Эпоха Александра Первого. Часть 2/2
Оригинал взят у sergeypilipenko в Эпоха Александра Первого. Часть 2/2
Вот вам, вообще говоря, Александровская эпоха. Вот вам ее «прекрасное начало», и одно и другое, и со стороны правительства и со стороны дворян, хотя антикрепостнические настроения были не в моде! И написав лично императору свою «Записку о древней и новой России» Николай Михайлович Карамзин на несколько лет впал в немилость. Ну, потом, правда, когда началось Наполеоновское нашествие на Россию, в милость вернулся и стал официальным историографом. А впадал, потому что был решительно против безумств с обвальным, незамедлительным освобождением крестьян с непроработанной четко идеей о земельной собственности, о том, кому принадлежит земля. О противоречии землевладения мы уже говорили, и еще будем говорить через лекцию, когда доберемся до крестьянских реформ Александра Второго. А потом, в самом конце курса я буду говорить о Петре Аркадьевиче Столыпине. Вот такие полные, как теперь говорят в уголовном мире, полные «непонятки». «Полные непонятки» - хорошее слово. И непонятками страдали все - и государство и общество.
Потому «Записку о древней и новой России» Карамзина должен читать просто любой человек, который даже случайно зашел сегодня ко мне. Ее нельзя не читать. К сожаленью, она была издана только один раз еще в начале 90-х, но очень большим тиражом. Была и журнальная публикация. Потому «Записку» найти можно. Современный русский человек может позволить себе не читать поэзию Карамзина, может позволить себе не читать историю Карамзина, во многом устаревшую, хотя то великая литература. Но ни один образованный русский человек не может позволить себе не читать «Записку» Карамзина. Это самое важное его сочинение - «Записка о древней и новой России». Если бы у нас в думе думали, то они конечно имели бы ее в интернете и у каждого на столе. Но они только думают, что думают.
О военной политике Александра Первого. Персидская компания служила укреплению внешних рубежей России и должна считаться геополитически безупречной и оправданной. Турецкая компания была победной и лежала в русле исполнения нами имперского православного долга, то есть, Турецкая компания 1810-11 годов была продолжением нашей миссии в деле освобождения восточных христиан. Обе они были проведены весьма успешно, с весьма малыми человеческими потерями, что очень важно, то есть с весьма малым кровопролитием со стороны русских солдат, что весьма и весьма важно! Тут всё в порядке.
Кстати, заметим, что именно в царствование Александра Первого были постепенно приняты в состав Российской империи грузинские государства. Напомню вам, что в наших отношениях с Грузией надо твердо осознавать не только то, что грузины двести лет, с конца XVI века по конец XVIII века валялись у русских в ногах, умоляя принять в подданство. То знают все грамотные русские. Гораздо важнее другое. Грузия никогда добровольно не входила в состав России. Независимо друг от друга в состав России вошли два царства и четыре совершенно от них независимых суверенных княжества, включая Абхазию, которая сделала то самостоятельно, не будучи частью никакого грузинского государства. Вот это надо знать твердо. Шесть государств. И если бы Советский Союз действительно распался, а не был расчленен, то на месте Грузии должны были образоваться шесть исторических регионов. Вот это я могу признать распадом. Шесть государств, а не Шеварднадзовская Грузия с коммунистическими границами, то есть совершенно незаконное государство. И если Грузия - не часть России, то ниоткуда не следует, что Абхазия - часть Грузии.
Так вот, имперская политика Александра лежала в имперском русле и была более или менее успешной на протяжении четверти века царствования Александра, если не считать одного - резкого разворота от Франции к Англии, за что мы заплатили несколькими войнами с 1804 года по 1815 год и неисчислимыми людскими потерями. Причем во время нашествия Наполеона на наши земли, в собственно России, мы понесли не самые страшные потери. Последующая компания 1813-14 годов стоила нам больше человеческих потерь. Вот от чего предостерегал Кутузов. Помните его бессмертное: «Пойдем за Неман, вернемся с рылом в крови»?
Отказ от ориентации, правильно избранной великим отцом Александра императором Павлом, превратил Россию в добровольного таскателя каштанов из огня для Австрии и в еще большей степени для Англии, причем иногда голыми руками, что болезненно. Он поставил Россию, исполнив масонскую мечту, в обслуживание интересов Англии. Более того, Австрия просто уже потерпела поражение, Австрия просто полностью покорилась Франции. Но чисто морская Англия никак не могла повлиять на ход событий в континентальной Европе, ежели бы не использование России в качестве инструмента. Для того не было сил и средств, прежде всего людских. Да, конечно, даже в той ситуации что-то было сделано для наших братьев православных, что-то было сделано для наших братьев восточных христиан. Но далеко не всё, и не всё правильно.
Перед 1812 годом были совершенны главные ошибки Александра Павловича и во внутренней политике. То его сближение с Михаилом Сперанским. Ключевский Сперанским немножечко увлекался, чуть-чуть. Я то понимаю: оба поповичи, оба одного происхождения. У того социальная причина. Но увлекался не слишком, Ключевский был для того слишком умен. Впрочем, он напишет, что впервые со времен Ордина-Нащокина, великого друга, сподвижника, приближенного царя Алексея Михайловича, рядом с троном стоял такой ум. Михаил Сперанский был действительно человеком неожиданным. В XVII веке такие умы бывали, и в Средневековье бывали. А в XVIII бывать перестали. Он был поповичем в дворянско-чиновной России. Министр такого происхождения - это нечто невозможное. Чиновников поповичей было много, но не такого ранга. Он был попович, выпускник Санкт-Петербургской семинарии. Духовные академии сначала в Москве и затем в Санкт-Петербурге еще не были учреждены. Потому Санкт-Петербургская семинария считалась тогда головной. То есть, именно там готовили учителей для других семинарий. Как бы полувысшее учебное заведение, академий не было. Он был первым учеником своего потока, в силу чего, заметьте, руководство, начальство рекомендовало ему выход в статскую карьеру. И пробыв преподавателем в семинарии 2-3 года, он выходит в гражданские чиновники. Что за тем стоит?
Ну, во-первых, как низко упало достоинство духовного звания! Если ректор и префект семинарии лучшему ученику рекомендует не рукоположение, а светскую карьеру. Как низко пало достоинство священника! Но может быть, за тем стояло и другое. Может быть, именно священнослужители, бывшие во главе семинарии, прекрасно понимали, что этот ледяной, неэмоциональный человек в священники не годится. А может быть, и то и другое. Он довольно быстро делает карьеру, он становится успешным чиновником уже при императоре Павле. Затем сближается с Новосильцевым. И однажды, когда Новосильцев заболел, делает за него доклад по подготовленной записке императору Александру. Александр довольно увлекается молодым чиновником, и начинается стремительный взлет Сперанского вплоть до звания статс-секретаря. Крутой взлет!
Сперанский готовил грандиозную реформу, включавшую освобождение крестьян с непроработанной земельной ситуацией, как это было сделано, например, с неграми во многих французских колониях, когда бывшие рабы оказались сразу свободными полноправными гражданами, не имевшими при том недвижимости, то есть политически свободными батраками. Русские - не негры. Проведи мы реформы по Сперанскому, мы получили бы «Пугачева» через несколько месяцев. И может быть, такое жуткое кровопускание было бы даже на благо России. Может быть... Во всяком случае, оно не было бы таким, как кровопускание XX века. То есть без ума, без чувства специфики страны, народа, сельскохозяйственного населения. На этой основе предполагалось уравнение граждан перед законом, построение тройной пирамиды власти с реализацией новомодного тогда, английского принципа разделения властей. То есть отдельно законодательная пирамида, отдельно судебная, отдельно исполнительная, что вообще невозможно. Разделение властей красиво на бумаге. Я об этом писал. Посмотрите мою Полибиеву схему власти. Единственно, что реально возможно, - добиться независимости судей. Но никак не могут быть независимы друг от друга исполнительная и законодательная власть. Нигде это не достигнуто, ни в Англии, ни в Соединенных Штатах.
Причем, если в XVIII веке всё списывали у французов, ну, правда, в начале XVIII века Петр списывал больше всего у шведов, немножко у голландцев, то Сперанский первым начал списывать у англичан, и даже хотел создать нашу палату лордов из ста глав самых аристократических семей. Неизвестно, как должны были быть выбраны эти сто глав, и кто при том был бы оскорблен. Почему, например, Мусины-Пушкины попали, а Пушкины не попали (Махнач везде в фамилиях поставил ударение на последнем «ы»)! Ведь английская палата лордов исторически сложилась, а не учреждалась. Но даже это предполагалось. Всё это сделать не успели. Единственное, что успели создать, - это немного реформировать государственный совет. То была хорошая идея. У нас появилась палата, обсуждающая законы. Причем каждый закон мог быть принят только через обсуждение в государственном совете. Совет не имел права законодательной инициативы, она осталась за государем. И последнее слово осталось за государем. Но минуя государственный совет, государь теперь не мог издать закон. Между прочим, мы так и прожили до революции. Мы были очень законной правовой страной, заметьте себе.
Причем члены государственного совета не занимали места по старшинству рода как в палате лордов, и не избирались, а назначались императором, но пожизненно, заметьте.
* * *
Был издан закон об экзаменах чиновников. Теперь чиновник по статской службе, который претендовал на занятие чина 8 и 5 класса, - соответственно коллежский асессор или статский советник должен был предъявить русский или иностранный диплом об окончании высшего учебного заведения, либо сдать экзамены по установленной программе в присутствии профессоров университета. Почему было такое странное требование для 8 и 5 класса? А очень просто. Коллежский асессор тогда становился личным дворянином, а статский советник - потомственным. Хочешь перейти этот рубеж - изволь иметь высшее образование. Но с одной стороны Карамзин вправе был иронизировать, что ни в одной европейской стране не требуют от почтмейстера знания римского права, а от брандмайора - всемирной истории. А с другой стороны Сперанский тут же сделал своими врагами всех бюрократов, которые стремились вот к этому дворянскому рубежу. Все-таки дети личного дворянина становились потомственными почетными гражданами.
Образовательный ценз все-таки немножко поднял образовательный уровень нашей бюрократии. Маленькая польза с этого была. Сделали как максималисты, по-русски. Сделали по Черномырдину, хотели как лучше, получилось как всегда. Заставить бедного брандмайора сдавать римское право! Но в общем-то это стимулировало развитие среднего и высшего образования в империи.
И на том всё. В этой пустопорожней трепотне, в этой работе чисто бюрократических инстанций, к которой не были привлечены представители общества, терялось, тонуло главное, что стало уже насущным, - необходимость разрешения крестьянского вопроса, необходимость восстановления союза общества и государства, необходимость ослабления бюрократического между ними «средостения», бюрократической переборки. Реформы и даже их проекты велись чисто бюрократическим методом. И здесь государь отдалял общество от государства.
О конгрессовой политике Александра Первого. Больше всего он преуспел, поменяв свою внешнюю политику, как главный участник Венского конгресса 1814-1815 годов. То был первый серьезный в мировой истории конгресс, пытавшийся договорным методом обустроить послевоенную Европу, решить ее проблемы. В этом отношении Венский конгресс - предшественник Гаагских конференций, Гаагского суда, Лиги наций, нынешней Организации Объединенных Наций, что имеет свои как положительные, так и негативные стороны. Как благородная попытка Венский конгресс может восприниматься положительно. Но в основу Венского конгресса был положен так называемый «принцип легитимизма». «Легитимный» значит «законный», от латинского слова «legitimus», от слова «lex» («закон»). «Легитимная династия» значит законная династия. Но что понималось под «легитимностью» в дни Венского конгресса? Она понималась необычайно однобоко: законна лишь та династия, которая уже существует к моменту Венского конгресса. Потому династия Бонапарт нелегитимна, а легитимна династия Бурбон, потому что она уже была. Потому, если у государства легитимной династии нет, то не может быть и никакого суверенитета у этого государства, и государство это не должно существовать. Вот турецкий султан - легитимен, а у поляков нет легитимного короля. Когда-то был, а теперь нет. А раз нет, то и не может быть. Принцип этот был направлен против революций, против изменения государственных границ. Но приводил он к нелепостям, к противодействиям во многих случаях, к естественному национальному и даже национально-освободительному движению. Например, в Италии. Не было по сути дела никакой Италии! Итальянцы-то есть, но кому до них дело? Нелегитимны сербы, нелегитимны валахи, нелегитимны греки. Да, когда-то Византия была, но теперь ее нет, и больше никогда не будет, она нелегитимна!
И вот, хотя истинными творцами Венских соглашений были превеликого ума мерзавцы вроде князя Талейрана, представителя поверженной Франции, или князя Меттерниха, канцлера Австрийского, самой представительной фигурой, безусловно, фигурой номер один Венского конгресса был Александр. Он чувствовал себя освободителем и благодетелем Европы! И как же его на том купили! Как маленького! Купили те же Меттерних и другие превеликие дипломаты. Ему было приятно, он упивался своим благородством. В православной аскетики, между прочим, это состояние называется «прелестью» (самообольщением, самообманом).
Ну и что получилось? Давайте посмотрим, что тем самым совершил Александр. Повторяю, он был честным человеком, честным и благородным. Дав слово, он держал его. Став во главе конгрессовой политики, он стал пожизненным охранителем, оберегателем конгрессовой Европы. Более того, преемником его внешней политики, увы, окажется затем и куда более русский брат его Николай. Кончится это дело тем, что Россия превратится в жандарма Европы. И то правда, превратится, но не почему ни будь, не потому, что такая противная Россия поработила Европу, а потому что именно слово русского царя стоило дорого, а не иного правителя, потому что Россия, включившись добровольно, к сожаленью, в конгрессову политику, оставалась верна той политике.
Первыми из балканских православных освободились греки. Ну, впервые греки освободились еще в XVIII веке при Павле, когда Федор Ушаков создал Ионическую республику. Прожект не удался, мы потеряли возможность поддерживать греков. Но произойдет новое греческое восстание, и в Афинах будет создана Греческая республика. Кто больше всего тому способствовал? Русские люди. По всему югу России негласно, тайно, поскольку мы не имели права, у нас были отношения с Турцией, тайно, но так, что все знали, любой полицейский, вербовали добровольцев в Греческую повстанческую армию. В основном конечно греков, наших подданных, но греков. Главнокомандующим Греческой повстанческой армии был генерал на русской службе, одноглазый и однорукий Александр Ипсиланти. Президентом созданной Республики Эллинов оказался наш статс-секретарь по иностранным делам, граф Иоанн Каподистрия. Всё великолепно, правда? Теперь у греков свое государство! Мы открыли себе дорогу на Балканах. Ан нет! Нелегитимно! Вот нелегитимно грекам иметь свое государство, а уж тем более республику! Страшно подумать! И грекам навязали принца Оттона Баварского. Почему, точно не помню. Но, скорее всего, потому что надо было подкормить этого Виттельсбаха. Заметим, что Виттельсбахи, баварская королевская династия, были традиционно даже на немецком фоне прорусски настроены. Но в семье не без урода. Именно этот Отто русских терпеть не мог. Он нам был предельно не выгоден! Но легитимен, и потому его пустили в греческие короли. Наше положение было ослаблено. Какая великая держава такое допустит! Ан нет! Конгрессово и легитимно!
Отто не удержался, его поперли. Он решил так хорошо подкормиться за счет греков, что грекам быстро надоел, и его выгнали из Греции. Нам было то безумно выгодно. И что же Россия? Послала поздравления? Устроила парад и фейерверк? Нет. Россия отозвала посла из Афин. Хорошо, что хоть экспедиционный корпус не послали подавлять греков и восстанавливать Отто Виттельсбаха. Тем самым мы испортили отношения с греками, а ведь мы для греков были светом в окошке. Когда неприхотливые матросы Ушакова десантировались на Ионических островах, греки не давали им ножки замочить в прибрежной волне. Они бежали к баркасам, перевозившим десантников, и выносили русских матросов на руках. Вот так относились к нам. Но стараниями Александра мы испортили те отношения настолько, что в Греции всерьез заявили о себе французские и английские интересы. Вот вам конгрессова политика. Кто виноват? Да Александр виноват, Александр.
Подобных примеров можно привести много. Конгрессовой политикой мы грешили и при Николае Первом, и догрешились до Крымской войны, в конце концов. Но я приведу вам другой пример, куда более вопиющий и для нас куда более актуальный. Греки нам свои, но все-таки другие. А вот хохлы нам были тогда настолько свои, что просто сами полагали себя русскими людьми. Им еще просто не успели объяснить, что существует особая украинская нация или хотя бы народность. Не было при Александре ни одного хохла, который бы полагал, что он принадлежит к какому-то другому народу.
И что же мы делаем? Мы легитимно оставляем за Австрией оккупированную еще при Екатерине Второй Галичину. Мы широким жестом спасаем полякам единство польских земель в виде Царства Польского. То есть, фактически мы сохраняем им Польшу! Поляки, правда, того не помнят. Поляки не помнят, что Польша вообще-то существует благодаря русским, и русских частенько недолюбливают, зато почему-то любят французов, которые исправно два раза в столетие поляков предают. А ведь Царство Польское было невозможно, нелегитимно. Если бы не так называемая оккупация, если бы не согласие присоединить Польшу к России на правах автономии, Польша была бы опять расчленена, поделена австрийцами и пруссаками, как это уже было прежде. Мы подарили полякам Польшу.
А что мы могли? Мы могли не дарить полякам Польшу, и могли не оставлять в Австрии Галицию, и должны были не оставлять. Смотрите сами. Во-первых, Австрия не могла противостоять России. Угрозы продвижения русских войск, первой армии тогда в Европе, в Галицию хватило бы, чтобы австрийцы немедленно пошли бы на любые русские условия. Нам не надо было воевать за Галицию. Во-вторых, Александру было достаточно пригрозить, что он покинет Венский конгресс. То был настолько острый нож для Меттерниха, что Александр получил бы Галицию немедленно. И наконец, в-третьих, в самом страшном случае мы могли за Галицию расплатиться Польшей, без русских земель, разумеется, даже без литовских, только этнически польскими землями. Да, немцы разорвали бы польские земли в клочья. А нам-то что с того? А нам какое дело до того?
Теперь посмотрим, чего бы не было, если бы Александр Первый поступил по-русски и по православному. Если бы Галиция стала русской, то, во-первых, на австрийские денежки все эти «Ивашки Франки» и «Квитки» не вырастили бы понятие «украинец» и представление об «украинской нации», и не сконструировали бы искусственную, мертворожденную украинскую мову. У нас не было бы украинской проблемы весь XX век. Во-вторых, при Николае Первом в 1839 году Полоцким церковным собором была упразднена Уния. Причем, мы не торопились с упразднением, мы не давили. Униатов не осталось в западных русских землях в составе Российской империи. Но униаты и ныне существующая не только церковная, но и культурная проблема униатства сохранились в Галиции, поскольку она не стала русской. У нас не было бы проблемы этой пятой колонны, этих за шестьсот лет оккупации воспитанных предателей русского народа, православной культуры, православия. Вот чего бы мы не получили, присоединив Галицию.
Но самое смешное, что нам было выгодно, чтобы Польша досталась австрийцам и пруссакам. Вместе с поляками мы подарили бы им польское восстание 1831 года и польское восстание 1863 года. Поляки, между прочим, нация доблестная, нация воинов, всегда культивировавшая воинскую доблесть, и за то мною весьма уважаемая. Поляки все равно восставали бы, но восставали бы не против нас, а против австрийцев и пруссаков. Не Европа вся упрекала бы нас за угнетение свободолюбивых поляков, заставляя Пушкина написать «Клеветникам России», а мы в интересах нашего престижа, нашей пропаганды шумели бы, топали ногами и упрекали бы тевтонов, угнетающих наших братьев славян! Мы посылали бы в Польшу литературу и ружья вместе с хлебом. Да, лилась бы польская кровь, не ручьями, а реками, куда больше, чем пролили ее русские. А нам-то что? Кровь же польская. Причем, поляки, все больше и больше проливая кровь, любили бы русских, потому что не с русскими сражаются, не от русских освобождаются, а от тевтонов. А русские вот нас даже поддерживают, хоть и православные, они наши братья славяне, - крутил бы ус польский пан, не забывая, что Польша стоит беспорядком. Кругом была бы одна выгода! И одна невыгода от безумной конгрессовой политики навязана нам императором Александром.
Я не буду разбирать вопрос о возможности того, что знаменитый праведник, сибирский старец Федор Кузьмич - это Александр Первый. А портрет да похож. Аргументов столько же за, сколько и против. Был ли Федор Кузьмич Александром Первым, мы с вами узнаем на том свете, когда узнаем всю правду. Повторяю, тут про и контра весят одинаково. Тут хочу сказать одно. Если то правда, если он действительно ушел в нищету, то я его прекрасно понимаю. Императору Александру Павловичу было что годами, десятилетиями отмаливать у Господа Вседержителя!
Читаю записку: «На позапрошлой лекции кто-то интересовался антифоменковской книгой. Она лежит под запиской. Ее можно посмотреть всем желающим. Дать не можем, так как это авторский экземпляр». Великолепно! С удовольствием зачитываю вслух эту записку и приглашаю посмотреть. Других записок сегодня нету. Это сборник статей Императорского Русского исторического общества №3 (151). Москва, Русская панорама, 2000 год. Авторов столько, что зачитывать их не буду. Как сборник выглядит, вы теперь знаете. Положу его на край стола, как и журнал. У нас аудитория такая проверенная, что думаю, что ни с книгой, ни с журналом ничего не случится.
Часть 1/2
Все отекстовки фонозаписей лекций историка Владимира Махнача
Вот вам, вообще говоря, Александровская эпоха. Вот вам ее «прекрасное начало», и одно и другое, и со стороны правительства и со стороны дворян, хотя антикрепостнические настроения были не в моде! И написав лично императору свою «Записку о древней и новой России» Николай Михайлович Карамзин на несколько лет впал в немилость. Ну, потом, правда, когда началось Наполеоновское нашествие на Россию, в милость вернулся и стал официальным историографом. А впадал, потому что был решительно против безумств с обвальным, незамедлительным освобождением крестьян с непроработанной четко идеей о земельной собственности, о том, кому принадлежит земля. О противоречии землевладения мы уже говорили, и еще будем говорить через лекцию, когда доберемся до крестьянских реформ Александра Второго. А потом, в самом конце курса я буду говорить о Петре Аркадьевиче Столыпине. Вот такие полные, как теперь говорят в уголовном мире, полные «непонятки». «Полные непонятки» - хорошее слово. И непонятками страдали все - и государство и общество.
Потому «Записку о древней и новой России» Карамзина должен читать просто любой человек, который даже случайно зашел сегодня ко мне. Ее нельзя не читать. К сожаленью, она была издана только один раз еще в начале 90-х, но очень большим тиражом. Была и журнальная публикация. Потому «Записку» найти можно. Современный русский человек может позволить себе не читать поэзию Карамзина, может позволить себе не читать историю Карамзина, во многом устаревшую, хотя то великая литература. Но ни один образованный русский человек не может позволить себе не читать «Записку» Карамзина. Это самое важное его сочинение - «Записка о древней и новой России». Если бы у нас в думе думали, то они конечно имели бы ее в интернете и у каждого на столе. Но они только думают, что думают.
О военной политике Александра Первого. Персидская компания служила укреплению внешних рубежей России и должна считаться геополитически безупречной и оправданной. Турецкая компания была победной и лежала в русле исполнения нами имперского православного долга, то есть, Турецкая компания 1810-11 годов была продолжением нашей миссии в деле освобождения восточных христиан. Обе они были проведены весьма успешно, с весьма малыми человеческими потерями, что очень важно, то есть с весьма малым кровопролитием со стороны русских солдат, что весьма и весьма важно! Тут всё в порядке.
Кстати, заметим, что именно в царствование Александра Первого были постепенно приняты в состав Российской империи грузинские государства. Напомню вам, что в наших отношениях с Грузией надо твердо осознавать не только то, что грузины двести лет, с конца XVI века по конец XVIII века валялись у русских в ногах, умоляя принять в подданство. То знают все грамотные русские. Гораздо важнее другое. Грузия никогда добровольно не входила в состав России. Независимо друг от друга в состав России вошли два царства и четыре совершенно от них независимых суверенных княжества, включая Абхазию, которая сделала то самостоятельно, не будучи частью никакого грузинского государства. Вот это надо знать твердо. Шесть государств. И если бы Советский Союз действительно распался, а не был расчленен, то на месте Грузии должны были образоваться шесть исторических регионов. Вот это я могу признать распадом. Шесть государств, а не Шеварднадзовская Грузия с коммунистическими границами, то есть совершенно незаконное государство. И если Грузия - не часть России, то ниоткуда не следует, что Абхазия - часть Грузии.
Так вот, имперская политика Александра лежала в имперском русле и была более или менее успешной на протяжении четверти века царствования Александра, если не считать одного - резкого разворота от Франции к Англии, за что мы заплатили несколькими войнами с 1804 года по 1815 год и неисчислимыми людскими потерями. Причем во время нашествия Наполеона на наши земли, в собственно России, мы понесли не самые страшные потери. Последующая компания 1813-14 годов стоила нам больше человеческих потерь. Вот от чего предостерегал Кутузов. Помните его бессмертное: «Пойдем за Неман, вернемся с рылом в крови»?
Отказ от ориентации, правильно избранной великим отцом Александра императором Павлом, превратил Россию в добровольного таскателя каштанов из огня для Австрии и в еще большей степени для Англии, причем иногда голыми руками, что болезненно. Он поставил Россию, исполнив масонскую мечту, в обслуживание интересов Англии. Более того, Австрия просто уже потерпела поражение, Австрия просто полностью покорилась Франции. Но чисто морская Англия никак не могла повлиять на ход событий в континентальной Европе, ежели бы не использование России в качестве инструмента. Для того не было сил и средств, прежде всего людских. Да, конечно, даже в той ситуации что-то было сделано для наших братьев православных, что-то было сделано для наших братьев восточных христиан. Но далеко не всё, и не всё правильно.
Перед 1812 годом были совершенны главные ошибки Александра Павловича и во внутренней политике. То его сближение с Михаилом Сперанским. Ключевский Сперанским немножечко увлекался, чуть-чуть. Я то понимаю: оба поповичи, оба одного происхождения. У того социальная причина. Но увлекался не слишком, Ключевский был для того слишком умен. Впрочем, он напишет, что впервые со времен Ордина-Нащокина, великого друга, сподвижника, приближенного царя Алексея Михайловича, рядом с троном стоял такой ум. Михаил Сперанский был действительно человеком неожиданным. В XVII веке такие умы бывали, и в Средневековье бывали. А в XVIII бывать перестали. Он был поповичем в дворянско-чиновной России. Министр такого происхождения - это нечто невозможное. Чиновников поповичей было много, но не такого ранга. Он был попович, выпускник Санкт-Петербургской семинарии. Духовные академии сначала в Москве и затем в Санкт-Петербурге еще не были учреждены. Потому Санкт-Петербургская семинария считалась тогда головной. То есть, именно там готовили учителей для других семинарий. Как бы полувысшее учебное заведение, академий не было. Он был первым учеником своего потока, в силу чего, заметьте, руководство, начальство рекомендовало ему выход в статскую карьеру. И пробыв преподавателем в семинарии 2-3 года, он выходит в гражданские чиновники. Что за тем стоит?
Ну, во-первых, как низко упало достоинство духовного звания! Если ректор и префект семинарии лучшему ученику рекомендует не рукоположение, а светскую карьеру. Как низко пало достоинство священника! Но может быть, за тем стояло и другое. Может быть, именно священнослужители, бывшие во главе семинарии, прекрасно понимали, что этот ледяной, неэмоциональный человек в священники не годится. А может быть, и то и другое. Он довольно быстро делает карьеру, он становится успешным чиновником уже при императоре Павле. Затем сближается с Новосильцевым. И однажды, когда Новосильцев заболел, делает за него доклад по подготовленной записке императору Александру. Александр довольно увлекается молодым чиновником, и начинается стремительный взлет Сперанского вплоть до звания статс-секретаря. Крутой взлет!
Сперанский готовил грандиозную реформу, включавшую освобождение крестьян с непроработанной земельной ситуацией, как это было сделано, например, с неграми во многих французских колониях, когда бывшие рабы оказались сразу свободными полноправными гражданами, не имевшими при том недвижимости, то есть политически свободными батраками. Русские - не негры. Проведи мы реформы по Сперанскому, мы получили бы «Пугачева» через несколько месяцев. И может быть, такое жуткое кровопускание было бы даже на благо России. Может быть... Во всяком случае, оно не было бы таким, как кровопускание XX века. То есть без ума, без чувства специфики страны, народа, сельскохозяйственного населения. На этой основе предполагалось уравнение граждан перед законом, построение тройной пирамиды власти с реализацией новомодного тогда, английского принципа разделения властей. То есть отдельно законодательная пирамида, отдельно судебная, отдельно исполнительная, что вообще невозможно. Разделение властей красиво на бумаге. Я об этом писал. Посмотрите мою Полибиеву схему власти. Единственно, что реально возможно, - добиться независимости судей. Но никак не могут быть независимы друг от друга исполнительная и законодательная власть. Нигде это не достигнуто, ни в Англии, ни в Соединенных Штатах.
Причем, если в XVIII веке всё списывали у французов, ну, правда, в начале XVIII века Петр списывал больше всего у шведов, немножко у голландцев, то Сперанский первым начал списывать у англичан, и даже хотел создать нашу палату лордов из ста глав самых аристократических семей. Неизвестно, как должны были быть выбраны эти сто глав, и кто при том был бы оскорблен. Почему, например, Мусины-Пушкины попали, а Пушкины не попали (Махнач везде в фамилиях поставил ударение на последнем «ы»)! Ведь английская палата лордов исторически сложилась, а не учреждалась. Но даже это предполагалось. Всё это сделать не успели. Единственное, что успели создать, - это немного реформировать государственный совет. То была хорошая идея. У нас появилась палата, обсуждающая законы. Причем каждый закон мог быть принят только через обсуждение в государственном совете. Совет не имел права законодательной инициативы, она осталась за государем. И последнее слово осталось за государем. Но минуя государственный совет, государь теперь не мог издать закон. Между прочим, мы так и прожили до революции. Мы были очень законной правовой страной, заметьте себе.
Причем члены государственного совета не занимали места по старшинству рода как в палате лордов, и не избирались, а назначались императором, но пожизненно, заметьте.
* * *
Был издан закон об экзаменах чиновников. Теперь чиновник по статской службе, который претендовал на занятие чина 8 и 5 класса, - соответственно коллежский асессор или статский советник должен был предъявить русский или иностранный диплом об окончании высшего учебного заведения, либо сдать экзамены по установленной программе в присутствии профессоров университета. Почему было такое странное требование для 8 и 5 класса? А очень просто. Коллежский асессор тогда становился личным дворянином, а статский советник - потомственным. Хочешь перейти этот рубеж - изволь иметь высшее образование. Но с одной стороны Карамзин вправе был иронизировать, что ни в одной европейской стране не требуют от почтмейстера знания римского права, а от брандмайора - всемирной истории. А с другой стороны Сперанский тут же сделал своими врагами всех бюрократов, которые стремились вот к этому дворянскому рубежу. Все-таки дети личного дворянина становились потомственными почетными гражданами.
Образовательный ценз все-таки немножко поднял образовательный уровень нашей бюрократии. Маленькая польза с этого была. Сделали как максималисты, по-русски. Сделали по Черномырдину, хотели как лучше, получилось как всегда. Заставить бедного брандмайора сдавать римское право! Но в общем-то это стимулировало развитие среднего и высшего образования в империи.
И на том всё. В этой пустопорожней трепотне, в этой работе чисто бюрократических инстанций, к которой не были привлечены представители общества, терялось, тонуло главное, что стало уже насущным, - необходимость разрешения крестьянского вопроса, необходимость восстановления союза общества и государства, необходимость ослабления бюрократического между ними «средостения», бюрократической переборки. Реформы и даже их проекты велись чисто бюрократическим методом. И здесь государь отдалял общество от государства.
О конгрессовой политике Александра Первого. Больше всего он преуспел, поменяв свою внешнюю политику, как главный участник Венского конгресса 1814-1815 годов. То был первый серьезный в мировой истории конгресс, пытавшийся договорным методом обустроить послевоенную Европу, решить ее проблемы. В этом отношении Венский конгресс - предшественник Гаагских конференций, Гаагского суда, Лиги наций, нынешней Организации Объединенных Наций, что имеет свои как положительные, так и негативные стороны. Как благородная попытка Венский конгресс может восприниматься положительно. Но в основу Венского конгресса был положен так называемый «принцип легитимизма». «Легитимный» значит «законный», от латинского слова «legitimus», от слова «lex» («закон»). «Легитимная династия» значит законная династия. Но что понималось под «легитимностью» в дни Венского конгресса? Она понималась необычайно однобоко: законна лишь та династия, которая уже существует к моменту Венского конгресса. Потому династия Бонапарт нелегитимна, а легитимна династия Бурбон, потому что она уже была. Потому, если у государства легитимной династии нет, то не может быть и никакого суверенитета у этого государства, и государство это не должно существовать. Вот турецкий султан - легитимен, а у поляков нет легитимного короля. Когда-то был, а теперь нет. А раз нет, то и не может быть. Принцип этот был направлен против революций, против изменения государственных границ. Но приводил он к нелепостям, к противодействиям во многих случаях, к естественному национальному и даже национально-освободительному движению. Например, в Италии. Не было по сути дела никакой Италии! Итальянцы-то есть, но кому до них дело? Нелегитимны сербы, нелегитимны валахи, нелегитимны греки. Да, когда-то Византия была, но теперь ее нет, и больше никогда не будет, она нелегитимна!
И вот, хотя истинными творцами Венских соглашений были превеликого ума мерзавцы вроде князя Талейрана, представителя поверженной Франции, или князя Меттерниха, канцлера Австрийского, самой представительной фигурой, безусловно, фигурой номер один Венского конгресса был Александр. Он чувствовал себя освободителем и благодетелем Европы! И как же его на том купили! Как маленького! Купили те же Меттерних и другие превеликие дипломаты. Ему было приятно, он упивался своим благородством. В православной аскетики, между прочим, это состояние называется «прелестью» (самообольщением, самообманом).
Ну и что получилось? Давайте посмотрим, что тем самым совершил Александр. Повторяю, он был честным человеком, честным и благородным. Дав слово, он держал его. Став во главе конгрессовой политики, он стал пожизненным охранителем, оберегателем конгрессовой Европы. Более того, преемником его внешней политики, увы, окажется затем и куда более русский брат его Николай. Кончится это дело тем, что Россия превратится в жандарма Европы. И то правда, превратится, но не почему ни будь, не потому, что такая противная Россия поработила Европу, а потому что именно слово русского царя стоило дорого, а не иного правителя, потому что Россия, включившись добровольно, к сожаленью, в конгрессову политику, оставалась верна той политике.
Первыми из балканских православных освободились греки. Ну, впервые греки освободились еще в XVIII веке при Павле, когда Федор Ушаков создал Ионическую республику. Прожект не удался, мы потеряли возможность поддерживать греков. Но произойдет новое греческое восстание, и в Афинах будет создана Греческая республика. Кто больше всего тому способствовал? Русские люди. По всему югу России негласно, тайно, поскольку мы не имели права, у нас были отношения с Турцией, тайно, но так, что все знали, любой полицейский, вербовали добровольцев в Греческую повстанческую армию. В основном конечно греков, наших подданных, но греков. Главнокомандующим Греческой повстанческой армии был генерал на русской службе, одноглазый и однорукий Александр Ипсиланти. Президентом созданной Республики Эллинов оказался наш статс-секретарь по иностранным делам, граф Иоанн Каподистрия. Всё великолепно, правда? Теперь у греков свое государство! Мы открыли себе дорогу на Балканах. Ан нет! Нелегитимно! Вот нелегитимно грекам иметь свое государство, а уж тем более республику! Страшно подумать! И грекам навязали принца Оттона Баварского. Почему, точно не помню. Но, скорее всего, потому что надо было подкормить этого Виттельсбаха. Заметим, что Виттельсбахи, баварская королевская династия, были традиционно даже на немецком фоне прорусски настроены. Но в семье не без урода. Именно этот Отто русских терпеть не мог. Он нам был предельно не выгоден! Но легитимен, и потому его пустили в греческие короли. Наше положение было ослаблено. Какая великая держава такое допустит! Ан нет! Конгрессово и легитимно!
Отто не удержался, его поперли. Он решил так хорошо подкормиться за счет греков, что грекам быстро надоел, и его выгнали из Греции. Нам было то безумно выгодно. И что же Россия? Послала поздравления? Устроила парад и фейерверк? Нет. Россия отозвала посла из Афин. Хорошо, что хоть экспедиционный корпус не послали подавлять греков и восстанавливать Отто Виттельсбаха. Тем самым мы испортили отношения с греками, а ведь мы для греков были светом в окошке. Когда неприхотливые матросы Ушакова десантировались на Ионических островах, греки не давали им ножки замочить в прибрежной волне. Они бежали к баркасам, перевозившим десантников, и выносили русских матросов на руках. Вот так относились к нам. Но стараниями Александра мы испортили те отношения настолько, что в Греции всерьез заявили о себе французские и английские интересы. Вот вам конгрессова политика. Кто виноват? Да Александр виноват, Александр.
Подобных примеров можно привести много. Конгрессовой политикой мы грешили и при Николае Первом, и догрешились до Крымской войны, в конце концов. Но я приведу вам другой пример, куда более вопиющий и для нас куда более актуальный. Греки нам свои, но все-таки другие. А вот хохлы нам были тогда настолько свои, что просто сами полагали себя русскими людьми. Им еще просто не успели объяснить, что существует особая украинская нация или хотя бы народность. Не было при Александре ни одного хохла, который бы полагал, что он принадлежит к какому-то другому народу.
И что же мы делаем? Мы легитимно оставляем за Австрией оккупированную еще при Екатерине Второй Галичину. Мы широким жестом спасаем полякам единство польских земель в виде Царства Польского. То есть, фактически мы сохраняем им Польшу! Поляки, правда, того не помнят. Поляки не помнят, что Польша вообще-то существует благодаря русским, и русских частенько недолюбливают, зато почему-то любят французов, которые исправно два раза в столетие поляков предают. А ведь Царство Польское было невозможно, нелегитимно. Если бы не так называемая оккупация, если бы не согласие присоединить Польшу к России на правах автономии, Польша была бы опять расчленена, поделена австрийцами и пруссаками, как это уже было прежде. Мы подарили полякам Польшу.
А что мы могли? Мы могли не дарить полякам Польшу, и могли не оставлять в Австрии Галицию, и должны были не оставлять. Смотрите сами. Во-первых, Австрия не могла противостоять России. Угрозы продвижения русских войск, первой армии тогда в Европе, в Галицию хватило бы, чтобы австрийцы немедленно пошли бы на любые русские условия. Нам не надо было воевать за Галицию. Во-вторых, Александру было достаточно пригрозить, что он покинет Венский конгресс. То был настолько острый нож для Меттерниха, что Александр получил бы Галицию немедленно. И наконец, в-третьих, в самом страшном случае мы могли за Галицию расплатиться Польшей, без русских земель, разумеется, даже без литовских, только этнически польскими землями. Да, немцы разорвали бы польские земли в клочья. А нам-то что с того? А нам какое дело до того?
Теперь посмотрим, чего бы не было, если бы Александр Первый поступил по-русски и по православному. Если бы Галиция стала русской, то, во-первых, на австрийские денежки все эти «Ивашки Франки» и «Квитки» не вырастили бы понятие «украинец» и представление об «украинской нации», и не сконструировали бы искусственную, мертворожденную украинскую мову. У нас не было бы украинской проблемы весь XX век. Во-вторых, при Николае Первом в 1839 году Полоцким церковным собором была упразднена Уния. Причем, мы не торопились с упразднением, мы не давили. Униатов не осталось в западных русских землях в составе Российской империи. Но униаты и ныне существующая не только церковная, но и культурная проблема униатства сохранились в Галиции, поскольку она не стала русской. У нас не было бы проблемы этой пятой колонны, этих за шестьсот лет оккупации воспитанных предателей русского народа, православной культуры, православия. Вот чего бы мы не получили, присоединив Галицию.
Но самое смешное, что нам было выгодно, чтобы Польша досталась австрийцам и пруссакам. Вместе с поляками мы подарили бы им польское восстание 1831 года и польское восстание 1863 года. Поляки, между прочим, нация доблестная, нация воинов, всегда культивировавшая воинскую доблесть, и за то мною весьма уважаемая. Поляки все равно восставали бы, но восставали бы не против нас, а против австрийцев и пруссаков. Не Европа вся упрекала бы нас за угнетение свободолюбивых поляков, заставляя Пушкина написать «Клеветникам России», а мы в интересах нашего престижа, нашей пропаганды шумели бы, топали ногами и упрекали бы тевтонов, угнетающих наших братьев славян! Мы посылали бы в Польшу литературу и ружья вместе с хлебом. Да, лилась бы польская кровь, не ручьями, а реками, куда больше, чем пролили ее русские. А нам-то что? Кровь же польская. Причем, поляки, все больше и больше проливая кровь, любили бы русских, потому что не с русскими сражаются, не от русских освобождаются, а от тевтонов. А русские вот нас даже поддерживают, хоть и православные, они наши братья славяне, - крутил бы ус польский пан, не забывая, что Польша стоит беспорядком. Кругом была бы одна выгода! И одна невыгода от безумной конгрессовой политики навязана нам императором Александром.
Я не буду разбирать вопрос о возможности того, что знаменитый праведник, сибирский старец Федор Кузьмич - это Александр Первый. А портрет да похож. Аргументов столько же за, сколько и против. Был ли Федор Кузьмич Александром Первым, мы с вами узнаем на том свете, когда узнаем всю правду. Повторяю, тут про и контра весят одинаково. Тут хочу сказать одно. Если то правда, если он действительно ушел в нищету, то я его прекрасно понимаю. Императору Александру Павловичу было что годами, десятилетиями отмаливать у Господа Вседержителя!
Читаю записку: «На позапрошлой лекции кто-то интересовался антифоменковской книгой. Она лежит под запиской. Ее можно посмотреть всем желающим. Дать не можем, так как это авторский экземпляр». Великолепно! С удовольствием зачитываю вслух эту записку и приглашаю посмотреть. Других записок сегодня нету. Это сборник статей Императорского Русского исторического общества №3 (151). Москва, Русская панорама, 2000 год. Авторов столько, что зачитывать их не буду. Как сборник выглядит, вы теперь знаете. Положу его на край стола, как и журнал. У нас аудитория такая проверенная, что думаю, что ни с книгой, ни с журналом ничего не случится.
Часть 1/2
Все отекстовки фонозаписей лекций историка Владимира Махнача