Ирина Роднянская. P. S. 2010 к статье про Оболдуева 2006
P. S. Прошло около пяти лет, и моя жажда увидеть «полного» Оболдуева оказалась утолена, а многие вопросы к составителям тома-первенца отпали сами собой. В 2009 году вышла книга «Георгий Оболдуев. Стихотворения 20-х годов», составленная хранителем наследия поэта А.Д. Благининым, подготовленная и вкратце откомментированная И.А. Ахметьевым, дополненная старой статьей друга поэта еще по ссылке, сибирского писателя Н. Яновского и фрагментами драматических воспоминаний Елены Благининой о муже.
Сюда вошли, разумеется, и стихи, которые раньше были известны мне по изданию Терезина-Айги и по архиву А.П. Квятковского, даже все шутливые послания к последнему. Читатель получил в итоге двухтомный корпус поэзии Георгия Оболдуева и теперь вправе судить о нем, не смущаясь никакими лакунами.
Тем не менее, после знакомства с этой книгой, вместившей наиболее «странную» часть поэтических трудов автора, мне не захотелось пересматривать то, что я написала о нем прежде. Ведь, благодаря помянутому выше зарубежному изданию, Оболдуев 20-х годов не был для любопытствующих совсем уж тайной за семью печатями.
Впрочем, новый том мог бы стать предметом увлекательного филологического исследования (за которое я сейчас взяться не решаюсь). Суть в том, что в виду полноты, с какой представлен начальный период, перед нами открывается бездонный сундук возможностей, - жизнь не позволила поэту осуществить их даже наполовину. Не соглашусь с Аркадием Штыпелем, который в кратком новомирском отзыве (2009, № 11) говорит: «Стихи раннего Оболдуева, при всей его своеобычности, все же, мне кажется, бледнеют на фоне его зрелого творчества», и приходится «задним числом угадывать в умозрительных и как бы нарочито неловких молодых стихах характерные черты будущего большого поэта…» Нет, не «бледнеют» - достаточно вспомнить его захватывающие, затягивающие в себя «обозрения». Не бледнеют даже опыты первой половины 20-х годов, как не бледнеют, а живут сами по себе, эскизы большого художника рядом с его монументальным полотном.
В поисках собственной поэтики он стремится к невероятной, невозможной синестезии образа, рифмы, ритмозвука - и лишь постепенно приходит к самоограничению. Попутно (и неожиданно) выясняется, что начинал он совсем не как «киник», тронутый едкой щелочью, а как радостный уловитель природных стихий в сеть летучего образотворчества: «поэзия, ловящая вихрь устами», по его же слову. И духовно-физический запас жизнелюбия бы<л> под стать кладу поэтических данных.
«Так прекрасна, / божемой, / чудесна жизнь. // Кожаный ветр песен / ожил» - это в начале. «Жить, мучаясь - не так уж плохо» - это, напомню, в конце. Вот между какими вехами прошла - и состоялась - жизнь поэта, отпущенная ему Историей.
2010
в предисловии ОТ АВТОРА тоже есть про О.:
Раздел «От Пушкина и Гоголя до Платонова и Заболоцкого», открывавший первый том [И. Б. Роднянская, «Движение
литературы», М., Языки славянских культур, 2006], теперь мог бы быть назван «От Пушкина … до Оболдуева», - что звучит куда менее гладко и благостно (хотя, скажем, о точках соприкосновения Платонова и Оболдуева многое можно было бы сказать). Заново открытый публикой благодаря новейшим изданиям, Георгий Оболдуев - поэт как бы не из классического пантеона, куда Николай Заболоцкий, и ранний, и поздний, давно введен общим согласием. Между тем по своему уникальному таланту и типично трагической судьбе Оболдуев вполне подходит на роль фигуры, замыкающей поэзию первой половины минувшего века - ослепительную и неповторимую ее эпоху.
отсюда http://russgulliver.narod.ru/Rodn_2.pdf, с.5 и 124-125
статья 2006 была в "Арионе" http://magazines.russ.ru/arion/2006/4/ro24.html