Желтое небо Кореи
Русские асы в небе Корейской войны
13 марта 1950 г. самолет дальней разведки ВВС США RB-29 из состава 91-й разведывательной эскадрильи на высоте 10.000 м. вторгся в воздушное пространство Китайской Народной республики, выполняя рутинный полет по сбору шпионской информации. Становление коммунистических режимов в Китае и Северной Корее, в условиях разгоравшейся "холодной войны" тесно сотрудничавших с главным геополитическим противником США - Советским Союзом, вызывало повышенный интерес Пентагона.
Готовя свою масштабную военную акцию по установлению контроля в Юго-Восточной Азии, заокеанские стратеги активно вооружали и снабжали развединформацией своих марионеток в регионе - Гоминьдан и Южную Корею. Именно с таким заданием и появился в тот день в китайском небе американский разведчик. Он шел спокойно: самолетов, способных достичь его скорости и практического потолка у Народно-освободительной армии Китая (НОАК) по агентурным данным не имелось. Впрочем, американские пилоты не могли не знать, что в 20-х числах февраля на территорию КНР, согласно условиям советско-китайского договора о военно-техническом сотрудничестве, прибыло несколько эскадрилий советских истребителей - однако собрать технику, освоить новые аэродромы и начать боевые полеты в незнакомом небе за две недели представлялось совершенно невозможным. Потому, когда в левую плоскость разведчика врезались первые очереди скорострельных 23-мм пушек, американский экипаж поначалу решил, что терпит бедствие, попав в зону повышенной турбулентности - и сообщил об этом на базу. Времени на повторную радиограмму у него уже не осталось: ст. лейтенант Алексей Сидоров из 351-го истребительного авиаполка (далее - ИАП), выполнив боевой разворот, бросил свой Ла-11 в повторную атаку на стремительно теряющего высоту "американца" и с близкого расстояния выпустил по нему весь боекомплект. Ведомому ст. лейтенанту Виктору Бутнару, только сейчас "вскарабкавшемуся" на предельную для наших "ястребков" высоту, оставалось только расстрелять падающие на землю пылающие обломки RВ-29, в которых нашли свою могилу 11 военнослужащих США и трое гоминьдановцев. Показательно, что советские истребители все-таки уступали американскому самолету по высотным характеристикам и достали его буквально на пределе возможностей. 24-х летний русский пилот А. Сидоров стал первым советским летчиком, одержавшим воздушную победу в ожесточенной войне 1950-1953 гг. в Юго-Восточной Азии, которая вошла в историю под именем Корейской войны. Для нашей страны это была война за безопасность дальневосточных рубежей; в небе Кореи и Китая наши славные авиаторы защищали свою землю от агрессии носителя "нового мирового порядка" - США.
Первым фронтом этой войны стал для наших вооруженных сил Китай, куда по решению советского правительства была переброшена для помощи НОАК группировка в составе 106-й истребительной авиадивизии, 52-й зенитно-артиллерийской дивизии и частей обеспечения. Сразу же определилась специфика участия наших военных в боевых действиях в Юго-Восточной Азии: их сферой ответственности было небо, где американская авиация имела подавляющее превосходство над зарождающимися ВВС КНР и КНДР. На земле китайцы и корейцы неплохо справлялись сами. Желтое небо Китая стало ареной боевого дебюта главного воздушного героя Корейской войны - прекрасного русского реактивного истребителя МиГ-15, за изящество и стремительность прозванного местными жителями "ласточкой". Кроме него нашими авиаторами в Китае активно применялись мощный поршневой истребитель Ла-11 (младший брат легендарного Ла-5 Отечественной войны) и грозный штурмовик Ил-10. Следует отметить, что собственно самолеты ВВС США были в небе Китая нечастыми гостями (Америка официально не участвовала в войне), и главными противниками наших пилотов были не самые современные самолеты американского производства, которыми "дядя Сэм" щедро снабжал ВВС Гоминьдана, пилотируемые как местными пилотами, так и американскими и австралийскими наемниками. Боевые качества этих вояк оставляли желать много лучшего, и русские пилоты (многие из которых имели за плечами опыт воздушных боев с Люфтваффе!) без труда разгромили гоминьдановскую авиацию, к июню 1950 г. буквально вышвырнув ее из китайского неба; показательно, что противнику так и не удалось сбить ни одного нашего самолета! С 30 июля основной задачей 106-й авиадивизии стало обучение начинающих китайских летчиков обращению с поставлявшейся из СССР авиатехникой.
Ил-10М
Проиграв Китай "всухую", Соединенные Штаты не оставили своих наполеоновских планов в регионе. Воспользовавшись вспыхнувшим 25 июня 1950 г. военным конфликтом между КНДР и Южной Кореей, они в спешном порядке протолкнули через ООН (в первый, но далеко не последний раз в своей противоречивой истории показавшую себя проводником интересов Америки) решение об отправке в Корею почти 500-тысячного контингента международных вооруженных сил - преимущественно войск США. Главной ударной силой агрессоров с первых же дней боев стала авиация; США по праву являются первым государством, осознавшим решающую роль этого рода войск в современной войне. Для сокрушения маленькой Северной Кореи они сосредоточили не уступавшую по масштабам авиагруппировкам Второй мировой войны воздушную армаду в составе 5-й воздушной армии и пяти стратегических бомбардировочных групп ВВС США, авиации 7-го флота США и нескольких эскадрилий ВВС Австралии (в разное время от 1 000 до 4 000 боевых самолетов). 27 июня ударные эскадрильи ВВС США обрушились на Северную Корею. "Черные тени американских бомбардировщиков закрыли небо над Пхеньяном",- писали в те дни советские газеты. Воздушная стратегия агрессоров была беспроигрышной: пока гигантские стратегические "бомберы" В-29 "Суперфортресс", действующие с недосягаемой для зенитного огня высоты до 10 000 м., мощными бомбами ровняли с землей объекты инфраструктуры и города Северной Кореи, по продолжающей на пределе сил наступление на южнокорейцев и экспедиционные силы США Корейской Народной армии работали тактические бомбардировщики В-26, новейшие реактивные штурмовики F-84 "Тандерчиф", легкие палубные бомбардировщики AD "Скайрайдер" и поршневая истребительно-бомбардировочная авиация. Воздушное прикрытие осуществляли первые реактивные истребители Америки - F-80 "Шутинг Стар". На головы несчастных корейцев - "крестоносцы демократии" не делали разницы между солдатами, крестьянами, женщинами и детьми - сыпались такие разрушительные новинки, как напалмовые бомбы, неуправляемые реактивные снаряды и т. д. Крошечные северокорейские ВВС были буквально сметены. С первых же налетов жертвы среди мирного населения Северной Кореи стали исчисляться тысячами; побывавшие в Пхеньяне иностранные журналисты сравнивали разрушенную "Суперкрепостями" столицу КНДР с "лунным пейзажем" от обилия огромных воронок бомб. Было очевидно, что в одиночку корейцам долго не выстоять…
1 октября руководство КНДР обратилось к СССР с отчаянной просьбой: "В этот трагический момент перехода неприятельских войск через 38-ю параллель (граница между двумя Кореями - М. К.) нам крайне необходима непосредственная военная помощь Советского Союза!" Аналогичный запрос был направлен Китаю. После консультаций со Сталиным, Мао Цзэдун направил на помощь соседу Ким Ир Сену 200-тысячную войсковую группировку т. н. "китайских народных добровольцев", вступившую в бой 14 октября и сумевшую ценой колоссальных потерь приостановить развитое войсками США и их союзниками контрнаступление. Однако с воздуха китайцы были столь же беззащитны, и американская авиация теперь громила их наравне с остатками северокорейских частей. Промедление было воистину подобно смерти, и 20 октября 1950 г. Сталин отдал советским ВВС непосредственный приказ, показательный своей конкретикой: "Прикрыть небо над Северной Кореей от налетов американской авиации и защитить на дальних подступах границы Советского Союза!" Для решения этих задач было решено к началу ноября сформировать и перебросить на театр боевых действий отдельный 64-й истребительный авиакорпус (ИАК) в составе трех истребительных авиадивизий (ИАД) по два авиаполка в каждой. При комплектовании этого соединения предпочтение отдавалось элитным гвардейским истребительным частям, имевшим опыт боев Отечественной войны и полкам, дислоцированным в Дальневосточном военном округе (ДальВО). Однако некоторые эскадрильи пришлось укомплектовывать буквально с нуля лучшими летчиками со всего Союза.
Пять десятилетий отделяет от нас тех отличных русских парней, умевших жить, драться за свою страну, любить и умирать как настоящие мужчины. Но все же попытаемся увидеть через толщу истории за сухими цифрами статистики живые черты этих людей. Еще живы те, кто может рассказать о них - слово военным мемуаристам. "Коллектив, собранный из разных частей, со средним возрастом летчиков 25-27 лет, быстро стал единым, целым", - вспоминает Б. С. Абакумов, в 1950 - молодой ст. лейтенант 196-го ИАП. Чувство товарищества, боевого и человеческого братства было у этих людей в крови. Другой пилот того же полка, капитан Е. Г. Пепеляев, впоследствии самый результативный советский ас Корейской войны, пишет, что более половины отправлявшихся в Корею советских пилотов имели боевой опыт Великой Отечественной. Однако большинству из них довелось повоевать только в 1944-45 гг., когда "немец был уже не тот" (по словам самого Пепеляева), в небе попадался нечасто, и лишь немногие имели на счету по 1-2 сбитых самолета противника. В то же время их командиры были опытными воздушными бойцам, - например майор Мухин, зам.ком. 28-го гвардейского ИАП, в 1943-44 гг. летавший ведомым у нашего легендарного аса Ивана Кожедуба. Совсем зеленую летную молодежь в Корею не отправляли: чтобы попасть на войну, было нужно иметь не менее 300 часов налета и быть минимум ст. лейтенантом.
Местом предварительного сосредоточения нашей авиации были крупнейшие авиабазы ДальВО - Дальний на советской территории и Ляодунский полуостров в Китае. Ряд авиачастей уже базировались там, или перелетели "своим ходом", боевую технику и аэродромный персонал других везли через всю страну в литерных эшелонах в обстановке повышенной секретности. "Ласточки" Корейской войны МиГ-17 тревожно дремали на железнодорожных платформах, чтобы вскоре грозно расправить крылья в небе над КНДР. Следом в пассажирских вагонах весело, с песнями и бурными гулянками на узловых станциях, мчалось удалое пилотское братство - в бой за свою страну эти отчаянные парни шли как на праздник! С тыловых аэродромов наши части перебазировались на фронтовые, преимущественно в районе города Аньдун на корейско-китайской границе, - и вольница сменялась жесточайшей боевой дисциплиной и строгой секретностью. 1 ноября 1950 года к боевым вылетам приступили первые советские авиачасти в Корее - 151-й, 139-й и 28-й гвардейские истребительные полки; по мере готовности к ним присоединялись остальные; 15 ноября 64-й ИАК был введен в бой в полном составе.
Нужно сказать несколько слов о характере и особенностях воздушной войны в Корее в целом. Во-первых - о пилотах. По сути своей это было противостояние летчиков двух сверхдержав "холодной войны" - СССР и США. Участие китайских и корейских пилотов было ограниченным. Однако официально в корейском небе сражались против американской авиации только они. Пребывание наших истребителей на театре боевых действий было окружено режимом государственной тайны. Во избежание нарушения хрупкого мира с Америкой (а мир 50-х уже был ядерным!), Советский Союз никогда не признавал факта отправки своих войск в Корею. В целях маскировки наши пилоты получили китайские псевдонимы (отсюда распространившийся в народе анекдот о "корейском летчике Ли Си Цинне"); все радиопереговоры в воздухе им предписывалось вести только на китайском языке. Однако последнее указание не сработало - пройдя сокращенный курс китайского, наши пилоты толком не понимали этот сложный и чуждый русскому уху язык, и в круговерти воздушного боя регулярно сбивались на родную речь, обильно сдабриваемую нецензурной лексикой. Всему личному составу советских авиачастей предписывалось носить китайскую форму; однако у наших пилотов вскоре сложился самобытный стиль одежды: кожаные куртки или длинные плащи и модные шляпы "a-la" Аль Капоне - согласитесь, импозантно! Контакты с местным населением были сведены к минимуму: вся жизнь русских летчиков в перерывах между боевыми вылетами проходила на территории их тщательно охраняемых баз. Однако весь вспомогательный персонал - ремонтные и строительные рабочие, уборщики, прачки - были местными, и поэтому в Китае и КНДР прекрасно знали, кто защищает их с неба, а русские парни постепенно знакомились с местными обычаями. Порою случались анекдотичные ситуации: "готовили нам китайские повара, - вспоминал впоследствии ст. лейтенант Борис Абакумов, - очень вкусно, но порции были настолько малы, что после обеда всегда ощущался голод… Тщедушные китайцы всегда удивлялись, как много нам нужно еды."
В отпуск советские пилоты ездили в Порт-Артур, где находилась большая советская военно-морская база. Там они с интересом осматривали памятники и старые укрепления, в годы русско-японской войны обильно политые русской кровью; там же на русском воинском кладбище хоронили своих погибших товарищей - внуки и деды упокоились вместе под сенью православных крестов русского собора... Несмотря на официальную доктрину атеизма, посещать храм и служить панихиды "по убиенным в небе" нашим пилотам не возбранялось. Знаменитый ас Иван Кожедуб, командовавший в Корее 324-й авиадивизией, однажды так объяснил одному советскому дипломату тягу своих подчиненных к вере: "Мы летаем в небе, нам надо, чтобы Бог был за нас!"
Во-вторых - о самолетах. Корейская война стала дебютом реактивной истребительной авиации, однако позиции пропеллера были все еще сильны: бомбардировочная и большинство штурмовой авиации и значительная часть ночных истребителей обеих сторон оставались поршневыми. Но уже во весь голос заговорили о себе новейшие изобретения в области авиатехники: появилась бортовая радиоэлектроника, автоматизированные прицелы, возросла роль радара (он еще не был установлен на борту большинства самолетов, но наводил их на цель с земли). Но со времен Второй мировой не утратил своего значения такой важный элемент бортового оборудования истребителя, как фото-кино-пулемет (ФКП), "стрелявший" синхронно с бортовым оружием и фиксировавший попадания (или промахи). Большинство наших авиачастей, сражавшихся в Корее, имели на своем вооружении реактивные МиГ-15, и только переброшенный из Китая 351-й ИАП (ночные перехватчики) первое время летал на поршневых Ла-11. Примерно до начала 1951 г. главным противником наших пилотов был реактивный истребитель США F-80 "Шутинг Стар"; он был гораздо тяжелее МиГа, менее маневрен и в общем-то сильно уступал нашей "ласточке". Равно не конкурентами МиГам были американские палубные истребители "Пантера" и британские "Метеоры" (тоже реактивные, но не совсем удачные модели). Однако с 1951 г. в 5-ю воздушную армию ВВС США в Корее начались массированные поставки истребителя новейшей разработки - F-86 "Сейбр", превосходившего наши машины в скорости, автоматике прицела и ряде параметров маневрирования. МиГ-17 был сильнее вооружением (3 мощных автоматических пушки калибра 30-мм и 23-мм против 6 пулеметов "Браунинг" у "американца") и более высотным. Наш лучший ас этой войны подполковник Е. Г. Пепеляев оценивал боевые возможности обоих истребителей как "весьма близкие". Именно "Сейбру" было суждено стать главным противником наших пилотов в Корее.
В-третьих - о противнике. В последнее время в некоторых не самых авторитетных отечественных изданиях сложилось ошибочное мнение об американских пилотах 1950-53 гг. как о трусливых наемниках-дилетантах, не осмеливавшихся вступать в бой со "сталинскими соколами" без многократного численного превосходства. Со всей категоричностью заявляю: это не так. Летчики ВВС США были прекрасно подготовленными профессиональными воздушными бойцами, смелыми и решительными. Словом, вспомним бессмертные строчки Константина Симонова:
Да, враг был храбр -
Тем больше наша слава!
Тем больше слава прекрасных русских парней, обладавших всеми упомянутыми качествами в превосходной степени, и помимо них еще одним, главнейшим - высоким чувством товарищества, боевого братства, постоянной готовностью, жертвуя собой, прикрыть друга в небе от опасности и поддержать друг-друга на земле. Б. С. Абакумов вспоминает, как однажды во время воздушного боя, он заметил, как к его МиГу с хвоста пристраивается "Сейбр". И тут в его шлемофоне прозвучал голос совершенно незнакомого советского пилота из другого полка: "Спокойно, дружок, я тебя прикрываю!" Заметив опасность, грозящую сражавшемуся рядом товарищу, он не раздумывая бросился на помощь - и сорвал атаку американца. А вот у пилотов США, чересчур гонявшихся за индивидуальными результатами, чувство коллектива было развито недостаточно - это признают все очевидцы.
Воздушная война в Корее с прибытием советского 64-го ИАК сразу приобрела крайне ожесточенный характер. Наши пилоты летали и сражались буквально на износ, совершая по нескольку боевых вылетов на человека в день - а каждый вылет на реактивном истребителе это огромная физическая нагрузка, не говоря уже о воздушном бое, когда от перегрузок на виражах кровь готова закипеть в жилах! В советских истребительных авиаполках насчитывалось как правило по 30-35 летчиков, так что общее число советских самолетов на театре боевых действий редко превышало 250-300 боеготовых машин (и это против нескольких тысяч американских!). В этих условиях нашим героическим пилотам удавалось поддерживать в небе состояние примерного паритета сил, что само по себе заслуживает восхищения и преклонения перед этими стальными людьми России! Советские авиачасти в Корее периодически обновлялись: командование выводило измотанные беспрерывными боями полки и дивизии обратно в Союз, заменяя их свежими, но еще необстрелянными. Это была не самая выгодная тактика: прежде чем "втянуться" в бешеный ритм воздушной войны, новички долгое время действовали недостаточно эффективно и несли большие потери. (У американцев ротация личного состава была налажена более грамотно: они заменяли за один прием не более 20% летного состава своих частей, перманентно сохраняя тем самым их опытный костяк). Всего через раскаленное небо Кореи прошло не менее 1 200 советских пилотов, сражавшихся в составе 10 сменявших друг друга авиадивизий и 29 авиаполков (помимо ВВС в боевых действиях приняла участие и советская морская авиация - 781 ИАП Тихоокеанского флота и бомбардировочные части). Особенно тяжелая боевая работа выпала на долю 324-й дивизии (в составе 176-го гвардейского и 196-го ИАП), которой командовал прославленный ас Великой Отечественной гвардии полковник И. Н. Кожедуб.
На долю этого славного соединения выпала честь участвовать в самом массовом воздушном бою этой войны - 12 апреля 1951 г. над рекой Ялуцзян. Стратегически важные переправы через эту реку, по которым шло снабжение удерживавших фронт китайских и северокорейских войск, давно являлись приоритетной целью американской авиации. Однако все их налеты до сих пор успешно отражались советским летчикам и зенитчикам ПВО 64-го ИАК (подвиг последних, простых русских солдат срочной службы, под массированными бомбежками по 20 часов в сутки самоотверженно защищавшими небо Кореи с земли, достоин стать материалом для самостоятельного исследования!) И тогда командующий войсками ООН в Корее американский генерал Макартур (которого даже собственные солдаты прозвали за безжалостность "мясником") отдал приказ стереть с лица земли район снабжения Ялуцзян, бросив на его штурмовку гигантскую армаду из 48 тяжелых бомбардировщиков В-29 (прозванных "летающими крепостями, каждый - 9 тонн бомб и 11 пулеметов!) под прикрытием 42 истребителей "Сейбр". Подавить противодействие советских зенитчиков должны были 36 истребителей-бомбардировщиков "Тандерджет", также грозных противников в воздушном бою. Радиолокационные станции 64-го ИАК сумели заблаговременно засечь эту армаду - и с аэродромов рванулись на перехват 44 советских МиГ-17 176-го гвардейского и 196-го полков. Это было все, что оставалось в дивизии Кожедуба после нескольких месяцев ожесточенных боев…
Тактика действий обеих сторон была отлажена месяцами воздушного противостояния. Заметив приближение МиГов, американские бомбовозы сомкнули строй, установив непроницаемую завесу из огня более чем 500 крупнокалиберных пулеметов, а стремительные "Сейбры" носились вокруг, стараясь "подловить" наших пилотов на заходе в атаку и выходе из нее. В свою очередь, наши "ястребки" выстроились в т. н. "карусель", воздушное построение, при котором каждое следующее звено прикрывает хвост впередиидущего. Своим ожесточением, яростью схватка небесных противников напоминал рукопашную. Пораженные очередями пушек, самолеты вспыхивали и падали, разваливаясь в воздухе, оставляя за собою траурный шлейф дыма. Иван Кожедуб, ветеран сотен воздушных боев, имел а Корее категорический личный приказ Сталина: не вступать в воздушные бои самому, чтобы не подвергаться опасности. Однако он не мог оставаться на земле, когда его ребята дрались в небе один против троих. Он превратил свой МиГ в воздушный командный пункт, летая на грани боя, принимая сообщения с земли и с воздуха, руководя своими эскадрильями. В этот день одержали воздушные победы почти все наши лучшие асы этой войны: командир 196-го ИАП подполковник Евгений Пепеляев, гвардии капитаны Сергей Крамаренко, Серафим Субботин и Григорий Гесь, ст. лейтенанты Борис Абакумов и др. 13 "летающих крепостей" и 6 истребителей противника сбили в том бою наши доблестные пилоты. В бою получили повреждения 3 советских истребителя, однако все они смогли благополучно приземлиться на своих аэродромах. Разгром американской авиации был ужасающим; общественное мнение США было в шоке от подобного "неспортивного счета".
Теперь - о собственно асах. С самого рождения боевой истребительной авиации повелась традиция называть пилота, перешагнувшего в воздушных боях заветный рубеж в 5 сбитых самолетов противника "асом", т. е. "тузом" в переводе с английского. Так вот, в Корее асами стали 52 русских пилота, в общей сложности уничтожившие 416 самолетов противника! Правила регистрации воздушной победы в 64-м ИАК были суровы (в советской авиации они сложились еще в годы Отечественной войны). Для того, чтобы на счет нашего летчика был записан сбитый американский самолет, необходимо было предъявить не только кадры ФКП, фиксирующие попадания и рапорты-подтверждения мин. двух сражавшихся рядом пилотов, но и обнаружить на земле его обломки. Самолеты, сбитые двумя и более пилотами совместно, заносились на отдельный "групповой" счет. Таким образом реальный учет боевых побед наших летчиков был максимально близок к действительности. В то же время американским пилотам воздушные победы засчитывались только на основании кадров ФКП, и нередко наш МиГ, считавшийся за сбитый, на деле просто получал серию попаданий и отчаянным маневром уходил из-под огня. Так что у асов-янки было немало "дутых" побед - некоторые исследователи полагают, что вообще не меньше половины! Лучшим советским асом в Корее считался уже упоминавшийся нами командир 196-го ИАП подполковник Е. Г. Пепеляев, прекрасный командир, превосходный летчик-истребитель и верный старший друг своим подчиненным. Известно, что когда в одном из боев был сбит и погиб его ведомый, ст. лейтенант Валерий Ларионов, Пепеляев не задумываясь переписал на его счет три своих победы. Таким образом официальное число сбитых молодым летчиком самолетов противника достигло 5, и Ларионов получил звание Героя Советского Союза (посмертно), что гарантировало его вдове, оставшейся с грудным ребенком на руках, некоторые льготы. Вместе с этими тремя, число самолетов противника, уничтоженных Е. Г. Пепеляевым в небе Корейской войны достигает 23-х (лучший американский ас, капитан Дж. Макконел-младший, с учетом "дутых" побед, может похвастаться только 16-ю). На втором месте среди наших асов - капитан Николай Сутягин из 17 ИАП с 21 победой. Этот, при своих отличных бойцовских и товарищеских качествах, обладал придирчивым и даже капризным нравом, без конца обвиняя начальство в недооценке его подвигов(сам он претендовал на целых 30 сбитых!) и аппелируя к вышестоящим инстанциям. Это позволило Кожедубу однажды в сердцах сказать "неудобному" капитану: "Тебе даже прозвища не надо - у тебя фамилия подходящая!" Четверо наших пилотов имели по 15 побед, двое - по 14 и еще четверо - по 11. Лучшим асом среди наших ночных истребителей стал майор Александр Карелин из 351-го ИАП, сбивший в ночном небе 5 американских бомбардировщиков и разведчиков. Все наши асы в Корее стали Героями Советского Союза, из них несколько человек - посмертно… Всего же пилоты 64-го ИАК уничтожили в небе Кореи и Китая 1 097 самолетов противника.
Однако не следует думать, что боевой путь нашей авиации в Кореи был устлан исключительно лаврами побед. Подобно любым дорогам войны он был покрыт терниями и обильно полит кровью павших русских героев. 182 (по другим данным - 120) наших пилотов отдали свои жизни, защищая в далекой Юго-Восточной Азии мирную жизнь своей страны… 212 - испытали горький удел поражения, выбрасываясь с парашютом из горящих МиГов или заводя свои изувеченные в небе машины на вынужденную посадку среди топких рисовых полей Кореи, среди них - 8 наших асов. По разному складывалась на земле боевая судьба сброшенных с неба русских соколов, с разным отношением местного населения приходилось им сталкиваться. Так гвардии капитана Сергей Крамаренко (13 побед) благодарные корейские милиционеры угощали местными яствами и водкой, а тяжело раненый и обмороженный ст. лейтенант Борис Абакумов (5 побед) целый день пролежал на земляном полу в хижине, не получив от корейцев даже глотка воды, пока за ним не пришла машина из его полка. Во избежании попадания в плен, нашим пилотам запрещалось пересекать 38-ю параллель или углубляться в воздушное пространство над морем, однако в горячке воздушного боя соблюдать это правило получалось не всегда. Несколько наших летчиков было сбито в "запретной зоне" и пропало без вести. Известна трагическая и геройская судьба только одного из них. 1-го июня 1951 г. ст. лейтенант Евгений Стельмах из 18-го гвардейского ИАП (2 победы) был сбит в воздушном бою над прифронтовой полосой Южной Кореи, тяжело ранен и выбросился с парашютом. На земле истекавшего кровью советского пилота окружили южнокорейские солдаты и хотели взять в плен. Мужественный ст. лейтенант отстреливался из табельного пистолета ТТ до последнего патрона и погиб в бою… Выходец из бедной еврейской семьи с Украины, он оставался настоящим русским воином до конца!
Северная Корея выстояла. Именно там Америка получила в первый раз жестокий урок, два с лишним десятилетия спустя погрузивший ее в транс, именуемый "вьетнамским синдромом": даже маленький народ невозможно победить, если он верен своим корням, любит свою Родину и готов принести во имя ее спасения любые жертвы. И если с неба его защищают на своих стремительных серебристых "ласточках" типа МиГ русские асы!
М.Кожемякин
13 марта 1950 г. самолет дальней разведки ВВС США RB-29 из состава 91-й разведывательной эскадрильи на высоте 10.000 м. вторгся в воздушное пространство Китайской Народной республики, выполняя рутинный полет по сбору шпионской информации. Становление коммунистических режимов в Китае и Северной Корее, в условиях разгоравшейся "холодной войны" тесно сотрудничавших с главным геополитическим противником США - Советским Союзом, вызывало повышенный интерес Пентагона.
Готовя свою масштабную военную акцию по установлению контроля в Юго-Восточной Азии, заокеанские стратеги активно вооружали и снабжали развединформацией своих марионеток в регионе - Гоминьдан и Южную Корею. Именно с таким заданием и появился в тот день в китайском небе американский разведчик. Он шел спокойно: самолетов, способных достичь его скорости и практического потолка у Народно-освободительной армии Китая (НОАК) по агентурным данным не имелось. Впрочем, американские пилоты не могли не знать, что в 20-х числах февраля на территорию КНР, согласно условиям советско-китайского договора о военно-техническом сотрудничестве, прибыло несколько эскадрилий советских истребителей - однако собрать технику, освоить новые аэродромы и начать боевые полеты в незнакомом небе за две недели представлялось совершенно невозможным. Потому, когда в левую плоскость разведчика врезались первые очереди скорострельных 23-мм пушек, американский экипаж поначалу решил, что терпит бедствие, попав в зону повышенной турбулентности - и сообщил об этом на базу. Времени на повторную радиограмму у него уже не осталось: ст. лейтенант Алексей Сидоров из 351-го истребительного авиаполка (далее - ИАП), выполнив боевой разворот, бросил свой Ла-11 в повторную атаку на стремительно теряющего высоту "американца" и с близкого расстояния выпустил по нему весь боекомплект. Ведомому ст. лейтенанту Виктору Бутнару, только сейчас "вскарабкавшемуся" на предельную для наших "ястребков" высоту, оставалось только расстрелять падающие на землю пылающие обломки RВ-29, в которых нашли свою могилу 11 военнослужащих США и трое гоминьдановцев. Показательно, что советские истребители все-таки уступали американскому самолету по высотным характеристикам и достали его буквально на пределе возможностей. 24-х летний русский пилот А. Сидоров стал первым советским летчиком, одержавшим воздушную победу в ожесточенной войне 1950-1953 гг. в Юго-Восточной Азии, которая вошла в историю под именем Корейской войны. Для нашей страны это была война за безопасность дальневосточных рубежей; в небе Кореи и Китая наши славные авиаторы защищали свою землю от агрессии носителя "нового мирового порядка" - США.
Первым фронтом этой войны стал для наших вооруженных сил Китай, куда по решению советского правительства была переброшена для помощи НОАК группировка в составе 106-й истребительной авиадивизии, 52-й зенитно-артиллерийской дивизии и частей обеспечения. Сразу же определилась специфика участия наших военных в боевых действиях в Юго-Восточной Азии: их сферой ответственности было небо, где американская авиация имела подавляющее превосходство над зарождающимися ВВС КНР и КНДР. На земле китайцы и корейцы неплохо справлялись сами. Желтое небо Китая стало ареной боевого дебюта главного воздушного героя Корейской войны - прекрасного русского реактивного истребителя МиГ-15, за изящество и стремительность прозванного местными жителями "ласточкой". Кроме него нашими авиаторами в Китае активно применялись мощный поршневой истребитель Ла-11 (младший брат легендарного Ла-5 Отечественной войны) и грозный штурмовик Ил-10. Следует отметить, что собственно самолеты ВВС США были в небе Китая нечастыми гостями (Америка официально не участвовала в войне), и главными противниками наших пилотов были не самые современные самолеты американского производства, которыми "дядя Сэм" щедро снабжал ВВС Гоминьдана, пилотируемые как местными пилотами, так и американскими и австралийскими наемниками. Боевые качества этих вояк оставляли желать много лучшего, и русские пилоты (многие из которых имели за плечами опыт воздушных боев с Люфтваффе!) без труда разгромили гоминьдановскую авиацию, к июню 1950 г. буквально вышвырнув ее из китайского неба; показательно, что противнику так и не удалось сбить ни одного нашего самолета! С 30 июля основной задачей 106-й авиадивизии стало обучение начинающих китайских летчиков обращению с поставлявшейся из СССР авиатехникой.
Ил-10М
Проиграв Китай "всухую", Соединенные Штаты не оставили своих наполеоновских планов в регионе. Воспользовавшись вспыхнувшим 25 июня 1950 г. военным конфликтом между КНДР и Южной Кореей, они в спешном порядке протолкнули через ООН (в первый, но далеко не последний раз в своей противоречивой истории показавшую себя проводником интересов Америки) решение об отправке в Корею почти 500-тысячного контингента международных вооруженных сил - преимущественно войск США. Главной ударной силой агрессоров с первых же дней боев стала авиация; США по праву являются первым государством, осознавшим решающую роль этого рода войск в современной войне. Для сокрушения маленькой Северной Кореи они сосредоточили не уступавшую по масштабам авиагруппировкам Второй мировой войны воздушную армаду в составе 5-й воздушной армии и пяти стратегических бомбардировочных групп ВВС США, авиации 7-го флота США и нескольких эскадрилий ВВС Австралии (в разное время от 1 000 до 4 000 боевых самолетов). 27 июня ударные эскадрильи ВВС США обрушились на Северную Корею. "Черные тени американских бомбардировщиков закрыли небо над Пхеньяном",- писали в те дни советские газеты. Воздушная стратегия агрессоров была беспроигрышной: пока гигантские стратегические "бомберы" В-29 "Суперфортресс", действующие с недосягаемой для зенитного огня высоты до 10 000 м., мощными бомбами ровняли с землей объекты инфраструктуры и города Северной Кореи, по продолжающей на пределе сил наступление на южнокорейцев и экспедиционные силы США Корейской Народной армии работали тактические бомбардировщики В-26, новейшие реактивные штурмовики F-84 "Тандерчиф", легкие палубные бомбардировщики AD "Скайрайдер" и поршневая истребительно-бомбардировочная авиация. Воздушное прикрытие осуществляли первые реактивные истребители Америки - F-80 "Шутинг Стар". На головы несчастных корейцев - "крестоносцы демократии" не делали разницы между солдатами, крестьянами, женщинами и детьми - сыпались такие разрушительные новинки, как напалмовые бомбы, неуправляемые реактивные снаряды и т. д. Крошечные северокорейские ВВС были буквально сметены. С первых же налетов жертвы среди мирного населения Северной Кореи стали исчисляться тысячами; побывавшие в Пхеньяне иностранные журналисты сравнивали разрушенную "Суперкрепостями" столицу КНДР с "лунным пейзажем" от обилия огромных воронок бомб. Было очевидно, что в одиночку корейцам долго не выстоять…
1 октября руководство КНДР обратилось к СССР с отчаянной просьбой: "В этот трагический момент перехода неприятельских войск через 38-ю параллель (граница между двумя Кореями - М. К.) нам крайне необходима непосредственная военная помощь Советского Союза!" Аналогичный запрос был направлен Китаю. После консультаций со Сталиным, Мао Цзэдун направил на помощь соседу Ким Ир Сену 200-тысячную войсковую группировку т. н. "китайских народных добровольцев", вступившую в бой 14 октября и сумевшую ценой колоссальных потерь приостановить развитое войсками США и их союзниками контрнаступление. Однако с воздуха китайцы были столь же беззащитны, и американская авиация теперь громила их наравне с остатками северокорейских частей. Промедление было воистину подобно смерти, и 20 октября 1950 г. Сталин отдал советским ВВС непосредственный приказ, показательный своей конкретикой: "Прикрыть небо над Северной Кореей от налетов американской авиации и защитить на дальних подступах границы Советского Союза!" Для решения этих задач было решено к началу ноября сформировать и перебросить на театр боевых действий отдельный 64-й истребительный авиакорпус (ИАК) в составе трех истребительных авиадивизий (ИАД) по два авиаполка в каждой. При комплектовании этого соединения предпочтение отдавалось элитным гвардейским истребительным частям, имевшим опыт боев Отечественной войны и полкам, дислоцированным в Дальневосточном военном округе (ДальВО). Однако некоторые эскадрильи пришлось укомплектовывать буквально с нуля лучшими летчиками со всего Союза.
Пять десятилетий отделяет от нас тех отличных русских парней, умевших жить, драться за свою страну, любить и умирать как настоящие мужчины. Но все же попытаемся увидеть через толщу истории за сухими цифрами статистики живые черты этих людей. Еще живы те, кто может рассказать о них - слово военным мемуаристам. "Коллектив, собранный из разных частей, со средним возрастом летчиков 25-27 лет, быстро стал единым, целым", - вспоминает Б. С. Абакумов, в 1950 - молодой ст. лейтенант 196-го ИАП. Чувство товарищества, боевого и человеческого братства было у этих людей в крови. Другой пилот того же полка, капитан Е. Г. Пепеляев, впоследствии самый результативный советский ас Корейской войны, пишет, что более половины отправлявшихся в Корею советских пилотов имели боевой опыт Великой Отечественной. Однако большинству из них довелось повоевать только в 1944-45 гг., когда "немец был уже не тот" (по словам самого Пепеляева), в небе попадался нечасто, и лишь немногие имели на счету по 1-2 сбитых самолета противника. В то же время их командиры были опытными воздушными бойцам, - например майор Мухин, зам.ком. 28-го гвардейского ИАП, в 1943-44 гг. летавший ведомым у нашего легендарного аса Ивана Кожедуба. Совсем зеленую летную молодежь в Корею не отправляли: чтобы попасть на войну, было нужно иметь не менее 300 часов налета и быть минимум ст. лейтенантом.
Местом предварительного сосредоточения нашей авиации были крупнейшие авиабазы ДальВО - Дальний на советской территории и Ляодунский полуостров в Китае. Ряд авиачастей уже базировались там, или перелетели "своим ходом", боевую технику и аэродромный персонал других везли через всю страну в литерных эшелонах в обстановке повышенной секретности. "Ласточки" Корейской войны МиГ-17 тревожно дремали на железнодорожных платформах, чтобы вскоре грозно расправить крылья в небе над КНДР. Следом в пассажирских вагонах весело, с песнями и бурными гулянками на узловых станциях, мчалось удалое пилотское братство - в бой за свою страну эти отчаянные парни шли как на праздник! С тыловых аэродромов наши части перебазировались на фронтовые, преимущественно в районе города Аньдун на корейско-китайской границе, - и вольница сменялась жесточайшей боевой дисциплиной и строгой секретностью. 1 ноября 1950 года к боевым вылетам приступили первые советские авиачасти в Корее - 151-й, 139-й и 28-й гвардейские истребительные полки; по мере готовности к ним присоединялись остальные; 15 ноября 64-й ИАК был введен в бой в полном составе.
Нужно сказать несколько слов о характере и особенностях воздушной войны в Корее в целом. Во-первых - о пилотах. По сути своей это было противостояние летчиков двух сверхдержав "холодной войны" - СССР и США. Участие китайских и корейских пилотов было ограниченным. Однако официально в корейском небе сражались против американской авиации только они. Пребывание наших истребителей на театре боевых действий было окружено режимом государственной тайны. Во избежание нарушения хрупкого мира с Америкой (а мир 50-х уже был ядерным!), Советский Союз никогда не признавал факта отправки своих войск в Корею. В целях маскировки наши пилоты получили китайские псевдонимы (отсюда распространившийся в народе анекдот о "корейском летчике Ли Си Цинне"); все радиопереговоры в воздухе им предписывалось вести только на китайском языке. Однако последнее указание не сработало - пройдя сокращенный курс китайского, наши пилоты толком не понимали этот сложный и чуждый русскому уху язык, и в круговерти воздушного боя регулярно сбивались на родную речь, обильно сдабриваемую нецензурной лексикой. Всему личному составу советских авиачастей предписывалось носить китайскую форму; однако у наших пилотов вскоре сложился самобытный стиль одежды: кожаные куртки или длинные плащи и модные шляпы "a-la" Аль Капоне - согласитесь, импозантно! Контакты с местным населением были сведены к минимуму: вся жизнь русских летчиков в перерывах между боевыми вылетами проходила на территории их тщательно охраняемых баз. Однако весь вспомогательный персонал - ремонтные и строительные рабочие, уборщики, прачки - были местными, и поэтому в Китае и КНДР прекрасно знали, кто защищает их с неба, а русские парни постепенно знакомились с местными обычаями. Порою случались анекдотичные ситуации: "готовили нам китайские повара, - вспоминал впоследствии ст. лейтенант Борис Абакумов, - очень вкусно, но порции были настолько малы, что после обеда всегда ощущался голод… Тщедушные китайцы всегда удивлялись, как много нам нужно еды."
В отпуск советские пилоты ездили в Порт-Артур, где находилась большая советская военно-морская база. Там они с интересом осматривали памятники и старые укрепления, в годы русско-японской войны обильно политые русской кровью; там же на русском воинском кладбище хоронили своих погибших товарищей - внуки и деды упокоились вместе под сенью православных крестов русского собора... Несмотря на официальную доктрину атеизма, посещать храм и служить панихиды "по убиенным в небе" нашим пилотам не возбранялось. Знаменитый ас Иван Кожедуб, командовавший в Корее 324-й авиадивизией, однажды так объяснил одному советскому дипломату тягу своих подчиненных к вере: "Мы летаем в небе, нам надо, чтобы Бог был за нас!"
Во-вторых - о самолетах. Корейская война стала дебютом реактивной истребительной авиации, однако позиции пропеллера были все еще сильны: бомбардировочная и большинство штурмовой авиации и значительная часть ночных истребителей обеих сторон оставались поршневыми. Но уже во весь голос заговорили о себе новейшие изобретения в области авиатехники: появилась бортовая радиоэлектроника, автоматизированные прицелы, возросла роль радара (он еще не был установлен на борту большинства самолетов, но наводил их на цель с земли). Но со времен Второй мировой не утратил своего значения такой важный элемент бортового оборудования истребителя, как фото-кино-пулемет (ФКП), "стрелявший" синхронно с бортовым оружием и фиксировавший попадания (или промахи). Большинство наших авиачастей, сражавшихся в Корее, имели на своем вооружении реактивные МиГ-15, и только переброшенный из Китая 351-й ИАП (ночные перехватчики) первое время летал на поршневых Ла-11. Примерно до начала 1951 г. главным противником наших пилотов был реактивный истребитель США F-80 "Шутинг Стар"; он был гораздо тяжелее МиГа, менее маневрен и в общем-то сильно уступал нашей "ласточке". Равно не конкурентами МиГам были американские палубные истребители "Пантера" и британские "Метеоры" (тоже реактивные, но не совсем удачные модели). Однако с 1951 г. в 5-ю воздушную армию ВВС США в Корее начались массированные поставки истребителя новейшей разработки - F-86 "Сейбр", превосходившего наши машины в скорости, автоматике прицела и ряде параметров маневрирования. МиГ-17 был сильнее вооружением (3 мощных автоматических пушки калибра 30-мм и 23-мм против 6 пулеметов "Браунинг" у "американца") и более высотным. Наш лучший ас этой войны подполковник Е. Г. Пепеляев оценивал боевые возможности обоих истребителей как "весьма близкие". Именно "Сейбру" было суждено стать главным противником наших пилотов в Корее.
В-третьих - о противнике. В последнее время в некоторых не самых авторитетных отечественных изданиях сложилось ошибочное мнение об американских пилотах 1950-53 гг. как о трусливых наемниках-дилетантах, не осмеливавшихся вступать в бой со "сталинскими соколами" без многократного численного превосходства. Со всей категоричностью заявляю: это не так. Летчики ВВС США были прекрасно подготовленными профессиональными воздушными бойцами, смелыми и решительными. Словом, вспомним бессмертные строчки Константина Симонова:
Да, враг был храбр -
Тем больше наша слава!
Тем больше слава прекрасных русских парней, обладавших всеми упомянутыми качествами в превосходной степени, и помимо них еще одним, главнейшим - высоким чувством товарищества, боевого братства, постоянной готовностью, жертвуя собой, прикрыть друга в небе от опасности и поддержать друг-друга на земле. Б. С. Абакумов вспоминает, как однажды во время воздушного боя, он заметил, как к его МиГу с хвоста пристраивается "Сейбр". И тут в его шлемофоне прозвучал голос совершенно незнакомого советского пилота из другого полка: "Спокойно, дружок, я тебя прикрываю!" Заметив опасность, грозящую сражавшемуся рядом товарищу, он не раздумывая бросился на помощь - и сорвал атаку американца. А вот у пилотов США, чересчур гонявшихся за индивидуальными результатами, чувство коллектива было развито недостаточно - это признают все очевидцы.
Воздушная война в Корее с прибытием советского 64-го ИАК сразу приобрела крайне ожесточенный характер. Наши пилоты летали и сражались буквально на износ, совершая по нескольку боевых вылетов на человека в день - а каждый вылет на реактивном истребителе это огромная физическая нагрузка, не говоря уже о воздушном бое, когда от перегрузок на виражах кровь готова закипеть в жилах! В советских истребительных авиаполках насчитывалось как правило по 30-35 летчиков, так что общее число советских самолетов на театре боевых действий редко превышало 250-300 боеготовых машин (и это против нескольких тысяч американских!). В этих условиях нашим героическим пилотам удавалось поддерживать в небе состояние примерного паритета сил, что само по себе заслуживает восхищения и преклонения перед этими стальными людьми России! Советские авиачасти в Корее периодически обновлялись: командование выводило измотанные беспрерывными боями полки и дивизии обратно в Союз, заменяя их свежими, но еще необстрелянными. Это была не самая выгодная тактика: прежде чем "втянуться" в бешеный ритм воздушной войны, новички долгое время действовали недостаточно эффективно и несли большие потери. (У американцев ротация личного состава была налажена более грамотно: они заменяли за один прием не более 20% летного состава своих частей, перманентно сохраняя тем самым их опытный костяк). Всего через раскаленное небо Кореи прошло не менее 1 200 советских пилотов, сражавшихся в составе 10 сменявших друг друга авиадивизий и 29 авиаполков (помимо ВВС в боевых действиях приняла участие и советская морская авиация - 781 ИАП Тихоокеанского флота и бомбардировочные части). Особенно тяжелая боевая работа выпала на долю 324-й дивизии (в составе 176-го гвардейского и 196-го ИАП), которой командовал прославленный ас Великой Отечественной гвардии полковник И. Н. Кожедуб.
На долю этого славного соединения выпала честь участвовать в самом массовом воздушном бою этой войны - 12 апреля 1951 г. над рекой Ялуцзян. Стратегически важные переправы через эту реку, по которым шло снабжение удерживавших фронт китайских и северокорейских войск, давно являлись приоритетной целью американской авиации. Однако все их налеты до сих пор успешно отражались советским летчикам и зенитчикам ПВО 64-го ИАК (подвиг последних, простых русских солдат срочной службы, под массированными бомбежками по 20 часов в сутки самоотверженно защищавшими небо Кореи с земли, достоин стать материалом для самостоятельного исследования!) И тогда командующий войсками ООН в Корее американский генерал Макартур (которого даже собственные солдаты прозвали за безжалостность "мясником") отдал приказ стереть с лица земли район снабжения Ялуцзян, бросив на его штурмовку гигантскую армаду из 48 тяжелых бомбардировщиков В-29 (прозванных "летающими крепостями, каждый - 9 тонн бомб и 11 пулеметов!) под прикрытием 42 истребителей "Сейбр". Подавить противодействие советских зенитчиков должны были 36 истребителей-бомбардировщиков "Тандерджет", также грозных противников в воздушном бою. Радиолокационные станции 64-го ИАК сумели заблаговременно засечь эту армаду - и с аэродромов рванулись на перехват 44 советских МиГ-17 176-го гвардейского и 196-го полков. Это было все, что оставалось в дивизии Кожедуба после нескольких месяцев ожесточенных боев…
Тактика действий обеих сторон была отлажена месяцами воздушного противостояния. Заметив приближение МиГов, американские бомбовозы сомкнули строй, установив непроницаемую завесу из огня более чем 500 крупнокалиберных пулеметов, а стремительные "Сейбры" носились вокруг, стараясь "подловить" наших пилотов на заходе в атаку и выходе из нее. В свою очередь, наши "ястребки" выстроились в т. н. "карусель", воздушное построение, при котором каждое следующее звено прикрывает хвост впередиидущего. Своим ожесточением, яростью схватка небесных противников напоминал рукопашную. Пораженные очередями пушек, самолеты вспыхивали и падали, разваливаясь в воздухе, оставляя за собою траурный шлейф дыма. Иван Кожедуб, ветеран сотен воздушных боев, имел а Корее категорический личный приказ Сталина: не вступать в воздушные бои самому, чтобы не подвергаться опасности. Однако он не мог оставаться на земле, когда его ребята дрались в небе один против троих. Он превратил свой МиГ в воздушный командный пункт, летая на грани боя, принимая сообщения с земли и с воздуха, руководя своими эскадрильями. В этот день одержали воздушные победы почти все наши лучшие асы этой войны: командир 196-го ИАП подполковник Евгений Пепеляев, гвардии капитаны Сергей Крамаренко, Серафим Субботин и Григорий Гесь, ст. лейтенанты Борис Абакумов и др. 13 "летающих крепостей" и 6 истребителей противника сбили в том бою наши доблестные пилоты. В бою получили повреждения 3 советских истребителя, однако все они смогли благополучно приземлиться на своих аэродромах. Разгром американской авиации был ужасающим; общественное мнение США было в шоке от подобного "неспортивного счета".
Теперь - о собственно асах. С самого рождения боевой истребительной авиации повелась традиция называть пилота, перешагнувшего в воздушных боях заветный рубеж в 5 сбитых самолетов противника "асом", т. е. "тузом" в переводе с английского. Так вот, в Корее асами стали 52 русских пилота, в общей сложности уничтожившие 416 самолетов противника! Правила регистрации воздушной победы в 64-м ИАК были суровы (в советской авиации они сложились еще в годы Отечественной войны). Для того, чтобы на счет нашего летчика был записан сбитый американский самолет, необходимо было предъявить не только кадры ФКП, фиксирующие попадания и рапорты-подтверждения мин. двух сражавшихся рядом пилотов, но и обнаружить на земле его обломки. Самолеты, сбитые двумя и более пилотами совместно, заносились на отдельный "групповой" счет. Таким образом реальный учет боевых побед наших летчиков был максимально близок к действительности. В то же время американским пилотам воздушные победы засчитывались только на основании кадров ФКП, и нередко наш МиГ, считавшийся за сбитый, на деле просто получал серию попаданий и отчаянным маневром уходил из-под огня. Так что у асов-янки было немало "дутых" побед - некоторые исследователи полагают, что вообще не меньше половины! Лучшим советским асом в Корее считался уже упоминавшийся нами командир 196-го ИАП подполковник Е. Г. Пепеляев, прекрасный командир, превосходный летчик-истребитель и верный старший друг своим подчиненным. Известно, что когда в одном из боев был сбит и погиб его ведомый, ст. лейтенант Валерий Ларионов, Пепеляев не задумываясь переписал на его счет три своих победы. Таким образом официальное число сбитых молодым летчиком самолетов противника достигло 5, и Ларионов получил звание Героя Советского Союза (посмертно), что гарантировало его вдове, оставшейся с грудным ребенком на руках, некоторые льготы. Вместе с этими тремя, число самолетов противника, уничтоженных Е. Г. Пепеляевым в небе Корейской войны достигает 23-х (лучший американский ас, капитан Дж. Макконел-младший, с учетом "дутых" побед, может похвастаться только 16-ю). На втором месте среди наших асов - капитан Николай Сутягин из 17 ИАП с 21 победой. Этот, при своих отличных бойцовских и товарищеских качествах, обладал придирчивым и даже капризным нравом, без конца обвиняя начальство в недооценке его подвигов(сам он претендовал на целых 30 сбитых!) и аппелируя к вышестоящим инстанциям. Это позволило Кожедубу однажды в сердцах сказать "неудобному" капитану: "Тебе даже прозвища не надо - у тебя фамилия подходящая!" Четверо наших пилотов имели по 15 побед, двое - по 14 и еще четверо - по 11. Лучшим асом среди наших ночных истребителей стал майор Александр Карелин из 351-го ИАП, сбивший в ночном небе 5 американских бомбардировщиков и разведчиков. Все наши асы в Корее стали Героями Советского Союза, из них несколько человек - посмертно… Всего же пилоты 64-го ИАК уничтожили в небе Кореи и Китая 1 097 самолетов противника.
Однако не следует думать, что боевой путь нашей авиации в Кореи был устлан исключительно лаврами побед. Подобно любым дорогам войны он был покрыт терниями и обильно полит кровью павших русских героев. 182 (по другим данным - 120) наших пилотов отдали свои жизни, защищая в далекой Юго-Восточной Азии мирную жизнь своей страны… 212 - испытали горький удел поражения, выбрасываясь с парашютом из горящих МиГов или заводя свои изувеченные в небе машины на вынужденную посадку среди топких рисовых полей Кореи, среди них - 8 наших асов. По разному складывалась на земле боевая судьба сброшенных с неба русских соколов, с разным отношением местного населения приходилось им сталкиваться. Так гвардии капитана Сергей Крамаренко (13 побед) благодарные корейские милиционеры угощали местными яствами и водкой, а тяжело раненый и обмороженный ст. лейтенант Борис Абакумов (5 побед) целый день пролежал на земляном полу в хижине, не получив от корейцев даже глотка воды, пока за ним не пришла машина из его полка. Во избежании попадания в плен, нашим пилотам запрещалось пересекать 38-ю параллель или углубляться в воздушное пространство над морем, однако в горячке воздушного боя соблюдать это правило получалось не всегда. Несколько наших летчиков было сбито в "запретной зоне" и пропало без вести. Известна трагическая и геройская судьба только одного из них. 1-го июня 1951 г. ст. лейтенант Евгений Стельмах из 18-го гвардейского ИАП (2 победы) был сбит в воздушном бою над прифронтовой полосой Южной Кореи, тяжело ранен и выбросился с парашютом. На земле истекавшего кровью советского пилота окружили южнокорейские солдаты и хотели взять в плен. Мужественный ст. лейтенант отстреливался из табельного пистолета ТТ до последнего патрона и погиб в бою… Выходец из бедной еврейской семьи с Украины, он оставался настоящим русским воином до конца!
Северная Корея выстояла. Именно там Америка получила в первый раз жестокий урок, два с лишним десятилетия спустя погрузивший ее в транс, именуемый "вьетнамским синдромом": даже маленький народ невозможно победить, если он верен своим корням, любит свою Родину и готов принести во имя ее спасения любые жертвы. И если с неба его защищают на своих стремительных серебристых "ласточках" типа МиГ русские асы!
М.Кожемякин