В одичавшей тоске по несбывающемуся
Я уже писала, как добиралась по заснеженной первым снегом дороге из Новгорода Великого в Питер, чтобы посмотреть спектакль «Гедда Габлер» Камы Гинкаса в Александринке.
Через семь часов после выхода из дома, я влетела в зал театра ровно за пять минут до начала. Но дали обычные «театральные» люфт-минуты и я успела отдышаться.
На сцене то ли аквариум, то ли серпентарий: мутные стеклянно-пластиковые панели, исцарапанные перегородки, посреди - груда вещей, обернутых шуршащей пленкой, как коркой льда, в углу кучка полуобрубленных гипсовых бюстов, тоже замотанных чем-то прозрачным.
Наверху - огромные стеклянные экраны. А по ним плывут кадры … во тьме. Мы все это видели не раз - в передачах BBC. Сдается мне только, что в данном случае мы видим чьи-то еженощные кошмары - спаривание всевозможных представителей животного мира - от пиявок, улиток, змей до человеческих особей, иногда на грани откровенного порно, картинки размножения: выбрасываются миллионы копошащихся икринок, из медузы извергаются белые яйца, из воды выплывает женская фигура. И наконец, «венец творения», показанный на редкость уродливо и натуралистично внутриутробный младенец.
Тут же где-то там, в глубине мелькает силуэт обнаженной девушки, играющей на скрипке нечто протяжное, очень диссонирующее...
И со скрипом начало разворачиваться действие.
Чего только не писали про Гедду - и ярая феминистка, и эксцентричная стерва, эстетствующая душа, борец с мещанством, да и просто сумасшедшая, психически больная … Но никто не мог отказать ей в своеобразном чарующем обаянии. Каких только объяснений не давали ее поступкам. Каждый судил с колокольни своего жизненного опыта и своих представлений о том, как должно быть, что такое счастье и пр.
Мне же понять этот довольно неоднозначный образ, уже вторую сотню лет волнующий умы и сердца, помогла системно-векторная психология Юрия Бурлана.
Молодая жена профессора Тесмана, которую в пьесе все продолжают называть девичьей фамилией Габлер, настоящая кожно-зрительная человеческая самочка, да еще с доминирующим звуковым вектором в поисках смысла Бытия. Та, что могла быть женщиной будущего. Кстати, именно так о ней пишут во многих рецензиях на спектакль. А зрители частенько называют козой (КЗ).
Явление как провокация
Гедда появляется в гостиной, где кудахчут в ожидании самой красивой девушки городка, почти голая, приводя в смятение служанку и тетушку своего мужа. Избалованная любимая генеральская дочь, красавица со скрипкой у плеча, Гедда вовсю «декадентствует», резко выбиваясь из мещански-праведной жизни: встряхивает черными ассиметричными локонами, слоняется по дому то в накинутой на голое тело генеральской шинели, то в алом латексном костюме, то в распахивающемся кимоно, ошарашивает дерзкими вопросами, бьет чечетку, прыгает, мечется, эпатируя окружающих. Может высунуть язык, внезапно, без видимой причины, засмеяться или заплакать
Типичное поведение кожно-зрительной женщины в стрессе, явно в состоянии «война», когда женщина отчаянно флиртует, стремясь соблазнить всех, кто попадается на пути.
Окружение
Но вот здесь Гедде как раз и не везет. Соблазнять особо некого. Представители мужескаго полу в спектакле выглядят уж очень непрезентабельно, будто молью потрачены.
Годящийся внешне Гедде в отцы, но инфантильный муж Йорген Тесман - налицо обладатель анального вектора, довольно развитого, но без верхних векторов, озабочен лишь своими изысканиями в истории уже исчезнувших художественных кустарных ремесел. Такой «ученый червь», «библиотечная мышь» с согбенной фигурой, с шаркающей походкой, «придурковато» суетящийся, он крайне малопривлекателен, даже жалок. За три часа на сцене мы видим одно единственное прикосновение Йоргена Тесмана к плечам жены и ее болезненную брезгливость - одно из наиболее сильных переживаний Гедды, которая не скрывает физическое отвращение.
Ушлый кожник асессор Бракк, вальяжный, самодовольный, играющий в усталого сердцееда с аристократическими манерами, способен оправдать любую низость.
И наконец, первая любовь Гедды талантливый самородок Левборг, кстати, коллега и научный соперник мужа Гедды, подбитый если не ветерком, то самой жизнью. Вот, кажется, он может дать то, что она так безуспешно ищет, - смысл жизни. Но главная константа натуры Левборга - податливость к пороку, к искушению. Какие уж там смыслы и идеалы??!! У Левборга также ясно видно наличие анального вектора вкупе со зрительным. Именно он способен любить. И любит, по своему, робко и нежно. Но Левборг совсем не идеальный герой, которого взыскует Гедда.
Еще рядом женщины - анально-зрительная Теа, одновременно похожая на ангела и курицу, бывшая подруга по пансиону и теперешняя соперница за сердце Левборга, труженица, одетая в нелепый офисный костюм, с пушистыми, длинными, точно по Ибсеновской ремарке волосами; тетушка Юлле, кожно-зрительная в состоянии «мир», типичная сестра милосердия, берущая на себя заботу о ближних, потому как это дает силы жить, именно ради, по ее словам, и этого стоит жить; мышечная, простая естественная служанка.
Вырваться из круга
Что может делать здесь снедаемая жаждой по высшему недостижимому идеалу девочка Гедда? Эмо, гот, чайлд-фри, для которой любимые игрушки - отцовские пистолеты.
Доминирующий вектор Гедды - звуковой. Думаю, что он получил неплохое развитие, но катастрофически нереализован. Отсюда и идеи Гедды о том, что люди, как женщины, так и мужчины, достойны лучшей участи, чем просто производить потомство.
Рассказывая дважды жуткие сны о муравьях, Гедда свидетельствуют о своем неприятии материнства и жизни вообще: «Тысячи муравьев или жирных мух, которые сновали по поверхности глобуса, неся на себе дохлых своих сородичей и белые противные яйца...»
О звуковом стремлении отгородиться от мира свидетельствует и манера говорить - бесцветно, монотонно, рубя слова на слоги, отвергая мелодии и нюансы человеческой речи.
Звуковое отвращение ко всему слишком земному, слишком человеческому, прежде всего, к своей беременности, к естественным человеческим интимным отношениям. Мысль о собственной беременности приводит Гедду в ужас, заставляя содрогаться от отвращения.
- Я… не могу… не могу… не могу этого.
Властно чеканя и приказывая, держа окружающих на коротком поводке, Гедда затевает опасную игру, манипулируя теми, кто оказывается рядом. С наивной простушкой Теа в лесбийские забавы - повелевая той сесть рядом, расстегивая на ней блузу и страстно впившись в губы, наслаждаясь ее оцепенением и испугом добродетели. Перебрасываясь фразами почти в пинг-понг со стареющим ловеласом Бракком, отбивая ножкой торжествующую мелодию, уличая мужа в страхе соперничества на ниве профессуры с Левборгом, принуждая Теа сознаться в бегстве из опостылевшего дома, провоцируя Левборга - алкоголика в завязке - пригубить коньячку и вручая пистолет, подталкивая, в конце концов, к гибели.
Наконец, начинает многоходовку с бывшей подругой и бывшим возлюбленным, усадив их в пластиковые стулья на авансцене, заставляя менять местоположение, подчиняясь ее капризам. Гедда искушает Левборга, в жажде разрушить то, что было сделано Теа (возвращение к видимой благопристойности, избавление от тяги спиртному), как бесенок, извиваясь вокруг них, подступаясь с самых разных сторон. Именно ее обращение к сопернице: «Незачем тебе вечно дрожать от страха» (типа, хорош трястись над мужиком), ломает Левборга. Он демонстративно опрокидывает рюмку, отворачиваясь от Теа, которая пытается ее выхватить. Гедда наблюдает за этим смешным поединком усмешливо и отстраненно.
Здесь, несомненно, проявляется кожный вектор с незаурядными лидерскими амбициями и звуковое презрение к людям.
Развязка
Кожная же зависть и ревность толкает Гедду на уничтожение рукописи Левборга, случайно попавшей ей в руки. Ведь рукопись эта - почти ребенок, общий ребенок Левборга и Теа. То, что помогло Левборгу почти избавиться от пагубной привязанности к алкоголю. И потеря которой станет для него концом всего, даже жизни.
Но не это главное для Той, кто не желает быть как все. Звуковые ненаполненные нехватки проявляются вызывающей гордыней, непомерными претензиями на невозможное.
В крайнем варианте, если носитель звукового вектора обладает еще и анальным, такая ситуация может разрешиться массовым убийством, как в случае с Брейвиком или Виноградовым. На сцене же хрупкая маленькая фурия всего лишь цепляет в сачок плавающего в аквариуме карпика, вербально садистируя на тему - как бы ей хотелось также держать в руках чью-то судьбу - и напряженно вглядываясь в последние трепыхания еще живого существа. Кожный вектор - он сам по себе легкий, переменчивый.
Единственное живое чувство, искренний интерес проявляется у Гедды только, когда она слышит от тети Юлле, как та надеется после смерти сестры, что найдется еще какая-нибудь калека, за которой требуется уход. В этот момент Гедда, стоящая на возвышении, устало опустив голову, в стороне ото всех, спускается с этой вершины и, придвинувшись вплотную к тете, спрашивает: «Вы вправду хотите взять на себя такой крест?» и слышит в ответ: «Нужно же о ком-то заботиться». Эта фраза, сказанная легко и просто, как что-то само собой разумеющееся, производит на только что хулиганствующую оторву наибольшее впечатление.
Напряжение растет. Сцена сожжения рукописи кореллирует с убийством еще не рожденного ребенка Гедды. Сжигаются и все мосты в будущее. Только этот акт оказался напрасным. Рушится и нелепая мечта о красивой непременно смерти неразлюбленного возлюбленного Левборга: тот умирает от пули в живот, нечаянно выпущенной какой-то шлюхой. Не будет «красиво», не будет ореола из виноградной лозы - этого навязчивого образа победительного успеха, который в своих мечтах Гедда предназначала ни о чем не догадывающемуся избраннику.
Книгу его, было уничтоженную Геддой, собираются воссоздать ее же муж, профессор Тесман и наивная, растворяющаяся в Других, верящая в силу доброй воли Теа.
В их уютном простом мирке для Гедды места нет. Она для них утомительна и избыточна.
Еще - ей отчаянно не хватает любви, партия проиграна, всеобщая когда-то любимица терпит поражение, Гедда, существо принципиально другой природы, не способна довольствоваться малым, и потому уходит. В никуда.
Когда стоящая под проливным дождем, где в вышине, почти обнаженная Гедда заворачивается в жесткую шуршащую пленку и раздается выстрел, зал взрывается аплодисментами. Но это, оказывается не конец. Будет равнодушная реплика профессора: «Она застрелилась. В висок» и еще одна -ассесора Бракка: «Это так не делается». Вот такие они, простые, но всеми уважаемые люди с элементарными человеческими инстинктами.
А что делать Другим, кого зовут и манят неоткрытые тайны Бытия?
Сегодня в мире с его невиданным цинизмом, выходящим на авансцену происходящего, слишком велика опасность от нереализации тех, кто по природе своей одарен щедро именно в потенциальной возможности духовных исканий.
Спектакль «Гедда Габлер» выдвинут на «Золотую маску» 2013 года по пяти номинациям, в том числе, Мария Луговая, исполнительница роли Гедды, - на «Лучшую женскую роль».