтер, поправляя сползшую шаль на ее плече, - и поговорить в другой раз, в более мирной обстановке.
-И не подумаю! Гизела - моя гостья, я ее пригласила!
-Вот видишь, Стивенс, теперь вам никуда не укрыться!
-Я ей доверяю! Полностью! Я бы доверила ей покачать колыбель нашего ребенка, а не то что потолковать со мной в прихожей и не пустить мне кровь!
-Так и будешь смотреть на это? Твоя жена невменяема!
-Прошу прощения, - голос вампирши с легкостью перекрыл воцарившийся гвалт, сохраняя безукоризненно вежливые интонации. Впрочем, легкое раздражение уже звучало и в них. - Возможно, мне следует зайти попозже. Или... встретиться в другом месте?
-Нет, Гизела, иди сюда! - завопила Эвике.
-Гизела, стой! - почти одновременно с ней выкрикнул Уолтер.
-Вы бы определились... - пробормотала она. - Маргарет, подожди меня здесь.
«Все равно не замерзнешь,» - добавила вампирша мысленно.
Тщательно вытерев туфельки о металлическую скобу, вбитую перед ступенями, она начала подниматься и готова была вступить на крыльцо, как вдруг случилось нечто, на что она никак не рассчитывала. Двигаться дальше не получалось. Он просто не смогла сделать очередной шаг, словно наткнувшись на стеклянную стену - о которую, к тому же, ударилась лбом.
- Ч-что... Что это значит?! - воскликнула Гизела удивленно. Эвике смотрела на нее с тем же ужасом, с каким она взирала на невидимый барьер. Даже мистер Томпсон казался озадаченным.
-Это заклинание? - поинтересовался он у Уолтера. Тот руками развел.
-Просто я захотел, чтобы она остановилась, ну и вот...
Тут застонала леди Мардсен.
-Вы подписывали брачный контракт? - обратилась она к Эвике. - Хоть что-нибудь себе выторговали? Хоть толику имущества?
-Так у нас все общее.
-Общее, скажете тоже. Ваш супруг полновластный хозяин дома. А вы никто.
-Но ведь... дом куплен на мои деньги, - и Эвике смущенно посмотрела на мужа, терзаясь, что лишний раз напомнила ему об их финансовом неравенстве. Уолтер так низко опустил голову, словно силился заглянуть себе за пазуху.
-После брака все имущество переходит в распоряжение супруга, - догадался Генри. - Вы же лишь его придаток. Известно ли вам, что вы даже в суд без него не явитесь? Вот стащат у вас кошелек, а, согласно букве закона, судить вора будут за кражу собственности мистера Стивенса с персоны миссис Стивенс.
-Такого быть не может! - возмутилась Эвике.
-Добро пожаловать в прогрессивное общество конца 19го столетия, мэм.
-Ну что, Эвике, довольна этой Англией? Небось даже в услужении у отца и то вольнее было, - прошипела сквозь зубы разгневанная Гизела, которая уже устала тарабанить кулачками о воздух, ставший непроницаемым и жестким. - А с вами, мистер Штивенс, я еще непременно поговорю, и не думайте, что это будет разговор из приятных.
-Ничего не получится, Жизель. Тебе до него не добраться. Он отозвал приглашение.
-Что значит отозвал? - одновременно спросили трое на крыльце.
-Пригласить вампира в дом может любой, хоть поваренок на кухне, но последнее слово всегда за хозяином, ведь только он всецело властвует в своих чертогах. Таковы правила. Наши правила, установленные лордом Марсденом. Он свято блюдет права отцов семейств. В какой-то момент все мужчины начинают думать одинаково, - горько добавила леди Маргарет. - Если мистер Стивенс не захочет, ты не войдешь.
-Но почему бы мистеру Стивенсу этого не захотеть, а? - ввязалась Эвике, дергая Уолтера за рукав. - У тебя что, язык к гортани примерз? Скажи что-нибудь, порадуй нас красным словцом. Например, «проходи, Гизела» - посоветовала она, - или «уходи, Томпсон.»
-Уходите оба.
-Что? - переспросила Гизела. - Я не ослышалась? Так ты платишь нам за гостеприимство, которые мы с отцом оказали тебе в Трансильвании? Это... это не вежливо! - она топнула ножкой.
-Ты и меня прогоняешь, Стивенс? Ну-ну.
Уолтер еще раз посмотрел на Эвике. Когда они поженились, то дали зарок, что будут на равных. Раз они столько вытерпели вместе, раз спасали друг друга, то просто не может быть иначе. Но сейчас, глядя на ее выступающий живот, Уолтер понял, что никакого равенства между ними не получится. Кто-то должен принимать решения. Единовластно.
-Да, я прогоняю вас всех! - взревел он, прижимая к себе женщину, которая опустила руки и и словно одеревенела в его объятиях. - Потому что хочу, чтобы моя жена выносила моего ребенка в спокойной обстановке! Без вампиров. Без охотников на вампиров. Без нервотрепки. Ну не нужны ей сейчас такие потрясения, как же вы все не можете этого понять? Если понадобится, я очерчу дом кругом из мела, лишь бы ни одно чудовище не сумело сюда пробраться и напасть на нее! И на моего ребенка!
-Мне очень жаль, милый, но одно чудовище сюда уже пробралось, - прошипела Эвике, вырываясь, - и это чудовище ты!
Всхлипнув, она бросилась прочь с крыльца и было слышно, как она грузно топает по лестнице, поднимаясь в спальню.
-Прощай, Штивенс, я была о тебе лучшего мнения, - бросила Гизела, разворачиваясь и уверенным шагом направляясь прочь.
Ей хотелось плакать, но сейчас она не могла себе этого позволить. Маргарет обняла ее за плечи и увлекала за ворота. Томпсон, которому Уолтер, прежде чем убежать вслед за Эвике, позволил задержаться на минуту, насмешливо смотрел им вслед. Но уже у самых ворот под ноги Гизелы упала фарфоровая вазочка, к горлышку которой красными нитками был наспех примотан клочок бумаги. Осторожно, чтобы не пораниться об осколки, вампирша подняла его и увидела, что это было объявление о завтрашней выставке скульптур из масла. Эвике смотрела на нее из окна спальни и торопливо выводила пальцем на заиндевевшем стекле «Я приглашаю».
Гизела пыталась сдержаться, но в конце концов она была всего лишь слабой девушкой, поэтому независимо от нее самой слезы побежали по щекам, а она не придумала ничего лучше, как уткнуться в плечо Маргарет и разрыдаться, приговаривая что-то про жестокость и несправедливость этого мира, про то, какой негодяй этот Стивенс, и как она хочет бросить все и вернуться домой к отцу. Все это она пыталась говорить одновременно, так что до Маргарет долетали лишь отдельные слова. Сначала вампирша просто слушала, потом начала ее целовать. Резкие и почти болезненные, как укусы, ее поцелуи сыпались на лоб Гизелы, на ее щеки, даже на подбородок.
-Бедная Жизель! Как же мне тебе помочь? Будь ты джентльменом, я бы поцеловала тебя в губы - как жаль, что ты женщина, а женщины так не целуются. Будь ты... будь... Но я все равно тебя очень сильно люблю. Ты само совершенство, Жизель! Вот ты делай что-нибудь, а я стану тобой любоваться!
На ее лице вновь засияла улыбка, умиротворенная и неподвижная, как у античной статуи. И глаза у нее были такими же пустыми.
Гизела улыбнулась сквозь слезы, обретя поддержку там, где совершенно не ожидала. Но тут же ее посетила мысль, заставившая злиться еще сильнее.
-Где же черти Берту носят?! Ее никогда нет рядом, когда она нужна!
***
-Ознакомьтесь с правилами, - сказала старуха в темном платье и рваных митенках. На голове у нее был неопределенного цвета чепец, который она, вероятно, использовала в качестве прихватки на кухне, половой тряпки и решета.
Пошарив в кармане, вампирша протянул ей три соверена.
-Все, что у меня есть.
-Вот и хорошо, мисс, вот и славно, - сразу подобрела хозяйка гостиницы, сметая монеты себе в фартук. - Но от знакомства с правилами вам не увильнуть. Наш отель недаром зовется «Без Вопросов.» Я не спрашиваю, откуда вы такая явились с утречка пораньше, в измятом платье и с растрепанными волосами, в обмен на ваше обещание неукоснительно следовать правилам.
По узкой улочке уже растекались первые лучи солнца, как ручейки, предвещающие прорыв плотины, и Берта Штайнберг толкнула хозяйку плечом и торопливо захлопнула за собой дверь, прежде чем на нее обрушился поток губительного света. В прихожей было сыро и прохладно, а зеркало на стене - настолько засижено мухами, что в нем не отражались даже люди. На кривой вешалке висели плащи, выглядевшие так, словно тысячу лет пролежали в торфяннике. Трости и зонты стояли в выдолбленной слоновьей ноге, сморщившейся и почерневшей. Убранство гостиницы казалось ветхим донельзя, чихнешь и рассыпется. Наверняка даже здешние клопы приползают не пить кровь постояльцев, а жаловаться им на свою подагру и прочие старческие недуги.
Окинув гостью въедливым взглядом, хозяйка гостиницы послюнявила карандаш и что-то чиркнула на потрепанном листке бумаге, после чего протянула его Берте. Для проформы та рассеяно на него посмотрела, но невольно вчиталась. Среди всего прочего, постояльцам запрещалось травить медведей в помещении гостиницы, устраивать здесь крысиные бега, проводить боксерские поединки и разводить кур на чердаке. Неизменный запрет на сношения с лицами противоположного пола тоже присутствовал. «И своего пола» только что дописала наблюдательная хозяйка. Вампирша чуть не прослезилась. Приятно, когда тебя принимают такой, какая ты есть. Жаль, попробовать себя в таком качестве ей больше не удастся. Гизелу она уже не увидит.
-Я согласна.
Ей достался ключ от комнатушки на третьем этаже, с окном, выходившим на стену соседнего дома. Шторы были задернуты, но Берта на всякий случай скрепила их шпильками. Теперь она понимала, почему древнейшие, самые могущественные вампиры так цепляются за свое существование, даже если это уже не жизнь, а выжимка из жизни, это от эха, пригоршня пыли. Обидно останавливаться, когда продвинулся так далеко. И двух лет не миновало с тех пор, как она сама перешагнула этот порог, но умирать уже не хотелось. Искра сознания, хоть какое-то ощущение себя, лучше, чем совсем ничего. Даже если по своей сути ты чудовище.
А она им была.
Она вспомнила свой первый побег, целью которого было защитить родных от Виктора. Ничего тогда не получилось, он все равно до них добрался. До Гизелы. Теперь ей нужно защитить их от себя - вдруг удастся на этот раз? Тем более, что происходящее зависит только от нее самой. Лорд Марсден правильно рассудил, защелкнув на ней намордник, она же опояшется цепями и забьется в нору.
Она забралась на окаменелый матрас, спихнула на пол подушку, годившуюся разве что на растопку очага, с головой накрылась одеялом, закрыла глаза и погрузилась во тьму. Тьма плескалась вокруг, липла к лицу, заливалась в уши и в ноздри, щекотала гортань. Еще немного, и ее стошнило бы тьмой. День за окном сменился ночью, но Берта не шелохнулась. К ней вернулись образы, не дававшие покоя: слышалось жужжание прялки, скрип двери, открытой пинком, а потом крики, которые уже не прекращались.
Сначала Берта пыталась разобрать, от страха кричат или от радости. Вскоре ей стало все равно.
ГЛАВА 17
Несмотря на их давешнюю размолвку, Генри засиделся у Стивенсов до вечера. Из окна Уолтер пронаблюдал, как его приятель о чем-то быстро переговорил с новоявленными охотниками на нечисть, после чего отослал их, а сам вернулся в дом и еще долго извинялся за их нежданный-негаданный набег - мужланы, что с них возьмешь? Даже помог Уолтеру вымести апельсиновые корки из-под ковра и подпереть покосившуюся елку. За этим занятием их застала миссис Стивенс, но ничего не сказала, только прикусила губу и посмотрела на Генри, как древнерусский князь на татаро-монгольского лазутчика. Тот проигнорировал ее более чем красноречивый взгляд и преспокойно задержался до ужина. Ввиду занятости хозяйки, трапезу составили тосты и комки масла, из которых она хотела слепить волков на холмах возле замка, но в последний момент передумала. За ужином все трое сидели молчком, лишь изредка журчала струя полуостывшего чая да ножи для масла тихо позвякивали, опускаясь на тарелки. Несколько раз мистер Стивенс пытался разговорить жену, пусть даже на тему грядущей выставки, но она отвечала односложно. Заметно было, что присутствие Генри ее тяготит, однако выставить приятеля за порог Уолтеру мешала природная деликатность.
После трапезы они направились в гостиную, где Эвике уселась в углу, отгородившись экраном от жарко натопленного камина, и достала из-под кресла корзину с зеленой пряжей. В умилении Уолтер пронаблюдал, как жена вяжет пинетки, хотя эта картина была далека от идиллической, ведь Эвике так лихо колола спицами воздух, словно протыкала глаза невидимому врагу.
Несмотря на поздний час, Генри и не думал уходить. Он расположился в кресле по соседству, развернул газету и откинулся на спинку, напоминая пассажира, явившегося на перрон часа за три до прихода поезда и готового к длительному ожиданию. Время от времени он с громким шелестом опускал газету и смотрел на часы на каминной полке. На них же поглядывала и Эвике. Казалось, что оба затеяли игру с известными только им правилами, Уолтер же остался не у дел. Их молчаливое противостояние начинало его злить, и когда он готов был стукнуть кулаком по столу - предварительно убрав с него чайный сервиз, чтобы ничего не разбилось - и потребовать объяснений, послышался скрип подъезжающего экипажа.
-Кто же это в такой час?
-Это ко мне, - подала голос жена.
-К тебе?!
Невозмутимая Эвике сунула вязанье обратно в корзину, схватила шаль со спинки кресла и направилась в прихожую. Но Уолтер ее опередил. Приоткрыв парадную дверь, он увидел, как две женщины выходят из кэба и, одернув юбки, направляются к его дому, о чем-то тихо переговариваясь. Ему почудилось, что в каждом их движении затаилось коварство и что шлейфы их платьев хлещут из стороны в сторону, как хвосты хищных кошек, почуявших добычу.
Гизела огляделась по сторонам: тот самый дом, где она уже была однажды и где получила столь негостеприимную встречу. В тот раз она бежала от Маргарет, теперь же Маргарет была по ее сторону баррикад, согласившись поехать с ней. Снежинки медленно кружились в свете фонаря, мягко падая на мостовую, оседая на волосах и ресницах, и Гизела в очередной раз подумала, насколько же она ненавидит Англию. С тех самых пор, как они приехали сюда, и каждую секунду после.
В одной руке она держала письмо Эвике, другой нервно теребила локон.
-Что же она хочет сказать? Неужели извиниться? - вопрос относился скорее к воздуху, чем к Маргарет. - Это все так странно!
-Главное, через порог не перешагивай, Жизель! - забеспокоилась вампирша. - Вдруг это ловушка? Поговори с ней отсюда!
Но Эвике, потеснив мужа, уже стояла на крыльце и махала ей, то ли приветствуя, то ли тоже советую держаться подальше. А за ее спиной появился незнакомый субъект с растрепанными, как со сна, волосами.
Едва ли не впервые Гизела подумала, что предостережение Маргарет может оказаться полезным. Она и представить не могла, что вампирам настолько тяжело живется. Будучи обычной виконтессой в обычном трансильванском замке, переступить через порог она боялась лишь по той причине, что потолок в следующей комнате мог на нее обвалиться.
-Эвике, добрый вечер, - вежливо поздоровалась она, останавливаясь, впрочем, на почтительном расстоянии и всем своим видом выражая вопрос «кто это там притаился за твоей спиной?!»
-Здравствуй, сестричка! - ни с того, ни сего воскликнула Эвике.
Было заметно, что и Уолтера, и неизвестного джентльмена от этих слов передернуло.
-Вы того, ступайте отсюда, - обратилась к ним миссис Стивенс, - а мы с Гизи потолкуем. К чему вам слушать женскую болтовню? А ее компаньонка пусть у ворот подождет.
-Стивенс, неужели ты так все и оставишь? - возмутился второй мужчина.
Их ночная вылазка казалась Гизеле все более странной. Они с Маргарет переглянулись, и та лишь пожала плечами. Не надо было читать ее мыслей, чтобы понять: «Ну и зачем мы сюда пришли? Ничего хорошего здесь тебя не ждет, милая.»
-Мистер Томпсон, я попрошу вас удалиться. Немедленно! - обернулась к нему Эвике.
-Я думаю, нам всем стоит разойтись, - начал Уолтер, поправляя сползшую шаль на ее плече, - и поговорить в другой раз, в более мирной обстановке.
-И не подумаю! Гизела - моя гостья, я ее пригласила!
-Вот видишь, Стивенс, теперь вам никуда не укрыться!
-Я ей доверяю! Полностью! Я бы доверила ей покачать колыбель нашего ребенка, а не то что потолковать со мной в прихожей и не пустить мне кровь!
-Так и будешь смотреть на это? Твоя жена невменяема!
-Прошу прощения, - голос вампирши с легкостью перекрыл воцарившийся гвалт, сохраняя безукоризненно вежливые интонации. Впрочем, легкое раздражение уже звучало и в них. - Возможно, мне следует зайти попозже. Или... встретиться в другом месте?
-Нет, Гизела, иди сюда! - завопила Эвике.
-Гизела, стой! - почти одновременно с ней выкрикнул Уолтер.
-Вы бы определились... - пробормотала она. - Маргарет, подожди меня здесь.
«Все равно не замерзнешь,» - добавила вампирша мысленно.
Тщательно вытерев туфельки о металлическую скобу, вбитую перед ступенями, она начала подниматься и готова была вступить на крыльцо, как вдруг случилось нечто, на что она никак не рассчитывала. Двигаться дальше не получалось. Он просто не смогла сделать очередной шаг, словно наткнувшись на стеклянную стену - о которую, к тому же, ударилась лбом.
- Ч-что... Что это значит?! - воскликнула Гизела удивленно. Эвике смотрела на нее с тем же ужасом, с каким она взирала на невидимый барьер. Даже мистер Томпсон казался озадаченным.
-Это заклинание? - поинтересовался он у Уолтера. Тот руками развел.
-Просто я захотел, чтобы она остановилась, ну и вот...
Тут застонала леди Мардсен.
-Вы подписывали брачный контракт? - обратилась она к Эвике. - Хоть что-нибудь себе выторговали? Хоть толику имущества?
-Так у нас все общее.
-Общее, скажете тоже. Ваш супруг полновластный хозяин дома. А вы никто.
-Но ведь... дом куплен на мои деньги, - и Эвике смущенно посмотрела на мужа, терзаясь, что лишний раз напомнила ему об их финансовом неравенстве. Уолтер так низко опустил голову, словно силился заглянуть себе за пазуху.
-После брака все имущество переходит в распоряжение супруга, - догадался Генри. - Вы же лишь его придаток. Известно ли вам, что вы даже в суд без него не явитесь? Вот стащат у вас кошелек, а, согласно букве закона, судить вора будут за кражу собственности мистера Стивенса с персоны миссис Стивенс.
-Такого быть не может! - возмутилась Эвике.
-Добро пожаловать в прогрессивное общество конца 19го столетия, мэм.
-Ну что, Эвике, довольна этой Англией? Небось даже в услужении у отца и то вольнее было, - прошипела сквозь зубы разгневанная Гизела, которая уже устала тарабанить кулачками о воздух, ставший непроницаемым и жестким. - А с вами, мистер Штивенс, я еще непременно поговорю, и не думайте, что это будет разговор из приятных.
-Ничего не получится, Жизель. Тебе до него не добраться. Он отозвал приглашение.
-Что значит отозвал? - одновременно спросили трое на крыльце.
-Пригласить вампира в дом может любой, хоть поваренок на кухне, но последнее слово всегда за хозяином, ведь только он всецело властвует в своих чертогах. Таковы правила. Наши правила, установленные лордом Марсденом. Он свято блюдет права отцов семейств. В какой-то момент все мужчины начинают думать одинаково, - горько добавила леди Маргарет. - Если мистер Стивенс не захочет, ты не войдешь.
-Но почему бы мистеру Стивенсу этого не захотеть, а? - ввязалась Эвике, дергая Уолтера за рукав. - У тебя что, язык к гортани примерз? Скажи что-нибудь, порадуй нас красным словцом. Например, «проходи, Гизела» - посоветовала она, - или «уходи, Томпсон.»
-Уходите оба.
-Что? - переспросила Гизела. - Я не ослышалась? Так ты платишь нам за гостеприимство, которые мы с отцом оказали тебе в Трансильвании? Это... это не вежливо! - она топнула ножкой.
-Ты и меня прогоняешь, Стивенс? Ну-ну.
Уолтер еще раз посмотрел на Эвике. Когда они поженились, то дали зарок, что будут на равных. Раз они столько вытерпели вместе, раз спасали друг друга, то просто не может быть иначе. Но сейчас, глядя на ее выступающий живот, Уолтер понял, что никакого равенства между ними не получится. Кто-то должен принимать решения. Единовластно.
-Да, я прогоняю вас всех! - взревел он, прижимая к себе женщину, которая опустила руки и и словно одеревенела в его объятиях. - Потому что хочу, чтобы моя жена выносила моего ребенка в спокойной обстановке! Без вампиров. Без охотников на вампиров. Без нервотрепки. Ну не нужны ей сейчас такие потрясения, как же вы все не можете этого понять? Если понадобится, я очерчу дом кругом из мела, лишь бы ни одно чудовище не сумело сюда пробраться и напасть на нее! И на моего ребенка!
-Мне очень жаль, милый, но одно чудовище сюда уже пробралось, - прошипела Эвике, вырываясь, - и это чудовище ты!
Всхлипнув, она бросилась прочь с крыльца и было слышно, как она грузно топает по лестнице, поднимаясь в спальню.
-Прощай, Штивенс, я была о тебе лучшего мнения, - бросила Гизела, разворачиваясь и уверенным шагом направляясь прочь.
Ей хотелось плакать, но сейчас она не могла себе этого позволить. Маргарет обняла ее за плечи и увлекала за ворота. Томпсон, которому Уолтер, прежде чем убежать вслед за Эвике, позволил задержаться на минуту, насмешливо смотрел им вслед. Но уже у самых ворот под ноги Гизелы упала фарфоровая вазочка, к горлышку которой красными нитками был наспех примотан клочок бумаги. Осторожно, чтобы не пораниться об осколки, вампирша подняла его и увидела, что это было объявление о завтрашней выставке скульптур из масла. Эвике смотрела на нее из окна спальни и торопливо выводила пальцем на заиндевевшем стекле «Я приглашаю».
Гизела пыталась сдержаться, но в конце концов она была всего лишь слабой девушкой, поэтому независимо от нее самой слезы побежали по щекам, а она не придумала ничего лучше, как уткнуться в плечо Маргарет и разрыдаться, приговаривая что-то про жестокость и несправедливость этого мира, про то, какой негодяй этот Стивенс, и как она хочет бросить все и вернуться домой к отцу. Все это она пыталась говорить одновременно, так что до Маргарет долетали лишь отдельные слова. Сначала вампирша просто слушала, потом начала ее целовать. Резкие и почти болезненные, как укусы, ее поцелуи сыпались на лоб Гизелы, на ее щеки, даже на подбородок.
-Бедная Жизель! Как же мне тебе помочь? Будь ты джентльменом, я бы поцеловала тебя в губы - как жаль, что ты женщина, а женщины так не целуются. Будь ты... будь... Но я все равно тебя очень сильно люблю. Ты само совершенство, Жизель! Вот ты делай что-нибудь, а я стану тобой любоваться!
На ее лице вновь засияла улыбка, умиротворенная и неподвижная, как у античной статуи. И глаза у нее были такими же пустыми.
Гизела улыбнулась сквозь слезы, обретя поддержку там, где совершенно не ожидала. Но тут же ее посетила мысль, заставившая злиться еще сильнее.
-Где же черти Берту носят?! Ее никогда нет рядом, когда она нужна!
***
-Ознакомьтесь с правилами, - сказала старуха в темном платье и рваных митенках. На голове у нее был неопределенного цвета чепец, который она, вероятно, использовала в качестве прихватки на кухне, половой тряпки и решета.
Пошарив в кармане, вампирша протянул ей три соверена.
-Все, что у меня есть.
-Вот и хорошо, мисс, вот и славно, - сразу подобрела хозяйка гостиницы, сметая монеты себе в фартук. - Но от знакомства с правилами вам не увильнуть. Наш отель недаром зовется «Без Вопросов.» Я не спрашиваю, откуда вы такая явились с утречка пораньше, в измятом платье и с растрепанными волосами, в обмен на ваше обещание неукоснительно следовать правилам.
По узкой улочке уже растекались первые лучи солнца, как ручейки, предвещающие прорыв плотины, и Берта Штайнберг толкнула хозяйку плечом и торопливо захлопнула за собой дверь, прежде чем на нее обрушился поток губительного света. В прихожей было сыро и прохладно, а зеркало на стене - настолько засижено мухами, что в нем не отражались даже люди. На кривой вешалке висели плащи, выглядевшие так, словно тысячу лет пролежали в торфяннике. Трости и зонты стояли в выдолбленной слоновьей ноге, сморщившейся и почерневшей. Убранство гостиницы казалось ветхим донельзя, чихнешь и рассыпется. Наверняка даже здешние клопы приползают не пить кровь постояльцев, а жаловаться им на свою подагру и прочие старческие недуги.
Окинув гостью въедливым взглядом, хозяйка гостиницы послюнявила карандаш и что-то чиркнула на потрепанном листке бумаге, после чего протянула его Берте. Для проформы та рассеяно на него посмотрела, но невольно вчиталась. Среди всего прочего, постояльцам запрещалось травить медведей в помещении гостиницы, устраивать здесь крысиные бега, проводить боксерские поединки и разводить кур на чердаке. Неизменный запрет на сношения с лицами противоположного пола тоже присутствовал. «И своего пола» только что дописала наблюдательная хозяйка. Вампирша чуть не прослезилась. Приятно, когда тебя принимают такой, какая ты есть. Жаль, попробовать себя в таком качестве ей больше не удастся. Гизелу она уже не увидит.
-Я согласна.
Ей достался ключ от комнатушки на третьем этаже, с окном, выходившим на стену соседнего дома. Шторы были задернуты, но Берта на всякий случай скрепила их шпильками. Теперь она понимала, почему древнейшие, самые могущественные вампиры так цепляются за свое существование, даже если это уже не жизнь, а выжимка из жизни, это от эха, пригоршня пыли. Обидно останавливаться, когда продвинулся так далеко. И двух лет не миновало с тех пор, как она сама перешагнула этот порог, но умирать уже не хотелось. Искра сознания, хоть какое-то ощущение себя, лучше, чем совсем ничего. Даже если по своей сути ты чудовище.
А она им была.
Она вспомнила свой первый побег, целью которого было защитить родных от Виктора. Ничего тогда не получилось, он все равно до них добрался. До Гизелы. Теперь ей нужно защитить их от себя - вдруг удастся на этот раз? Тем более, что происходящее зависит только от нее самой. Лорд Марсден правильно рассудил, защелкнув на ней намордник, она же опояшется цепями и забьется в нору.
Она забралась на окаменелый матрас, спихнула на пол подушку, годившуюся разве что на растопку очага, с головой накрылась одеялом, закрыла глаза и погрузилась во тьму. Тьма плескалась вокруг, липла к лицу, заливалась в уши и в ноздри, щекотала гортань. Еще немного, и ее стошнило бы тьмой. День за окном сменился ночью, но Берта не шелохнулась. К ней вернулись образы, не дававшие покоя: слышалось жужжание прялки, скрип двери, открытой пинком, а потом крики, которые уже не прекращались.
Сначала Берта пыталась разобрать, от страха кричат или от радости. Вскоре ей стало все равно.