(no subject)
В студенчестве я проходила практику в школе. И вот однажды я поссорилась с директором школы из-за того, что она утверждала, что классику в метро читать нельзя, а современную литературу можно. Что вы думаете по этому поводу?
- Мне кажется, я думаю по этому поводу то же, что и вы. Ваш вопрос носит риторический характер, верно? Но на самом деле я понимаю, мне кажется, что беспокоило эту даму, и в этом беспокойстве нет ничего наивного или дикого: думается, мы все его испытываем, но выражаем это в менее прямой манере. Ей бы хотелось, наверное, думать, этой даме, что есть какая-то Великая Литература, к которой можно относиться как к ориентиру, как, может быть, к замене религиозного символа даже; как к эстетическому и этическому абсолюту. А мы понимаем, что для многих, многих поколений в России культура и, особенно, литература играла и играет именно эту роль. Эта потребность иметь ориентиры такого рода очень велика у всех нас, и литература, та, иная, узко понятая, широко понятая, частый и очень неплохой ориентир. Логика, по которой ты решаешь для себя, что вот эта литература - это святое, а вот эта литература - это какашка, существует, наверное, почти у каждого из нас. Это - логика самозащиты, она позволяет нам думать: «Я знаю, где проходит грань культуры, и не обязан смотреть в другую сторону. Я не обязан интересоваться другим, я не обязан беспокоиться об остальном, я знаю, что такое «хорошо», а что такое «плохо»». Такой подход освобождает нас от множества тяжелых обязанностей: например, от пересмотра собственных ценностей, когда приходит время. У каждого из нас достаточно литературы, которую мы никогда не читали, но твердо знаем, что она плохая, или музыки, которую мы никогда не слушали, но твердо знаем, что это гадость. Одни люди отдают себе отчет, что в этой логике есть минусы, другие - не отдают, но эту вашу учительницу нетрудно понять.
отсюда
- Мне кажется, я думаю по этому поводу то же, что и вы. Ваш вопрос носит риторический характер, верно? Но на самом деле я понимаю, мне кажется, что беспокоило эту даму, и в этом беспокойстве нет ничего наивного или дикого: думается, мы все его испытываем, но выражаем это в менее прямой манере. Ей бы хотелось, наверное, думать, этой даме, что есть какая-то Великая Литература, к которой можно относиться как к ориентиру, как, может быть, к замене религиозного символа даже; как к эстетическому и этическому абсолюту. А мы понимаем, что для многих, многих поколений в России культура и, особенно, литература играла и играет именно эту роль. Эта потребность иметь ориентиры такого рода очень велика у всех нас, и литература, та, иная, узко понятая, широко понятая, частый и очень неплохой ориентир. Логика, по которой ты решаешь для себя, что вот эта литература - это святое, а вот эта литература - это какашка, существует, наверное, почти у каждого из нас. Это - логика самозащиты, она позволяет нам думать: «Я знаю, где проходит грань культуры, и не обязан смотреть в другую сторону. Я не обязан интересоваться другим, я не обязан беспокоиться об остальном, я знаю, что такое «хорошо», а что такое «плохо»». Такой подход освобождает нас от множества тяжелых обязанностей: например, от пересмотра собственных ценностей, когда приходит время. У каждого из нас достаточно литературы, которую мы никогда не читали, но твердо знаем, что она плохая, или музыки, которую мы никогда не слушали, но твердо знаем, что это гадость. Одни люди отдают себе отчет, что в этой логике есть минусы, другие - не отдают, но эту вашу учительницу нетрудно понять.
отсюда