Интеллект
Ясперс. Общ. психопатология. М., 1997. С.266-275
Интеллект (Intelligenz)
Этим термином принято обозначать совокупный умственный потенциал данного человека, те инструменты реализации способностей, которые он целесообразно использует для адаптации к жизни.
(а) Анализ интеллекта
Следует различать: а) предпосылки интеллекта, б) багаж знаний, в) интеллект в собственном смысле. Предпосылками интеллекта (или иначе, предпосылками умственных способностей) мы должны считать способность к запоминанию и память, утомляемость, механизмы, лежащие в основе двигательных явлений, речевого аппарата и т. д.Эти предпосылки часто смешиваются с умственными способностями как таковыми. Человек, который ничего не помнит, не может говорить или слишком быстро утомляется, естественно, лишен возможности проявить свой интеллект. Но в подобных случаях причина состоит в расстройстве некоторой строго определенной функции, а это, в свою очередь, приводит к расстройствам в аспекте проявления интеллекта; о расстройстве же интеллекта как такового говорить не приходится. Если мы хотим анализировать аномалии интеллекта как нечто самостоятельное, нам нужно уметь различать понятие "интеллект" с одной стороны и рассмотренные выше ограниченные и фундаментальные психофизиологические функции - с другой. Липман с гордостью говорит о прогрессе, достигнутом благодаря "выделению афазии и апраксии из недифференцированной, хаотической категории „слабоумие" ("Demenz")".
Далее, мы не должны путать с интеллектом (умственными способностями) содержание нашего разума, совокупность нашего знания. Правда, наличие больших знаний само по себе, несомненно, указывает на наличие определенных способностей, выходящих за рамки одной только высокоразвитой способности к воспроизведению содержания памяти. Но даже учитывая эту оговорку, мы отмечаем явную взаимную независимость простой способности к обучению и собственно интеллекта (способности к суждению). То обстоятельство, что человеку под силу научиться массе сложнейших вещей, также часто дает повод смешивать способность к обучению с интеллектом. В психопатологии сопоставление багажа знаний с тем, что еще осталось у больного от умственных способностей, иногда обеспечивает нас подходящим критерием для оценки приобретенных дефектов через противопоставление их врожденным умственным дефектам. В последнем случае количество знания и умственные способности связаны друг с другом более понятным образом. Очень малый объем знаний обычно служит признаком умственной недостаточности, и наоборот. Соответственно, в крайних случаях мы можем использовать тесты на знание как своего рода косвенное основание для наших суждений об умственной недостаточности. Но такие тесты значительно более ценны постольку, поскольку с их помощью удается определять содержание, поставляющее тот материал, с которым "работает" данная личность. Действия, установки, поведение - все это доступно нашему пониманию только при условии, что мы знаем, каков охват этого материала (то есть какова присущая данному индивиду картина мира), только при этом условии мы сможем понять человека в про-
цесce общения с ним. Чем беднее разум человека, тем отчетливее мы замечаем. что слова значат для говорящего нечто совершенно иное, чем для нас. Объективный смысл используемых им слов выходит за границу того. что он действительно хочет сказать. Эти слова могут породить иллюзию. будто он знает больше, чем знает на самом деле. Объем умственного богатства зависит не только от способности к обучению или интересов. но и от среды, из которой человек произошел и в которой он живет. Если нам известен средний уровень знаний среди различных социальных классов, это может серьезно помочь нам при оценке каждого отдельного случая. Обычно оценка среднего уровня знаний завышается'. У большинства своих солдат Роденвальдт обнаружил полное отсутствие социальной ориентированности, незнание собственных политических прав и социального законодательства. Они не знали даже, что находится на расстоянии каких-нибудь нескольких миль от своей деревни. Лишь изредка кто-то из них обнаруживал слабые признаки исторических знаний. Больше половины не имело понятия, кто такой Бисмарк. Осуществляя тест на знание, нужно обычно принимать во внимание как уровень полученного образования, так и общий жизненный опыт. Последний (в форме знания, полученного благодаря удовлетворению спонтанно возникшего интереса или в процессе работы) предоставляет нам значительно лучший критерий для оценки интеллекта. Впрочем. благодаря недавним исследованиям удалось обнаружить, что большинство людей, как ни странно, имеет лишь самое поверхностное представление о собственных профессиональных занятиях.
Наконец, мы подходим к интеллекту в собственном смысле. Понять, что же это такое, довольно сложно. Почти невозможно подсчитать все множество разнообразных критериев, используемых для того, чтобы оценить человека в аспекте его интеллекта (умственных способностей). Очевидно, речь должна идти об очень большом числе способностей, каждая из которых, вероятно, может быть выделена из всей совокупности и достаточно точно определена, судя по всему, существуют не просто большие или меньшие степени развития умственных способностей, а некое глубоко укорененное дерево, объединяющее в себе многочисленные и разнообразные способности. У нас есть основания сомневаться в том. существуют ли такие вещи, как интеллект вообще, способность к разнонаправленной реализации собственного потенциала вообще, "центральный фактор интеллекта" как некая общая категория. Но среди исследователей обнаруживается сильно выраженная склонность к тому. чтобы принять существование такого фактора в качестве данности.
Именно его психология прежних времен именовала "рассудком" ("способностью к суждению". Urteilskraft).
Как бы там ни было, феноменология интеллекта (умственных способностей) отличается большим разнообразием. Существуют живые. схватывающие люди, которые вводят постороннего в заблуждение как раз благодаря особого рода гибкости, которая принимается за блестящие умственные способности. Но тестирование показывает, что в действительности они обладают вполне средними способностями и поверхностны. Мы часто сталкиваемся с высоким уровнем практической смышлености, для которого характерны быстрый и правильный выбор из множества возможностей и умелая адаптация к новым требованиям Далее, существует абстрактный интеллект, который в моменты принятия решений переходит в почти абсолютную тупость, но в условиях спокойной внутренней работы способен привести к высоким достижениям. "Врачи, судьи, политики могут теоретически знать многие прекрасные принципы патологии, права и государственной деятельности они могут учить этим принципам других, но в применении к ним самим принципы эти могут выглядеть совершенно ничего не стоящими. Причина в том, что они полностью лишены здравого рассудка: они видят общее и отвлеченное, но не способны решить, что требуется для каждого конкретного случая; или же они недостаточно учились на примерах и на собственной работе, чтобы уметь судить об отдельных случаях" (Кант).
В клинической практике мы по существу не выходим за рамки небольшого количества самых общих аспектов интеллекта. Мы обращаем особое внимание на способности к суждению и мышлению, на. умение отделять существенное от второстепенного, на способность схватывать чужие точки зрения и идеи. При предъявлении сложного задания человек, утверждающий, что он чего-то не знает или не может выполнить, кажется более умным, нежели тот, кто углубляется в несущественные подробности или, пытаясь высказаться, говорит впустую и невпопад. Помимо способности к суждению в расчет принимаются также спонтанность и наличие инициативы. В ответ на какое-либо требование человек может проявить способность к вполне здравому суждению и в то же время, будучи предоставлен самому себе, может вести себя как апатичное, вялое, тупое существо.
(б) Типы слабоумия
Понятие интеллекта как всей совокупности умственных способностей человека означает, что анализ выявит только отдельные моменты, каждый из которых сам по себе отнюдь не совпадает с данным понятием. Поэтому мы гораздо лучше представляем себе характеристики частных типов умственных способностей, нежели характеристику интеллекта как такового. Опишем некоторые типы расстройств умственных способностей.
1. Флюктуации продуктивности. Наличие интеллекта, вообще говоря, означает устойчивую диспозицию, тогда как слабоумие - устойчивую недостаточность. Если больные с острыми психозами, с "путаницей в мыслях", ступором, скачкой идей, заторможенностью мышления выказывают неспособность к разумным проявлениям, мы не говорим о том, что им недостает интеллекта. Понятие "недостаток интеллекта" имеет смысл только в условиях упорядоченных, доступных состоянии, то есть при отсутствии острых расстройств. Сталкиваясь с последними, мы не отваживаемся даже на приблизительное суждение об интеллекте больного, о том, каков был его уровень прежде и каким он будет в даль-нейшем. Но далеко не во всех случаях преходящее расстройство удается легко отличить от устойчивого. Такие расстройства, как уменьшение умственной продуктивности у интеллектуалов, деятелей искусства, ученых или преходящие, относительно устойчивые и постоянные растройства встречающиеся у психастеников, представляют существеные трудности для классификации. Фазы, когда больные в течение каждого времени остро ощущают собственную недостаточность, весьма обычны. Им кажется, что их память куда-то исчезла; они больше не могут мыслить. Эти ощущения собственной недостаточности далеко не всегда бывают необоснованны: больные действительно не могут ни сосредоточиться, они читают механически, не улавливая смысла, дни постоянно вынуждены думать о том, как именно нужно взяться за дело. они всецело сосредоточены на себе, а не на своем занятии. Поэтому они на самом деле упускают из виду свою работу как целое; у них нет никаких спонтанных мыслей, а без них работа неизбежно стопорится. Утрата продуктивности у таких людей может быть временной или длительной. С другой стороны, возможно наступление фаз повышенной продуктивности, пышного творческого расцвета. Во всех подобных случаях мы имеем дело с изменениями не интеллекта в целом, а только умственной продуктивности. Фазы такого рода наблюдаются обычно при депрессивных и гипоманиакальных состояниях.
2. Врожденное слабоумие. Существует ряд нисходящих ступеней, отделяющих временное ограничение продуктивности при нормально развитых умственных способностях от низшего уровня слабоумия. Относительно легкие степени обозначаются термином "дебильность", средние - термином "имбецильность", тяжелые - термином "идиотия". Во всех случаях речь идет о психической жизни, обедненной во всех аспектах и выказывающей низкий уровень дифференцированности. Ее можно определить как конституциональную вариацию, направленную вниз от средней величины. Чем ниже мы опускаемся по этой шкале, тем больше психическая жизнь человека походит на психическую жизнь животного: хотя необходимые для жизни инстинкты развиты хорошо, весь опыт ограничивается отдельными чувственными переживаниями, и ничто новое не может быть воспринято. Понятия не формируются, планомерные действия и осознанное поведение невозможны. В отсутствие генерализованных точек зрения такие люди неспособны продуцировать идеи или выдвигать идеалы; все их жизненные горизонты ограничиваются узкими рамками случайных повседневных впечатлений. Но даже на самом нижнем уровне психической дифференциации человека сфера Умственных способностей не однородна, а состоит из множества неодинаково развитых частных способностей. Мы нередко сталкиваемся с имбецилами, выказывающими достаточно развитое умение делать отдельно вещи и даже обладающими определенными умственными способностями - например, способностью осуществлять арифметические действия, односторонне развитой способностью воспринимать и запоминать музыку'. В настоящее время мы не умеем психологически различать врожденные умственные дефекты, обусловленные органическими поражениями, и такие врожденные дефекты, которые представляют собой аномальные случаи конституциональных вариаций.
3. Относительное слабоумие. В теории мы можем отличать врожденное формирование интеллекта от формирования личности, но на практике это удается далеко не всегда. Существуют странные личности у которых внешне высокоразвитая способность к тем или иным интеллектуальным проявлениям сочетается с поразительной неспособностью в других отношениях; Блейлер называет такую ситуацию "относительным слабоумием" (Verhaltnisbiфdsinn^, поскольку умственные способности человека находятся в не распознанном им самим противоречии с уровнем его устремлений, что неизбежно и систематически приводит к неудачам. Имеет место нарушенная связь между интеллектом и теми задачами, которые человек ставит перед собой. Непропорциональность побуждений приводит к постановке таких задач, с которыми при данном уровне интеллекта личность не в состоянии справиться. Люди, о которых идет речь, часто бывают наделены прекрасной механической и вербальной памятью; поверхностному наблюдателю они могут показаться "разносторонними мыслителями", но при более внимательном взгляде оказываются "мастерами путаницы". Они неспособны "извлекать из опыта такие указания, которые были бы полезны для осуществления их задач"; они страдают от неисправимой переоценки своих возможностей, от полного отсутствия критического отношения к себе. В их разговорах выплывающие на поверхность бесчисленные ассоциации текут свободным потоком; этот результат их стремления что-то собой представлять и производить впечатление на других находит свое проявление в форме так называемого салонного слабоумия (Salonblodsinn). Может показаться, что речь идет о скачке идей, но в действительности это не так. На самом деле мы имеем дело с психологически понятной экспансией "Я", сочетающейся с огромной массой "идей", натиск которых ограничивается только возможностями речевой деятельности и механической памяти. Идеи не развиваются; нет ничего, кроме проявлений хаотического знания. Ноские, чисто словесные "остроты" занимают место ответственных оценок и установок: ведущий принцип - говорить, а не думать. Опьяненный собственным умом (который на самом деле есть не что иное, как повторение прочитанного), человек перестает мыслить самостоятельно в каком бы то ни было направлении. Люди этого типа могут производить на окружающих обманчивое впечатление из-за "своей убежденности (напоминающей pseudologia phantastica), будто все, что они говорят, в большей или меньшей степени исходит от них самих". Для разговоров они обычно избирают "высшие" проблемы.
4. Органическое слабоумие (Organische Demenz). Приобретенное, органическое слабоумие во всех его многообразных проявлениях необходимо отличать от врожденного слабоумия и шизофренического слабоумия. Органический процесс обычно приводит к глубокому разрушению предпосылок интеллекта - способности запоминать и воспроизводить содержание памяти; возможно также разрушение речевого аппарата. В случаях старческого слабоумия мы сплошь и рядом сталкиваемся с такими клиническими картинами, когда больной забывает всю свою жизнь, больше не может правильно говорить и становится почти недоступен пониманию, но все его поведение свидетельствует о том, что мы имеем дело с образованным человеком; он сохраняет ощущение главного и второстепенного и при некоторых условиях даже выказывает способность к суждению.
В других случаях - при атеросклерозе, прогрессивном параличе, тяжелом эпилептическом слабоумии - процесс в мозгу приводит к прогрессирующему расстройству всего комплекса умственных способностей. В конечном счете больной полностью утрачивает способность к суждению, к дифференциации главного и второстепенного; уровень его способностей оказывается меньшим, чем даже у больных с врожденными умственными дефектами. В то же время в речи таких больных, - если только они не утратили способность говорить, - мы встречаем обрывки их прошлого интеллектуального опыта, вследствие чего клиническая картина резко отличается от той, которую дают врожденные умственные дефекты, и мы сразу распознаем ее как картину органического расстройства. Способность к апперцепции падает до минимума. Больные руководствуются случайными впечатлениями и не поддаются воздействию противоположно направленных представлений; они лишены какой бы то ни было инициативы и в конечном счете оказываются в состоянии тяжелейшей умственной опустошенности, при котором могут вести только чисто растительный образ жизни.
Для любых тяжелых, далеко зашедших форм органического слабоумия характерна неосознанность собственного болезненного состояния. Лишь в тех случаях, когда органический процесс, по существу, затрагивает только предпосылки умственных способностей (память и т.д.), больной осознает собственную болезнь со всей остротой (так происходит. например, при атеросклерозе). На начальной стадии старческого и атеросклеротического слабоумия, в отличие от паралитического слабоумия, имеет место острое ощущение собственной деградации'.
5. Шизофреническое слабоумие. Если при органических формах слабоумия мы испытываем трудности с установлением различия между "личностью" как таковой и комплексом ее умственных способностей (то есть ее интеллектом), то шизофреническое слабоумие того типа, которым страдает большинство помещенных в клинику хронических душевнобольных, преподносит нам еще более сложные проблемы. Умственные способности в таких случаях, скорее всего, остаются незатронутыми. и все изменения суть не что иное, как изменения самой личности. Наше понимание случаев этого рода (составляющих большинство) было бы существенно облегчено, если бы мы умели отличать их от случаев расстройства именно умственных способностей. Мы не обнаруживаем
расстройств, затрагивающих память или другие предпосылки интеллекта, равно как и утраты знаний; но зато наблюдается разрушение способности к мышлению и такое поведение, которое характеризуется как "нелепое" (lвppisch), гебефреническое. Обнаруживается также неспособность улавливать основное, самое существенное - или, по меньшей мере, то, что считается существенным в социальном, объективном, эмпирически реальном мире. Характеризуя больных шизофренией, мы отмечаем отсутствие контакта с действительностью - в противоположность больным прогрессивным параличом, которым, несмотря на тяжелейшие разрушения, удается сохранить какой-то контакт со своей реальностью (при том, что и у них также имеет место дезориентировка и ослабление сознательной психической жизни) (Minkowski). Абсолютная гетерогенность органической и шизофренической разновидностей слабоумия несомненна: первая есть "просто" разрушение, тогда как вторая - безумное искажение человеческого естества. Во многих случаях шизофрении мы вдобавок сталкиваемся с утратой спонтанности, сумеречным существованием, которое может быть прервано только благодаря сильной стимуляции, удивительным образом способной иногда порождать соответствующую реакцию. Вместо описаний общего характера приведем относительно легкий случай, позволяющий составить представление об особенностях ослабления интеллекта при шизофрении. Процитированные здесь замечания больного не следует воспринимать как плоды осознанного остроумия.
Больной по фамилии Нибер (Nieber) характеризуется полноценной ориентировкой, осознанностью действий, живостью темперамента, разговорчивостью, веселым нравом, постоянной готовностью к острым и уместным замечаниям; он не выказывает признаков острого расстройства. На приеме у врача он умоляет, чтобы его немедленно отпустили; если его отпустят, он время от времени будет заходить в клинику. Тем не менее он без всяких затруднений уходит обратно в свою палату и больше никогда не заговаривает о выписке. Вместо этого у него появляются другие планы. Он собирается поступить в Тюбингенский университет, чтобы там работать над диссертацией на степень доктора в области техники. "В ней я изложу план своей жизни. Я непременно стану доктором, если только нарочно не наделаю ошибок". Он хочет наняться в клинику на работу в качестве фотографа; он требует, чтобы ему предоставили несколько отдельных комнат; он хочет, чтобы за ним ухаживали по высшему разряду и т. п.; но он никогда не настаивает на своих требованиях. Он то и дело берется за все новые и новые занятия, но почти сразу же бросает их и забывает о них. Он пишет стихи, бесчисленные прошения, письма к власть имущим, к врачам, в другие больницы, к титулованным особам; кроме того, он пишет диссертацию: "Клозетная бумага: импровизированное сочинение Г. И. Нибера". Процитируем несколько отрывков из этого объемистого манускрипта: "Уже были написаны и напечатаны труды о бессмертии майского жука, об опасностях, связанных с огнестрельным оружием, и о спорности дарвиновской теории наследственности. Так почему же должно быть отказано в признании и вознаграждении работе о клозетной бумаге? Я полагаю, что цена в 30 марок не будет слишком высокой за целый том текста. Особое внимание будет обращено на общественный и политический аспекты этого предмета. Посему я включаю в свой труд статистическую таблицу, которая окажет неоценимую помощь политикам низшего звена и при обсуждении проблем национальной экономики" и т. д. Больной с бесконечным усердием рисует банковский чек со всеми обычными узорами и высылает его по адресу своей прежней лечебницы в уплату за ту еду, которой его там кормили: "Мне кажется, что сумма в 1000 марок достаточна в качестве платы за оказанный мне уход. включая сюда гонорар врачам". Он то и дело удивляет собеседников своеобычными фразами: "Психиатрия - это не что иное, как исследование права и его благотворного воздействия в применении к отдельным личностям...", "Я придерживаюсь мнения, что душевных болезней не бывает...", "Психиатрия должна подарить бытие тем, кто рожден для трудовой жизни". Возникает соблазн трактовать разговоры и поведение таких больных как издевательство над окружающими, но на самом деле ничего подобного нет и в помине. Именно так, без всяких серьезных усилий с их стороны, может десятилетиями влачиться в чечебницах их жизнь.
6. Социально обусловленное слабоумие. Врожденное слабоумие мы отличаем от слабоумия, приобретенного в результате болезненного процесса (включая в эту последнюю категорию также органическое и шизофреническое слабоумие). Эта дифференциация согласно этиологии коррелирует с различиями в психологических характеристиках. Совершенно иное происхождение имеет "слабоумие", находящее свое клиническое проявление не в силу врожденных причин или процессов, вызванных той или иной болезнью, а главным образом из-за ненормальности той среды, в которой живет пациент. Данный вид слабоумия обусловлен социально: "Плохое воспитание, недостаточное образование, отсутствие духовных и умственных устремлений, ограниченность интересов сугубо материальными проблемами, поддержкой чисто вегетативного аспекта „Я" - все эти обстоятельства могут приводить к сильно выраженной недостаточности знаний и суждений и к развитию крайне эгоцентричных и морально убогих установок" (Бонгеффер). С разнообразными типами такого слабоумия, причины которого кроются в условиях окружающей среды, мы сталкиваемся, имея дело с бродягами, проститутками, состоятельными рантье, которые ничего не делали и не переживали с детства, лицами, вынужденными подолгу жить в санаториях из-за различных хронических болезней, а также всякого рода пациентами стационарных психиатрических заведений.
7. Эмоциональная тупость и псевдодеменция Сложное слабоумие). Умственный дефект нередко ошибочно отождествляется с острыми состояниями и с изменениями, имеющими место при депрессии, гипома-нии и так называемой путанице в мыслях. Ее нетрудно бывает спутать также с недостаточностью эмоциональной реакции, "эмоциональной тупостью" (Юнг), проявляющейся не только при специальном психиатрическом исследовании, но и при обычном медицинском обследовании людей с соответствующими наклонностями, а также в иных ситуациях, когда на таких людей так или иначе оказывается эмоционально отрицательное воздействие. Наконец, мы можем принять за расстройство умственных способностей то, что в действительности является псевдоде-менцией - состояние так называемого тюремного психоза; последнее. при незамутненном сознании, может длиться очень долго. Своим появлением оно бывает обязано реакции истерически предрасположенности на комплекс впечатлений, связанных с тюрьмой, и всегда завершается выздоровлением.
(в) Экспериментальное исследование умственных способностей'
Как мы оцениваем умственные способности человека? Наша оценка всегда основывается на его реальном поведении, на том, как он ведет себя в ситуации тестирования, когда ему приходится решать поставленные перед ним задачи. Имея в виду узость тех рамок, в которых проходит жизнь большинства людей, можно сказать, что одной жизни мало, чтобы успеть реализовать весь свой умственный потенциал. Самыми важными источниками оценок остаются история жизни личности и проявления ее способностей. Но сами по себе они не могут нас удовлетворить. Нам хочется чувствовать, что наши суждения надежны, даже если они основаны на очень кратковременном исследовании. Собственно говоря, мы в любом случае можем продолжать исследование сколь угодно долго, но в клинической практике случайные наблюдения иногда позволяют проникнуть намного глубже, нежели самые что ни на есть тщательно подготовленные анализы. Наблюдения делаются в процессе обычного собеседования с врачом. Мы задаем определенные вопросы, ценность которых доказана долгим опытом; таковы вопросы на различение (например, на различение ошибки и лжи, знания и веры и т. д.), незнакомые арифметические задачи, вопросы о том, как больной оценивает свою ситуацию, как он судит о том, с чем ему приходилось встречаться в своей профессиональной деятельности или в личной жизни и т. д. Были разработаны также комплексные методы. Например, больному предлагается вставить в текст преднамеренно пропущенные слоги и слова (тест Эббинггауза [Ebbinghaus] на заполнение пробелов), или описать картины по памяти (тест Штерна [Stem] на запоминание и воспроизведение в памяти), или пересказать какую-либо историю и т. д. По возможности осуществляется количественная оценка результатов.
В настоящее время опыт исследований такого рода дает основание заключить, что для оценки способности в любой области необходим особый, специфичный для данной области тест. Например, тест на заполнение пробелов или на запоминание и воспроизведение в памяти не позволяет делать заключения о способностях, относящихся к другим сферам. Используя все множество доступных источников (таких, как история личности, собеседования, результаты экспериментальных исследований), мы. конечно, можем составить общее представление об умственных способностях человека, но мы не можем оценить их в применении ко всему многообразию возможных ситуаций. Не приходится надеяться на то, что тестирование умственных способностей в детском возрасте когда-нибудь станет достаточным основанием для суждений о профессиональной пригодности тестируемого лица (конечно, сказанное не имеет отношения к тестам на выполнение какой-нибудь относительно простой задачи или на то или иное единичное свойство психофизического аппарата). Очень часто неожиданный успех или неудача в последующей жизни заставляют кардинально изменить первоначальное
суждение. В некоторых крайних случаях удается указать на пределы возможностей для субъектов с очень слабо выраженными способностями: существует также практика экспериментального отбора среди множества лиц тех, кто наилучшим образом годится для выполнения определенной работы, - хотя при этом приходится считаться с почти неизбежными ошибками. Такой экспериментальный метод безусловно надежен. например, при отсеве дальтоников, но когда таким же образом осуществляется профессиональный отбор, возникает опасность, что как раз самые способные люди продемонстрируют результаты, на основании которых их придется признать непригодными'.
Предпринимая количественное исследование умственных способностей индивида, необходимо рассматривать по отдельности максимум проявления его способностей в каждый данный момент времени и то, как в этих проявлениях соотносится корректное и некорректное, полезное и бесполезное, ценное и лишенное ценности (Блейлер). Бывает, что с последней точки зрения человек кажется не очень способным - при том. что с первой точки зрения его проявления выглядят очень хорошо; равно возможно и обратное соотношение.
Интеллект (Intelligenz)
Этим термином принято обозначать совокупный умственный потенциал данного человека, те инструменты реализации способностей, которые он целесообразно использует для адаптации к жизни.
(а) Анализ интеллекта
Следует различать: а) предпосылки интеллекта, б) багаж знаний, в) интеллект в собственном смысле. Предпосылками интеллекта (или иначе, предпосылками умственных способностей) мы должны считать способность к запоминанию и память, утомляемость, механизмы, лежащие в основе двигательных явлений, речевого аппарата и т. д.Эти предпосылки часто смешиваются с умственными способностями как таковыми. Человек, который ничего не помнит, не может говорить или слишком быстро утомляется, естественно, лишен возможности проявить свой интеллект. Но в подобных случаях причина состоит в расстройстве некоторой строго определенной функции, а это, в свою очередь, приводит к расстройствам в аспекте проявления интеллекта; о расстройстве же интеллекта как такового говорить не приходится. Если мы хотим анализировать аномалии интеллекта как нечто самостоятельное, нам нужно уметь различать понятие "интеллект" с одной стороны и рассмотренные выше ограниченные и фундаментальные психофизиологические функции - с другой. Липман с гордостью говорит о прогрессе, достигнутом благодаря "выделению афазии и апраксии из недифференцированной, хаотической категории „слабоумие" ("Demenz")".
Далее, мы не должны путать с интеллектом (умственными способностями) содержание нашего разума, совокупность нашего знания. Правда, наличие больших знаний само по себе, несомненно, указывает на наличие определенных способностей, выходящих за рамки одной только высокоразвитой способности к воспроизведению содержания памяти. Но даже учитывая эту оговорку, мы отмечаем явную взаимную независимость простой способности к обучению и собственно интеллекта (способности к суждению). То обстоятельство, что человеку под силу научиться массе сложнейших вещей, также часто дает повод смешивать способность к обучению с интеллектом. В психопатологии сопоставление багажа знаний с тем, что еще осталось у больного от умственных способностей, иногда обеспечивает нас подходящим критерием для оценки приобретенных дефектов через противопоставление их врожденным умственным дефектам. В последнем случае количество знания и умственные способности связаны друг с другом более понятным образом. Очень малый объем знаний обычно служит признаком умственной недостаточности, и наоборот. Соответственно, в крайних случаях мы можем использовать тесты на знание как своего рода косвенное основание для наших суждений об умственной недостаточности. Но такие тесты значительно более ценны постольку, поскольку с их помощью удается определять содержание, поставляющее тот материал, с которым "работает" данная личность. Действия, установки, поведение - все это доступно нашему пониманию только при условии, что мы знаем, каков охват этого материала (то есть какова присущая данному индивиду картина мира), только при этом условии мы сможем понять человека в про-
цесce общения с ним. Чем беднее разум человека, тем отчетливее мы замечаем. что слова значат для говорящего нечто совершенно иное, чем для нас. Объективный смысл используемых им слов выходит за границу того. что он действительно хочет сказать. Эти слова могут породить иллюзию. будто он знает больше, чем знает на самом деле. Объем умственного богатства зависит не только от способности к обучению или интересов. но и от среды, из которой человек произошел и в которой он живет. Если нам известен средний уровень знаний среди различных социальных классов, это может серьезно помочь нам при оценке каждого отдельного случая. Обычно оценка среднего уровня знаний завышается'. У большинства своих солдат Роденвальдт обнаружил полное отсутствие социальной ориентированности, незнание собственных политических прав и социального законодательства. Они не знали даже, что находится на расстоянии каких-нибудь нескольких миль от своей деревни. Лишь изредка кто-то из них обнаруживал слабые признаки исторических знаний. Больше половины не имело понятия, кто такой Бисмарк. Осуществляя тест на знание, нужно обычно принимать во внимание как уровень полученного образования, так и общий жизненный опыт. Последний (в форме знания, полученного благодаря удовлетворению спонтанно возникшего интереса или в процессе работы) предоставляет нам значительно лучший критерий для оценки интеллекта. Впрочем. благодаря недавним исследованиям удалось обнаружить, что большинство людей, как ни странно, имеет лишь самое поверхностное представление о собственных профессиональных занятиях.
Наконец, мы подходим к интеллекту в собственном смысле. Понять, что же это такое, довольно сложно. Почти невозможно подсчитать все множество разнообразных критериев, используемых для того, чтобы оценить человека в аспекте его интеллекта (умственных способностей). Очевидно, речь должна идти об очень большом числе способностей, каждая из которых, вероятно, может быть выделена из всей совокупности и достаточно точно определена, судя по всему, существуют не просто большие или меньшие степени развития умственных способностей, а некое глубоко укорененное дерево, объединяющее в себе многочисленные и разнообразные способности. У нас есть основания сомневаться в том. существуют ли такие вещи, как интеллект вообще, способность к разнонаправленной реализации собственного потенциала вообще, "центральный фактор интеллекта" как некая общая категория. Но среди исследователей обнаруживается сильно выраженная склонность к тому. чтобы принять существование такого фактора в качестве данности.
Именно его психология прежних времен именовала "рассудком" ("способностью к суждению". Urteilskraft).
Как бы там ни было, феноменология интеллекта (умственных способностей) отличается большим разнообразием. Существуют живые. схватывающие люди, которые вводят постороннего в заблуждение как раз благодаря особого рода гибкости, которая принимается за блестящие умственные способности. Но тестирование показывает, что в действительности они обладают вполне средними способностями и поверхностны. Мы часто сталкиваемся с высоким уровнем практической смышлености, для которого характерны быстрый и правильный выбор из множества возможностей и умелая адаптация к новым требованиям Далее, существует абстрактный интеллект, который в моменты принятия решений переходит в почти абсолютную тупость, но в условиях спокойной внутренней работы способен привести к высоким достижениям. "Врачи, судьи, политики могут теоретически знать многие прекрасные принципы патологии, права и государственной деятельности они могут учить этим принципам других, но в применении к ним самим принципы эти могут выглядеть совершенно ничего не стоящими. Причина в том, что они полностью лишены здравого рассудка: они видят общее и отвлеченное, но не способны решить, что требуется для каждого конкретного случая; или же они недостаточно учились на примерах и на собственной работе, чтобы уметь судить об отдельных случаях" (Кант).
В клинической практике мы по существу не выходим за рамки небольшого количества самых общих аспектов интеллекта. Мы обращаем особое внимание на способности к суждению и мышлению, на. умение отделять существенное от второстепенного, на способность схватывать чужие точки зрения и идеи. При предъявлении сложного задания человек, утверждающий, что он чего-то не знает или не может выполнить, кажется более умным, нежели тот, кто углубляется в несущественные подробности или, пытаясь высказаться, говорит впустую и невпопад. Помимо способности к суждению в расчет принимаются также спонтанность и наличие инициативы. В ответ на какое-либо требование человек может проявить способность к вполне здравому суждению и в то же время, будучи предоставлен самому себе, может вести себя как апатичное, вялое, тупое существо.
(б) Типы слабоумия
Понятие интеллекта как всей совокупности умственных способностей человека означает, что анализ выявит только отдельные моменты, каждый из которых сам по себе отнюдь не совпадает с данным понятием. Поэтому мы гораздо лучше представляем себе характеристики частных типов умственных способностей, нежели характеристику интеллекта как такового. Опишем некоторые типы расстройств умственных способностей.
1. Флюктуации продуктивности. Наличие интеллекта, вообще говоря, означает устойчивую диспозицию, тогда как слабоумие - устойчивую недостаточность. Если больные с острыми психозами, с "путаницей в мыслях", ступором, скачкой идей, заторможенностью мышления выказывают неспособность к разумным проявлениям, мы не говорим о том, что им недостает интеллекта. Понятие "недостаток интеллекта" имеет смысл только в условиях упорядоченных, доступных состоянии, то есть при отсутствии острых расстройств. Сталкиваясь с последними, мы не отваживаемся даже на приблизительное суждение об интеллекте больного, о том, каков был его уровень прежде и каким он будет в даль-нейшем. Но далеко не во всех случаях преходящее расстройство удается легко отличить от устойчивого. Такие расстройства, как уменьшение умственной продуктивности у интеллектуалов, деятелей искусства, ученых или преходящие, относительно устойчивые и постоянные растройства встречающиеся у психастеников, представляют существеные трудности для классификации. Фазы, когда больные в течение каждого времени остро ощущают собственную недостаточность, весьма обычны. Им кажется, что их память куда-то исчезла; они больше не могут мыслить. Эти ощущения собственной недостаточности далеко не всегда бывают необоснованны: больные действительно не могут ни сосредоточиться, они читают механически, не улавливая смысла, дни постоянно вынуждены думать о том, как именно нужно взяться за дело. они всецело сосредоточены на себе, а не на своем занятии. Поэтому они на самом деле упускают из виду свою работу как целое; у них нет никаких спонтанных мыслей, а без них работа неизбежно стопорится. Утрата продуктивности у таких людей может быть временной или длительной. С другой стороны, возможно наступление фаз повышенной продуктивности, пышного творческого расцвета. Во всех подобных случаях мы имеем дело с изменениями не интеллекта в целом, а только умственной продуктивности. Фазы такого рода наблюдаются обычно при депрессивных и гипоманиакальных состояниях.
2. Врожденное слабоумие. Существует ряд нисходящих ступеней, отделяющих временное ограничение продуктивности при нормально развитых умственных способностях от низшего уровня слабоумия. Относительно легкие степени обозначаются термином "дебильность", средние - термином "имбецильность", тяжелые - термином "идиотия". Во всех случаях речь идет о психической жизни, обедненной во всех аспектах и выказывающей низкий уровень дифференцированности. Ее можно определить как конституциональную вариацию, направленную вниз от средней величины. Чем ниже мы опускаемся по этой шкале, тем больше психическая жизнь человека походит на психическую жизнь животного: хотя необходимые для жизни инстинкты развиты хорошо, весь опыт ограничивается отдельными чувственными переживаниями, и ничто новое не может быть воспринято. Понятия не формируются, планомерные действия и осознанное поведение невозможны. В отсутствие генерализованных точек зрения такие люди неспособны продуцировать идеи или выдвигать идеалы; все их жизненные горизонты ограничиваются узкими рамками случайных повседневных впечатлений. Но даже на самом нижнем уровне психической дифференциации человека сфера Умственных способностей не однородна, а состоит из множества неодинаково развитых частных способностей. Мы нередко сталкиваемся с имбецилами, выказывающими достаточно развитое умение делать отдельно вещи и даже обладающими определенными умственными способностями - например, способностью осуществлять арифметические действия, односторонне развитой способностью воспринимать и запоминать музыку'. В настоящее время мы не умеем психологически различать врожденные умственные дефекты, обусловленные органическими поражениями, и такие врожденные дефекты, которые представляют собой аномальные случаи конституциональных вариаций.
3. Относительное слабоумие. В теории мы можем отличать врожденное формирование интеллекта от формирования личности, но на практике это удается далеко не всегда. Существуют странные личности у которых внешне высокоразвитая способность к тем или иным интеллектуальным проявлениям сочетается с поразительной неспособностью в других отношениях; Блейлер называет такую ситуацию "относительным слабоумием" (Verhaltnisbiфdsinn^, поскольку умственные способности человека находятся в не распознанном им самим противоречии с уровнем его устремлений, что неизбежно и систематически приводит к неудачам. Имеет место нарушенная связь между интеллектом и теми задачами, которые человек ставит перед собой. Непропорциональность побуждений приводит к постановке таких задач, с которыми при данном уровне интеллекта личность не в состоянии справиться. Люди, о которых идет речь, часто бывают наделены прекрасной механической и вербальной памятью; поверхностному наблюдателю они могут показаться "разносторонними мыслителями", но при более внимательном взгляде оказываются "мастерами путаницы". Они неспособны "извлекать из опыта такие указания, которые были бы полезны для осуществления их задач"; они страдают от неисправимой переоценки своих возможностей, от полного отсутствия критического отношения к себе. В их разговорах выплывающие на поверхность бесчисленные ассоциации текут свободным потоком; этот результат их стремления что-то собой представлять и производить впечатление на других находит свое проявление в форме так называемого салонного слабоумия (Salonblodsinn). Может показаться, что речь идет о скачке идей, но в действительности это не так. На самом деле мы имеем дело с психологически понятной экспансией "Я", сочетающейся с огромной массой "идей", натиск которых ограничивается только возможностями речевой деятельности и механической памяти. Идеи не развиваются; нет ничего, кроме проявлений хаотического знания. Ноские, чисто словесные "остроты" занимают место ответственных оценок и установок: ведущий принцип - говорить, а не думать. Опьяненный собственным умом (который на самом деле есть не что иное, как повторение прочитанного), человек перестает мыслить самостоятельно в каком бы то ни было направлении. Люди этого типа могут производить на окружающих обманчивое впечатление из-за "своей убежденности (напоминающей pseudologia phantastica), будто все, что они говорят, в большей или меньшей степени исходит от них самих". Для разговоров они обычно избирают "высшие" проблемы.
4. Органическое слабоумие (Organische Demenz). Приобретенное, органическое слабоумие во всех его многообразных проявлениях необходимо отличать от врожденного слабоумия и шизофренического слабоумия. Органический процесс обычно приводит к глубокому разрушению предпосылок интеллекта - способности запоминать и воспроизводить содержание памяти; возможно также разрушение речевого аппарата. В случаях старческого слабоумия мы сплошь и рядом сталкиваемся с такими клиническими картинами, когда больной забывает всю свою жизнь, больше не может правильно говорить и становится почти недоступен пониманию, но все его поведение свидетельствует о том, что мы имеем дело с образованным человеком; он сохраняет ощущение главного и второстепенного и при некоторых условиях даже выказывает способность к суждению.
В других случаях - при атеросклерозе, прогрессивном параличе, тяжелом эпилептическом слабоумии - процесс в мозгу приводит к прогрессирующему расстройству всего комплекса умственных способностей. В конечном счете больной полностью утрачивает способность к суждению, к дифференциации главного и второстепенного; уровень его способностей оказывается меньшим, чем даже у больных с врожденными умственными дефектами. В то же время в речи таких больных, - если только они не утратили способность говорить, - мы встречаем обрывки их прошлого интеллектуального опыта, вследствие чего клиническая картина резко отличается от той, которую дают врожденные умственные дефекты, и мы сразу распознаем ее как картину органического расстройства. Способность к апперцепции падает до минимума. Больные руководствуются случайными впечатлениями и не поддаются воздействию противоположно направленных представлений; они лишены какой бы то ни было инициативы и в конечном счете оказываются в состоянии тяжелейшей умственной опустошенности, при котором могут вести только чисто растительный образ жизни.
Для любых тяжелых, далеко зашедших форм органического слабоумия характерна неосознанность собственного болезненного состояния. Лишь в тех случаях, когда органический процесс, по существу, затрагивает только предпосылки умственных способностей (память и т.д.), больной осознает собственную болезнь со всей остротой (так происходит. например, при атеросклерозе). На начальной стадии старческого и атеросклеротического слабоумия, в отличие от паралитического слабоумия, имеет место острое ощущение собственной деградации'.
5. Шизофреническое слабоумие. Если при органических формах слабоумия мы испытываем трудности с установлением различия между "личностью" как таковой и комплексом ее умственных способностей (то есть ее интеллектом), то шизофреническое слабоумие того типа, которым страдает большинство помещенных в клинику хронических душевнобольных, преподносит нам еще более сложные проблемы. Умственные способности в таких случаях, скорее всего, остаются незатронутыми. и все изменения суть не что иное, как изменения самой личности. Наше понимание случаев этого рода (составляющих большинство) было бы существенно облегчено, если бы мы умели отличать их от случаев расстройства именно умственных способностей. Мы не обнаруживаем
расстройств, затрагивающих память или другие предпосылки интеллекта, равно как и утраты знаний; но зато наблюдается разрушение способности к мышлению и такое поведение, которое характеризуется как "нелепое" (lвppisch), гебефреническое. Обнаруживается также неспособность улавливать основное, самое существенное - или, по меньшей мере, то, что считается существенным в социальном, объективном, эмпирически реальном мире. Характеризуя больных шизофренией, мы отмечаем отсутствие контакта с действительностью - в противоположность больным прогрессивным параличом, которым, несмотря на тяжелейшие разрушения, удается сохранить какой-то контакт со своей реальностью (при том, что и у них также имеет место дезориентировка и ослабление сознательной психической жизни) (Minkowski). Абсолютная гетерогенность органической и шизофренической разновидностей слабоумия несомненна: первая есть "просто" разрушение, тогда как вторая - безумное искажение человеческого естества. Во многих случаях шизофрении мы вдобавок сталкиваемся с утратой спонтанности, сумеречным существованием, которое может быть прервано только благодаря сильной стимуляции, удивительным образом способной иногда порождать соответствующую реакцию. Вместо описаний общего характера приведем относительно легкий случай, позволяющий составить представление об особенностях ослабления интеллекта при шизофрении. Процитированные здесь замечания больного не следует воспринимать как плоды осознанного остроумия.
Больной по фамилии Нибер (Nieber) характеризуется полноценной ориентировкой, осознанностью действий, живостью темперамента, разговорчивостью, веселым нравом, постоянной готовностью к острым и уместным замечаниям; он не выказывает признаков острого расстройства. На приеме у врача он умоляет, чтобы его немедленно отпустили; если его отпустят, он время от времени будет заходить в клинику. Тем не менее он без всяких затруднений уходит обратно в свою палату и больше никогда не заговаривает о выписке. Вместо этого у него появляются другие планы. Он собирается поступить в Тюбингенский университет, чтобы там работать над диссертацией на степень доктора в области техники. "В ней я изложу план своей жизни. Я непременно стану доктором, если только нарочно не наделаю ошибок". Он хочет наняться в клинику на работу в качестве фотографа; он требует, чтобы ему предоставили несколько отдельных комнат; он хочет, чтобы за ним ухаживали по высшему разряду и т. п.; но он никогда не настаивает на своих требованиях. Он то и дело берется за все новые и новые занятия, но почти сразу же бросает их и забывает о них. Он пишет стихи, бесчисленные прошения, письма к власть имущим, к врачам, в другие больницы, к титулованным особам; кроме того, он пишет диссертацию: "Клозетная бумага: импровизированное сочинение Г. И. Нибера". Процитируем несколько отрывков из этого объемистого манускрипта: "Уже были написаны и напечатаны труды о бессмертии майского жука, об опасностях, связанных с огнестрельным оружием, и о спорности дарвиновской теории наследственности. Так почему же должно быть отказано в признании и вознаграждении работе о клозетной бумаге? Я полагаю, что цена в 30 марок не будет слишком высокой за целый том текста. Особое внимание будет обращено на общественный и политический аспекты этого предмета. Посему я включаю в свой труд статистическую таблицу, которая окажет неоценимую помощь политикам низшего звена и при обсуждении проблем национальной экономики" и т. д. Больной с бесконечным усердием рисует банковский чек со всеми обычными узорами и высылает его по адресу своей прежней лечебницы в уплату за ту еду, которой его там кормили: "Мне кажется, что сумма в 1000 марок достаточна в качестве платы за оказанный мне уход. включая сюда гонорар врачам". Он то и дело удивляет собеседников своеобычными фразами: "Психиатрия - это не что иное, как исследование права и его благотворного воздействия в применении к отдельным личностям...", "Я придерживаюсь мнения, что душевных болезней не бывает...", "Психиатрия должна подарить бытие тем, кто рожден для трудовой жизни". Возникает соблазн трактовать разговоры и поведение таких больных как издевательство над окружающими, но на самом деле ничего подобного нет и в помине. Именно так, без всяких серьезных усилий с их стороны, может десятилетиями влачиться в чечебницах их жизнь.
6. Социально обусловленное слабоумие. Врожденное слабоумие мы отличаем от слабоумия, приобретенного в результате болезненного процесса (включая в эту последнюю категорию также органическое и шизофреническое слабоумие). Эта дифференциация согласно этиологии коррелирует с различиями в психологических характеристиках. Совершенно иное происхождение имеет "слабоумие", находящее свое клиническое проявление не в силу врожденных причин или процессов, вызванных той или иной болезнью, а главным образом из-за ненормальности той среды, в которой живет пациент. Данный вид слабоумия обусловлен социально: "Плохое воспитание, недостаточное образование, отсутствие духовных и умственных устремлений, ограниченность интересов сугубо материальными проблемами, поддержкой чисто вегетативного аспекта „Я" - все эти обстоятельства могут приводить к сильно выраженной недостаточности знаний и суждений и к развитию крайне эгоцентричных и морально убогих установок" (Бонгеффер). С разнообразными типами такого слабоумия, причины которого кроются в условиях окружающей среды, мы сталкиваемся, имея дело с бродягами, проститутками, состоятельными рантье, которые ничего не делали и не переживали с детства, лицами, вынужденными подолгу жить в санаториях из-за различных хронических болезней, а также всякого рода пациентами стационарных психиатрических заведений.
7. Эмоциональная тупость и псевдодеменция Сложное слабоумие). Умственный дефект нередко ошибочно отождествляется с острыми состояниями и с изменениями, имеющими место при депрессии, гипома-нии и так называемой путанице в мыслях. Ее нетрудно бывает спутать также с недостаточностью эмоциональной реакции, "эмоциональной тупостью" (Юнг), проявляющейся не только при специальном психиатрическом исследовании, но и при обычном медицинском обследовании людей с соответствующими наклонностями, а также в иных ситуациях, когда на таких людей так или иначе оказывается эмоционально отрицательное воздействие. Наконец, мы можем принять за расстройство умственных способностей то, что в действительности является псевдоде-менцией - состояние так называемого тюремного психоза; последнее. при незамутненном сознании, может длиться очень долго. Своим появлением оно бывает обязано реакции истерически предрасположенности на комплекс впечатлений, связанных с тюрьмой, и всегда завершается выздоровлением.
(в) Экспериментальное исследование умственных способностей'
Как мы оцениваем умственные способности человека? Наша оценка всегда основывается на его реальном поведении, на том, как он ведет себя в ситуации тестирования, когда ему приходится решать поставленные перед ним задачи. Имея в виду узость тех рамок, в которых проходит жизнь большинства людей, можно сказать, что одной жизни мало, чтобы успеть реализовать весь свой умственный потенциал. Самыми важными источниками оценок остаются история жизни личности и проявления ее способностей. Но сами по себе они не могут нас удовлетворить. Нам хочется чувствовать, что наши суждения надежны, даже если они основаны на очень кратковременном исследовании. Собственно говоря, мы в любом случае можем продолжать исследование сколь угодно долго, но в клинической практике случайные наблюдения иногда позволяют проникнуть намного глубже, нежели самые что ни на есть тщательно подготовленные анализы. Наблюдения делаются в процессе обычного собеседования с врачом. Мы задаем определенные вопросы, ценность которых доказана долгим опытом; таковы вопросы на различение (например, на различение ошибки и лжи, знания и веры и т. д.), незнакомые арифметические задачи, вопросы о том, как больной оценивает свою ситуацию, как он судит о том, с чем ему приходилось встречаться в своей профессиональной деятельности или в личной жизни и т. д. Были разработаны также комплексные методы. Например, больному предлагается вставить в текст преднамеренно пропущенные слоги и слова (тест Эббинггауза [Ebbinghaus] на заполнение пробелов), или описать картины по памяти (тест Штерна [Stem] на запоминание и воспроизведение в памяти), или пересказать какую-либо историю и т. д. По возможности осуществляется количественная оценка результатов.
В настоящее время опыт исследований такого рода дает основание заключить, что для оценки способности в любой области необходим особый, специфичный для данной области тест. Например, тест на заполнение пробелов или на запоминание и воспроизведение в памяти не позволяет делать заключения о способностях, относящихся к другим сферам. Используя все множество доступных источников (таких, как история личности, собеседования, результаты экспериментальных исследований), мы. конечно, можем составить общее представление об умственных способностях человека, но мы не можем оценить их в применении ко всему многообразию возможных ситуаций. Не приходится надеяться на то, что тестирование умственных способностей в детском возрасте когда-нибудь станет достаточным основанием для суждений о профессиональной пригодности тестируемого лица (конечно, сказанное не имеет отношения к тестам на выполнение какой-нибудь относительно простой задачи или на то или иное единичное свойство психофизического аппарата). Очень часто неожиданный успех или неудача в последующей жизни заставляют кардинально изменить первоначальное
суждение. В некоторых крайних случаях удается указать на пределы возможностей для субъектов с очень слабо выраженными способностями: существует также практика экспериментального отбора среди множества лиц тех, кто наилучшим образом годится для выполнения определенной работы, - хотя при этом приходится считаться с почти неизбежными ошибками. Такой экспериментальный метод безусловно надежен. например, при отсеве дальтоников, но когда таким же образом осуществляется профессиональный отбор, возникает опасность, что как раз самые способные люди продемонстрируют результаты, на основании которых их придется признать непригодными'.
Предпринимая количественное исследование умственных способностей индивида, необходимо рассматривать по отдельности максимум проявления его способностей в каждый данный момент времени и то, как в этих проявлениях соотносится корректное и некорректное, полезное и бесполезное, ценное и лишенное ценности (Блейлер). Бывает, что с последней точки зрения человек кажется не очень способным - при том. что с первой точки зрения его проявления выглядят очень хорошо; равно возможно и обратное соотношение.