Софья Самойловна и война Судного Дня
6 октября 1973 диктор Кириллов в программе "Время" скорбно-трагически объявил, что израильская военщина совершила очередной неспровоцированный акт агрессии. В моем восьмиклассном сердце сообщение это вызвало беспокойство. Тем более что дела у военщины шли, похоже, не так хорошо, как хотелось бы.
С каждым днем сообщения с Ближнего Востока становились все более тревожными. Нужно было узнать чуть больше, но где ? Никаких "Голосов" в центре Ленинграда услышать было нельзя, да и коротковолнового приемника дома тогда еще не было. На сэкономленные от обедов копейки я иногда покупал "За рубежом", в котором удавалось что-то прочесть между строк. Но он выходил только раз в неделю, и его редко можно было найти в киосках. Я решил посмотреть, что пишут в "Известиях", которые были на полкопейки лучше других газет.
После уроков я не пошел домой, а, свернув на первом этаже налево, зашел в библиотеку. Школа наша была несколько показушная - новое послевоенное здание, в квартале от Невского, французская,- так что к нам регулярно водили иностранные делегации, и ради них поддерживали образцовый порядок. Библиотека была сравнительно большая и хорошая, и при ней маленький читальный зал. На нескольких столах постоянно лежали подшивки газет за текущий месяц, одна из них была "Известия". Я уселся за стол и стал перелистывать страницы, читая международный раздел. Просмотрев пару номеров, я дошел до газеты за 7 октября, где должна была быть информация о начале войны. Но ее там не было. Не было вообще ни слова о Ближнем Востоке. Я пролистнул дальше, в номер за шестое, но там ничего не было и подавно. Это было непонятно.
Перелистывая обратно, я обратил внимание на одну странность, которой не заметил в первый раз: в номере за седьмое один из листов был подшит неправильно, сгибом наружу, так что внутренние две страницы были не видны. Я все же заглянул внутрь, и то, что смог разобрать, меня заинтересовало. Чертыхаясь на бестолковую библиотекаршу, но также радуясь своей сообразительности, я вытащил из портфеля линейку и аккуратно разрезал газету по сгибу. И увидел огромный заголовок на две страницы: "АГРЕССИЯ ИЗРАИЛЯ ПРОТИВ ЕГИПТА И СИРИИ". Дальнейший текст поразил даже мою юную доверчивость. Сначала было небольшое введение от редакции. А затем шло заявление от командования (или руководства) Арабской Республики Египет: с 14 (кажется) часов дня зона такая-то по широте и долготе объявлялась зоной военных действий, в которой запрещалось судоходство и пролет самолетов. После чего такое же заявление шло от лица Сирийской Арабской Республики.
Вот это да! То есть военщина едва успела на них напасть, а они уже точно знают, где и когда. Наполеон нервно крутится в порфировом гробу, сказали бы спустя сорок лет, но я таких слов не знал. И еще долго сидел в библиотеке, читая все, чем были заполнены эти две большие газетные страницы. Никто меня не беспокоил, я там был один.
Кукрыниксы. "Знакомый почерк"
Впрочем, не совсем один. Библиотекарем у нас работала интеллигентная старушка, Софья Самойловна. Годы спустя, когда я вспомнил эту историю, до меня дошло, почему был неправильно подшит тот лист. Я представил себе, как она тихонько сидела в тот день за своим столом, наблюдая за моими телодвижениями. Интересно, что она думала, глядя на лохматого обормота, жадно впитывающего газетную мудрость.
Софья Самойловна, скромный боец невидимого фронта.
С каждым днем сообщения с Ближнего Востока становились все более тревожными. Нужно было узнать чуть больше, но где ? Никаких "Голосов" в центре Ленинграда услышать было нельзя, да и коротковолнового приемника дома тогда еще не было. На сэкономленные от обедов копейки я иногда покупал "За рубежом", в котором удавалось что-то прочесть между строк. Но он выходил только раз в неделю, и его редко можно было найти в киосках. Я решил посмотреть, что пишут в "Известиях", которые были на полкопейки лучше других газет.
После уроков я не пошел домой, а, свернув на первом этаже налево, зашел в библиотеку. Школа наша была несколько показушная - новое послевоенное здание, в квартале от Невского, французская,- так что к нам регулярно водили иностранные делегации, и ради них поддерживали образцовый порядок. Библиотека была сравнительно большая и хорошая, и при ней маленький читальный зал. На нескольких столах постоянно лежали подшивки газет за текущий месяц, одна из них была "Известия". Я уселся за стол и стал перелистывать страницы, читая международный раздел. Просмотрев пару номеров, я дошел до газеты за 7 октября, где должна была быть информация о начале войны. Но ее там не было. Не было вообще ни слова о Ближнем Востоке. Я пролистнул дальше, в номер за шестое, но там ничего не было и подавно. Это было непонятно.
Перелистывая обратно, я обратил внимание на одну странность, которой не заметил в первый раз: в номере за седьмое один из листов был подшит неправильно, сгибом наружу, так что внутренние две страницы были не видны. Я все же заглянул внутрь, и то, что смог разобрать, меня заинтересовало. Чертыхаясь на бестолковую библиотекаршу, но также радуясь своей сообразительности, я вытащил из портфеля линейку и аккуратно разрезал газету по сгибу. И увидел огромный заголовок на две страницы: "АГРЕССИЯ ИЗРАИЛЯ ПРОТИВ ЕГИПТА И СИРИИ". Дальнейший текст поразил даже мою юную доверчивость. Сначала было небольшое введение от редакции. А затем шло заявление от командования (или руководства) Арабской Республики Египет: с 14 (кажется) часов дня зона такая-то по широте и долготе объявлялась зоной военных действий, в которой запрещалось судоходство и пролет самолетов. После чего такое же заявление шло от лица Сирийской Арабской Республики.
Вот это да! То есть военщина едва успела на них напасть, а они уже точно знают, где и когда. Наполеон нервно крутится в порфировом гробу, сказали бы спустя сорок лет, но я таких слов не знал. И еще долго сидел в библиотеке, читая все, чем были заполнены эти две большие газетные страницы. Никто меня не беспокоил, я там был один.
Кукрыниксы. "Знакомый почерк"
Впрочем, не совсем один. Библиотекарем у нас работала интеллигентная старушка, Софья Самойловна. Годы спустя, когда я вспомнил эту историю, до меня дошло, почему был неправильно подшит тот лист. Я представил себе, как она тихонько сидела в тот день за своим столом, наблюдая за моими телодвижениями. Интересно, что она думала, глядя на лохматого обормота, жадно впитывающего газетную мудрость.
Софья Самойловна, скромный боец невидимого фронта.