Фитч У. Т. Эволюция языка. М., 2013. Птицы говорят лучше шимпанзе!...
1. ЯЗЫК С БИОЛОГИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Ничем не примечательным осенним днем 1947 года супруги-американцы Кэти и
Кейт Хейс вернулись к себе на ранчо с новорожденной девочкой Вики (Hayes
1951). По прошествии нескольких тяжелых дней Вики начала хорошо есть и бы-
стро расти. Она была очень спокойным, ласковым и любящим ребенком и обо-
жала, чтобы ее щекотали и носили на руках. Она рано научилась ходить - на-
чался период непослушания и повреждения домашней утвари. Но со временем
внимание и терпение любящих родителей дали свои плоды, и она превратилась в
веселую и послушную маленькую девочку. Около трех лет Вики уже могла само-
стоятельно принимать пищу и купаться, она умела пользоваться ложкой, пить
через соломинку и помогала в уборке дома. Вики получала истинное удовольст-
вие, рассматривая себя в зеркало и манипулируя с конструкторами. Она радова-
лась, когда раскачивалась на качелях, лазала по деревьям и играла в прятки с со-
седскими детьми. Она была абсолютно нормальной маленькой девочкой, за од-
ним исключением: Вики не говорила. Ни единого слова. Она могла хрюкать,
визжать, смеяться, то есть проблема состояла отнюдь не в том, что дитя было
безмолвным. Создавалось впечатление, что задержка речи имеет более глубокие
причины. После консультаций с экспертами Кэти Хейс начала проводить специ-
альные речевые упражнения, вручную управляя губами своей ученицы и всякий
раз вознаграждая ее за попытку произнести слово.
К сожалению, все эти самоотверженные усилия оказались тщетными, Вики
научилась хрипло и невнятно произносить три слова - мама, папа и чашка, этим
дело и кончилось. Однако родители Вики не были особенно удивлены или встре-
вожены ее неспособностью к речи, ведь Вики была самочкой шимпанзе. Шим-
панзе и генетически, и в эволюционном отношении стоит ближе к человеку, чем
горилла и все прочие ныне живущие человекообразные обезьяны. Тот факт, что,
даже будучи выращены в домашних условиях со всеми необходимыми малень-
кому ребенку атрибутами, шимпанзе оказываются неспособными к приобрете-
нию речи - одна из главных головоломок, с которой мы столкнулись, рассмат-
ривая биологию высших приматов. Каждый нормальный ребенок в любой точке
планеты мгновенно осваивает родной язык или языки своего локального окруже-
ния. И это происходит вопреки любым затруднениям социального, материально-
го (например, трудности с питанием) или интеллектуального характера куда бо
лее суровым, чем те, с которыми сталкивалась Вики как приемный ребенок, жи-
вущий в благоустроенном загородном доме.
В многочисленных экспериментах, которые начали проводить в 1910-х го-
дах, шимпанзе, находясь в тесном контакте с людьми, никогда не начинали гово-
рить и даже не предпринимали таких попыток, хотя быстро прогрессировали в
других сферах - моторного и интеллектуального поведения (Yerkes, Yerkes
1929). Этот факт стал окончательно ясен в 1960-х годах и даже не обсуждается
современными учеными, но вот причины явной неспособности к приобретению
языка остаются спорными и по сей день. Каждый нормальный человек рождается
со способностью к быстрому и безошибочному усвоению материнского языка
при очень небольшом участии в этом процессе прямого обучения или тренировки.
В противоположность этому некоторые особи приматов, содержащиеся в неволе,
могут лишь случайно воспроизвести какое-либо отдельное слово местного языка.
Подобное различие между нами и нашими ближайшими ныне живущими брать-
ями меньшими усугубляется еще и тем, что многие более далекие от нас виды
спонтанно и легко научаются произносить не только слова, но и отдельные фра-
зы. К таким говорящим животным относятся попугаи, майны и многие другие
виды птиц, но, кроме того, и некоторые млекопитающие, включая обыкновенного
тюленя (наиболее известный пример - это Хувер, тюлень, выращенный рыбаком
в штате Мэн). Этот тюлень научился выговаривать не только свое имя, но и слова
«hey!, get ova’ here» и даже имитировал своеобразный гортанный смех, и все это -
с акцентом, характерным для его хозяина (Ralls et al. 1985). Человекообразные
обезьяны заметно совершенствуются, если получают доступ к иным средствам
самовыражения. Например, они достигают куда больших успехов с помощью
клавиатуры компьютера, чем при использовании своей вокальной системы.
Это неудивительно, поскольку жестовая коммуникация человекообразных
обезьян в природе куда более гибка и индивидуализирована, чем их звуковая
продукция. Йеркс предлагал обучать высших приматов с помощью клавиатуры
или языка жестов еще в 1910 году. Когда же, наконец, эти эксперименты были
поставлены в 1960-е годы, в них открылась значительно большая коммуникатив-
ная компетентность человекообразных обезьян. При использовании системы, по-
добной американскому амслену (American Sign Language; ASL), а также в тех
опытах, где обезьяны должны были раскладывать на подносе пластиковые кар-
точки или нажимать клавиши со специальными значками на клавиатуре, шим-
панзе и отдельные представители других высших приматов оказались способны
обзавестись солидным «словарем», состоящим из сотен символов, и эффективно
пользоваться им в общении. Несмотря на расширенные возможности коммуни-
кации с использованием незвуковых модальностей, такие «натренированные на
язык» обезьяны все равно находились на весьма скромном интеллектуальном
уровне. Они располагали очень небольшим активным словарем, насчитывающим
несколько сотен символов, и применяли простые правила комбинирования этих
символов, примерно соответствующие уровню развития пятилетнего ребенка.
Особенно важно, что обезьяны используют эти коммуникативные средства
главным образом для выпрашивания пищи или как просьбу их пощекотать. В от-
личие от ребенка, у которого возникает потребность называть объекты окру-
жающей обстановки и выражать свой внутренний мир через вопросы, рассказы и
им самим придуманные слова, даже самые тренированные обезьяны оказываются
скучными собеседниками. И не потому, что им нечего сказать: исследование
когнитивных способностей шимпанзе открывает их весьма сложный и даже
утонченный внутренний мир. Они сознательно используют орудия, делают умо-
заключения по поводу своих социальных партнеров, основанные на собственных
впечатлениях (на том, что они видели или не видели), решают новые задачи с
первого предъявления, пользуясь заключениями о порождающих их обстоятель-
ствах, и, в общем, могли бы много о чем поговорить, если бы были к этому
склонны.
Но в силу не вполне ясных причин ничего подобного не происходит. Таким
образом, в случае Вики факторы, препятствующие приобретению речи, состояли
не в нарушениях речевой системы, не в отсутствии интеллекта или общей спо-
собности к обучению. Как и у других особей шимпанзе и прочих человекообраз-
ных обезьян, выращенных людьми, эти факторы были куда более глубокими и
специфичными. После трех лет, отданных воспитанию юной самки шимпанзе,
Кэти Хейс дала красноречивое определение ситуации: «единственный очевидный
и существенный изъян во врожденном интеллекте шимпанзе, по сравнению с
тем, что мы видим у человека, это - отсутствие возможностей для использова-
ния и понимания языка». Позже мы обсудим некоторые поправки к этому диаг-
нозу, но заметим, что сделанное Хейс заключение стало точкой отсчета для всей
этой книги. Любой нормальный ребенок учит язык(и), основываясь на довольно
хаотичном материале окружающего мира, в то время как самый одаренный шим-
панзе, помещенный в аналогичные условия, ничего подобного сделать не может.
Почему? Что за специфический когнитивный механизм есть у ребенка и отсут-
ствует у шимпанзе? Каковы нервные и генетические основы этой способности?
Как они связаны с механизмами научения у других видов животных? Как и по-
чему способности аналогичного характера сформировались у одних видов, но не
развились у других? Цель моей книги - обсудить эти вопросы, обращая особое
внимание на эволюционный аспект проблемы.
Ничем не примечательным осенним днем 1947 года супруги-американцы Кэти и
Кейт Хейс вернулись к себе на ранчо с новорожденной девочкой Вики (Hayes
1951). По прошествии нескольких тяжелых дней Вики начала хорошо есть и бы-
стро расти. Она была очень спокойным, ласковым и любящим ребенком и обо-
жала, чтобы ее щекотали и носили на руках. Она рано научилась ходить - на-
чался период непослушания и повреждения домашней утвари. Но со временем
внимание и терпение любящих родителей дали свои плоды, и она превратилась в
веселую и послушную маленькую девочку. Около трех лет Вики уже могла само-
стоятельно принимать пищу и купаться, она умела пользоваться ложкой, пить
через соломинку и помогала в уборке дома. Вики получала истинное удовольст-
вие, рассматривая себя в зеркало и манипулируя с конструкторами. Она радова-
лась, когда раскачивалась на качелях, лазала по деревьям и играла в прятки с со-
седскими детьми. Она была абсолютно нормальной маленькой девочкой, за од-
ним исключением: Вики не говорила. Ни единого слова. Она могла хрюкать,
визжать, смеяться, то есть проблема состояла отнюдь не в том, что дитя было
безмолвным. Создавалось впечатление, что задержка речи имеет более глубокие
причины. После консультаций с экспертами Кэти Хейс начала проводить специ-
альные речевые упражнения, вручную управляя губами своей ученицы и всякий
раз вознаграждая ее за попытку произнести слово.
К сожалению, все эти самоотверженные усилия оказались тщетными, Вики
научилась хрипло и невнятно произносить три слова - мама, папа и чашка, этим
дело и кончилось. Однако родители Вики не были особенно удивлены или встре-
вожены ее неспособностью к речи, ведь Вики была самочкой шимпанзе. Шим-
панзе и генетически, и в эволюционном отношении стоит ближе к человеку, чем
горилла и все прочие ныне живущие человекообразные обезьяны. Тот факт, что,
даже будучи выращены в домашних условиях со всеми необходимыми малень-
кому ребенку атрибутами, шимпанзе оказываются неспособными к приобрете-
нию речи - одна из главных головоломок, с которой мы столкнулись, рассмат-
ривая биологию высших приматов. Каждый нормальный ребенок в любой точке
планеты мгновенно осваивает родной язык или языки своего локального окруже-
ния. И это происходит вопреки любым затруднениям социального, материально-
го (например, трудности с питанием) или интеллектуального характера куда бо
лее суровым, чем те, с которыми сталкивалась Вики как приемный ребенок, жи-
вущий в благоустроенном загородном доме.
В многочисленных экспериментах, которые начали проводить в 1910-х го-
дах, шимпанзе, находясь в тесном контакте с людьми, никогда не начинали гово-
рить и даже не предпринимали таких попыток, хотя быстро прогрессировали в
других сферах - моторного и интеллектуального поведения (Yerkes, Yerkes
1929). Этот факт стал окончательно ясен в 1960-х годах и даже не обсуждается
современными учеными, но вот причины явной неспособности к приобретению
языка остаются спорными и по сей день. Каждый нормальный человек рождается
со способностью к быстрому и безошибочному усвоению материнского языка
при очень небольшом участии в этом процессе прямого обучения или тренировки.
В противоположность этому некоторые особи приматов, содержащиеся в неволе,
могут лишь случайно воспроизвести какое-либо отдельное слово местного языка.
Подобное различие между нами и нашими ближайшими ныне живущими брать-
ями меньшими усугубляется еще и тем, что многие более далекие от нас виды
спонтанно и легко научаются произносить не только слова, но и отдельные фра-
зы. К таким говорящим животным относятся попугаи, майны и многие другие
виды птиц, но, кроме того, и некоторые млекопитающие, включая обыкновенного
тюленя (наиболее известный пример - это Хувер, тюлень, выращенный рыбаком
в штате Мэн). Этот тюлень научился выговаривать не только свое имя, но и слова
«hey!, get ova’ here» и даже имитировал своеобразный гортанный смех, и все это -
с акцентом, характерным для его хозяина (Ralls et al. 1985). Человекообразные
обезьяны заметно совершенствуются, если получают доступ к иным средствам
самовыражения. Например, они достигают куда больших успехов с помощью
клавиатуры компьютера, чем при использовании своей вокальной системы.
Это неудивительно, поскольку жестовая коммуникация человекообразных
обезьян в природе куда более гибка и индивидуализирована, чем их звуковая
продукция. Йеркс предлагал обучать высших приматов с помощью клавиатуры
или языка жестов еще в 1910 году. Когда же, наконец, эти эксперименты были
поставлены в 1960-е годы, в них открылась значительно большая коммуникатив-
ная компетентность человекообразных обезьян. При использовании системы, по-
добной американскому амслену (American Sign Language; ASL), а также в тех
опытах, где обезьяны должны были раскладывать на подносе пластиковые кар-
точки или нажимать клавиши со специальными значками на клавиатуре, шим-
панзе и отдельные представители других высших приматов оказались способны
обзавестись солидным «словарем», состоящим из сотен символов, и эффективно
пользоваться им в общении. Несмотря на расширенные возможности коммуни-
кации с использованием незвуковых модальностей, такие «натренированные на
язык» обезьяны все равно находились на весьма скромном интеллектуальном
уровне. Они располагали очень небольшим активным словарем, насчитывающим
несколько сотен символов, и применяли простые правила комбинирования этих
символов, примерно соответствующие уровню развития пятилетнего ребенка.
Особенно важно, что обезьяны используют эти коммуникативные средства
главным образом для выпрашивания пищи или как просьбу их пощекотать. В от-
личие от ребенка, у которого возникает потребность называть объекты окру-
жающей обстановки и выражать свой внутренний мир через вопросы, рассказы и
им самим придуманные слова, даже самые тренированные обезьяны оказываются
скучными собеседниками. И не потому, что им нечего сказать: исследование
когнитивных способностей шимпанзе открывает их весьма сложный и даже
утонченный внутренний мир. Они сознательно используют орудия, делают умо-
заключения по поводу своих социальных партнеров, основанные на собственных
впечатлениях (на том, что они видели или не видели), решают новые задачи с
первого предъявления, пользуясь заключениями о порождающих их обстоятель-
ствах, и, в общем, могли бы много о чем поговорить, если бы были к этому
склонны.
Но в силу не вполне ясных причин ничего подобного не происходит. Таким
образом, в случае Вики факторы, препятствующие приобретению речи, состояли
не в нарушениях речевой системы, не в отсутствии интеллекта или общей спо-
собности к обучению. Как и у других особей шимпанзе и прочих человекообраз-
ных обезьян, выращенных людьми, эти факторы были куда более глубокими и
специфичными. После трех лет, отданных воспитанию юной самки шимпанзе,
Кэти Хейс дала красноречивое определение ситуации: «единственный очевидный
и существенный изъян во врожденном интеллекте шимпанзе, по сравнению с
тем, что мы видим у человека, это - отсутствие возможностей для использова-
ния и понимания языка». Позже мы обсудим некоторые поправки к этому диаг-
нозу, но заметим, что сделанное Хейс заключение стало точкой отсчета для всей
этой книги. Любой нормальный ребенок учит язык(и), основываясь на довольно
хаотичном материале окружающего мира, в то время как самый одаренный шим-
панзе, помещенный в аналогичные условия, ничего подобного сделать не может.
Почему? Что за специфический когнитивный механизм есть у ребенка и отсут-
ствует у шимпанзе? Каковы нервные и генетические основы этой способности?
Как они связаны с механизмами научения у других видов животных? Как и по-
чему способности аналогичного характера сформировались у одних видов, но не
развились у других? Цель моей книги - обсудить эти вопросы, обращая особое
внимание на эволюционный аспект проблемы.