Альфонс Паке и война - на восток ! и евреи

Oct 01, 2023 11:37

На восток!

Альфонс Паке не принадлежал к тем людям, которые поддерживали мировую войну или горячо приветствовали ее начало. Еще в феврале 1914 г. он предлагал весьма амбициозный проект «Большой выставки мировой экономики и транспорта во Франкфурте-на-Майне», выражавшей «мироощущение современного человека» и призывавшей сосредоточиться на «земле как объекте исследования, которым управляет человек». Центр этого управления мог бы разместиться в каком-либо «Дворце мира» или «Дворце международного права»{151}.

Передовая статья Паке на первой полосе газеты «Франкфуртер цайтунг» от 9 августа 1914 г. была, однако, пропитана довольно мрачным фаталистическим настроением, не лишенным торжественности. В статье говорилось, что в Германии, как и в странах-противниках, люди стекаются в церкви, «делая первый шаг на пути в жестокую эпоху и открыто признаваясь в своей слепоте». И здесь, и там под громовые раскаты органной музыки они поют «Господи, помилуй!». «Бог ответит им. И в этом таится нечто ужасающее и величественное, внятное всем людям»{152}.

Это представление о грядущем Божьем суде вырастало из интерпретации войны, которую Паке развивал в дальнейшей серии статей. Согласно его трактовке, «вокруг нас, немцев, ядра Европы и ядра охваченных новой волей народов мира, сомкнулось прочное кольцо ненависти и нацеленного на нас оружия»{153}. Соседи Германии с самого начала ложно истолковывали рост ее могущества и теперь подло напали на нее. А потому, заключал Паке, война может закончиться только «разрушением Германии или ее верховенством». Компромисс представлялся ему едва ли возможным: «Кроваво-красным карандашом мы готовы начертить новую карту мира»{154}. При этом победа «вознесет наш Германский срединный рейх, эту ведущую и уравновешивающую державу, на вершину европейского союза, куда на равных правах войдут славянские и романские народы»{155}.

Европейская империя германской нации подаст пример «для решения величайшего вопроса, беспокоящего человечество в этом столетии, вопроса о возможном чудовищном злоупотреблении расовыми различиями и религиозными принципами»{156}. Германия вынашивает «в своем лоне нового человека». Отсюда диалектически выводилось некое утешение: «Возможно, именно идея управления землей и есть та идея, что придает космический смысл веку мировой экономики, в который мы вступили не за праздничным веселым застольем и не обнявшись по-братски друг с другом, а в огне кровавых сражений»{157}.

«На восток!»

Сразу после начала войны 33-летний Альфонс Паке, как и многие журналисты и писатели, предложил свои услуги для работы в сфере официальной печати и пропаганды. Он стал сотрудником заместителя командующего 18-м армейским корпусом во Франкфурте. Отдел IIIb, к которому его прикомандировали, был подразделением, информировавшим «сектор политики» разведотдела Генерального штаба и отвечавшим под руководством Дойтельмозера и Надольного за получение разведывательной информации и проведение диверсионных операций во вражеских странах. Задачи перед Паке поначалу ставились скромные: ему надлежало просматривать и анализировать вражескую прессу, а также вести пропагандистскую деятельность среди французских военнопленных и привлекать их к сотрудничеству[31].

Паке принял участие в дебатах о целях войны, опубликовав в 1915 г. статью «На восток!»{158}, написанную по возвращении из военных командировок в Польшу и в район «Обер Ост», корреспонденции о которых он печатал главным образом в газете «Франкфуртер цайтунг»{159}. Название статьи было программным. На востоке Европы вот-вот предстоит перекройка географической карты; Россия как государство будет расколота: «Россия - каменоломня, из камней которой со временем будет построен большой сухопутный мост, связывающий Центральную Европу с Востоком. И из камней этого карьера следует также выстроить стену, которая навсегда отделит нас от московитской пустыни»{160}.

Столпами этой предполагаемой конструкции были Центральная Европа, которая в этой войне явилась «подлинной Европой», и озаренный мистическим светом Восток, «страна утренней зари», под которой Паке понимал и Ближний и Дальний Восток, «широкую матушку Азию с ее религиозными ландшафтами», «колыбель человеческого духа»{161}. Такой взгляд еще раз напоминает о том, что предыдущие поездки Паке в Россию лишь en passant[32] касались этой страны и ее людей и что Петербург и Москва были для него всегда лишь промежуточными этапами на пути в Сибирь и в «матушку Азию». Разумеется, неповоротливая Россия благодаря своей надежной и разветвленной сети железных дорог сильно сокращала расстояния, отделяющие Европу от Азии, да и вообще до войны она продемонстрировала колоссальный рост своих природных жизненных сил.

Но этот образ России представлялся ему теперь более дифференцированным и с более четкими контурами. «Русский народ в своей совокупности», поучает он читателя, состоит из «более чем тридцати больших и малых национальностей». И среди этих народностей империи великороссы «с их консервативным сознанием, восточным раболепием и самоотверженной преданностью царю и церкви… являются главными носителями идеи абсолютистского государства и его военного могущества»{162}. Они «сделались укротителями всех нерусских народностей, входящих в Россию», превосходящих их живостью ума, большей хозяйственной активностью и более высокой культурой, и в конце концов стали знаменосцами духовно убогого панславизма, представляющего собой единственный военный вызов западному европейству, и прежде всего Германии и тем немцам, которые, «будучи самоотверженными служителями русской государственной идеи… продолжали старинную работу по немецкой колонизации»{163}.

Это довольно длинный перечень прегрешений. Надо сказать, Паке наверняка был уверен в том, что русский народ, убедившись в тщетности завоевательных планов царизма, в конечном счете призовет свое правительство к ответу, как уже случилось в 1905 г.; что «крайне взбудораженные национальные силы России» вскоре попытаются «стряхнуть с себя старые цепи и взять в свои руки устроение собственной судьбы»{164}. Все же такая перспектива революционизирования царской империи в первую очередь касалась опять-таки нерусских народностей.

Но на спекулятивных ожиданиях военный автор Паке не останавливался. Более того, поскольку царизм развязал теперь войну, Паке не исключал стратегического урезания Российской империи, что в значительной мере соответствовало требованиям Пауля Рорбаха, главного поборника национально-революционного расчленения России, или требованиям российско-еврейско-немецкого социалиста Парвуса-Гельфанда. Культурная граница, являвшаяся, по мнению Паке, также ахиллесовой пятой Российской империи, проходила от Петербурга через Смоленск до края Черноморского бассейна, а оттуда до подножия Кавказа. В этих областях жили те народы, которые сильнее всего противились русификации: финны, балтийские (остзейские) немцы, поляки, украинцы, евреи, грузины и др. Но как только «силой немецкого оружия русское иго будет сломлено», для этих гигантских регионов откроется возможность полноценного государственного строительства.

Для всех народностей, населяющих эти области, знают они о том или нет, «Германия с ее научно-техническими, социальными и чисто духовными достижениями» представляет собой «Землю обетованную прямо за порогом». Вот почему лучшим решением будет устройство промежуточной федеративной империи по образцу габсбургского государства и в непосредственном примыкании к нему. Такая империя найдет в Германии соседа и защитника, «который мог бы… благодаря расширившимся и оживленным связям с Востоком приобрести для себя бесценные духовные и экономические богатства»{165}.

Эта промежуточная империя могла бы стать царством толерантности, более того, «ойкуменой» и тем самым - местом рождения «нового европейства», а также бастионом против оставшегося, оттесненного жесткими таможенными ограничениями на евразийскую равнину «русского государства». Царизм, по мнению Паке, натравливал всех друг на друга: финнов на шведов, остзейских немцев на латышей, поляков на русинов и украинцев - и «не в последнюю очередь при помощи неслыханного угнетения евреев» боролся «со всеми проникавшими в эти приграничные районы западными влияниями» и отгораживался от них. А евреи, загнанные царизмом в гигантское гетто, «несмотря на их нищету, являются как бы добровольными представителями немецкой культуры». Более того: «В их страстном стремлении к образованию, в их восприимчивости ко всем проявлениям западного прогресса и не в последнюю очередь благодаря их языку еврейское население является естественным союзником немцев»{166}.

Сионизм - военная цель немцев

Представление о евреях как естественных союзниках Германии не было у Паке порождено соображениями, связанными с военной тактикой. Более того, он еще до войны выступил в роли горячего поборника сионистских целей и всех форм эмансипации евреев. В конце своей поездки по анатолийской и багдадской железной дороге в 1905 г. он совершил весьма рискованное путешествие на верблюдах через Таврский хребет в Сирию, «чтобы повидать Иерусалим… мистический город, антипод Лондона!»{167} Тогда в Дамаске его свалил приступ лихорадки. Но в 1913 г. он наконец-то смог собственными глазами увидеть священный город и живо изобразить в серии журнальных очерков еврейских иммигрантов в Палестину, а также многообразные формы иудаизма и мечтательный «христианский сионизм» - все, что предстало перед его взором на этом клочке земли.

Эти путевые заметки, написанные в возвышенном тоне живейшего сочувствия, он переиздал в 1915 г. в книге под названием «В Палестине», дополненной статьями, в которых Паке полемизировал с религиозно-философскими идеями Мартина Бубера об объединении христианства и иудаизма. Значение евреев для всех неевреев он видел в том, «что некий народ стал как бы функцией ожидания всем человечеством предстоящего духовного откровения»{168}.

В работах Паке, относящихся к военному периоду, отсюда выросла стратегическая максима, согласно которой Германский рейх должен сделаться глобальным покровителем и патроном сионизма.

Ибо после завоевания Польши и Курляндии «нечто вроде ответственности за судьбу большой части еврейства было возложено на немецкий народ»{169}. После того как восточноевропейские евреи будут освобождены из-под ига царизма, угнетавшего их и одновременно запрещавшего им спасаться бегством, значительная часть их настроится на эмиграцию. Многие обратят свой взгляд на англосаксонский мир, не вполне представляя себе «опасности английских и американских городов, их эксплуататорских систем, пропасти между поколениями, чужеродной, материализирующей, поверхностной системы школьного образования». Евреи как народ Книги потеряется там, поскольку «призрак антиеврейства» поднимался и на Западе{170}.

Поэтому, полагал Паке, лучшей альтернативой явилась бы организованная эмиграция евреев Восточной Европы в Палестину, которая «в широком смысле» охватывает «всю азиатскую часть Турции». Турецкий народ признает в евреях восточных людей, которые, будучи европейцами, одновременно являются носителями практических знаний. А потому немецкая администрация на Востоке также не будет препятствовать сионистской пропаганде агитировать за свое дело «на трех языках еврейского народа - иврите, идише и немецком»{171}. Но Германия должна сделать больше: когда благодаря устройству школ по немецкому образцу, а возможно и основанию высшей школы, способности евреев из Восточной Европы разовьются, «эти мальчики образуют группу людей - носителей новой восточной сущности» -инженеров, земледельцев или ученых. Они смогут, считал Паке, «стать новым народом на новой родине»{172}.

Все это относилось к той обширной мировой политике, важнейшие границы которой сам Паке обозначил в своих поездках и которую считал главной законной целью рейха в войне: «Гарантированная доля будущей организации всей земли есть предварительное условие счастливого будущего немцев. Наши великие трудовые задачи охватывают страны Восточной Европы также, как и Переднюю Азию, и самый Дальний Восток»{173}.

https://litmir.club/br/?b=256836&p=18
https://litmir.club/br/?b=256836&p=19

русофобия, 1МВ, Германия, Герд Кёнен, Российская империя

Previous post Next post
Up