Дети чугунных богов с окраины дикого поля
Сегодня исполнилось бы 50 лет Алексею Саморядову. А ушел он, сорвавшись с девятого этажа ялтинской гостиницы, совсем молодым.
Так получилось.
Когда двадцать восемь лет назад в жаркие июльские дни я сдавала экзамены на сценарный факультет ВГИКа, я еще не знала, кем станет этот смешной с характерным выговором паренек - Леша Саморядов. Он шутил про Орск - особый район ссыльно-каторжных, рассказывал совсем уж забубенные истории на общежитских тусовках. Золотое было времечко, поздний застой, наша молодость. Запомнился Алексей своей добротой, именно он утешал меня, уже взрослую тетку после провала на собеседовании.
Во ВГИК я не поступила, как потом выяснилось, не мое это дело, но память осталась. Вышла замуж, родила второго ребенка. Потом грянула перестройка, стало как-то не очень до кино.
Снова услышала эту фамилию на «Золотом Орле». Лучший сценарий фильма «Дикое поле» - Петру Луцику и Алексею Саморядову (посмертно). Обожгло - почему, как, за что?
Пересмотрела все фильмы, перечитала все, что нашла в сети. Короткие строчки биографии. Алексею было отведено очень мало времени. Его фильмы снимались в очень непростой период нашей общей истории, они не всегда доходили до зрителя. Но эти фильмы очень точно отражают, согласно системно векторной психологии Юрия Бурлана, уретрально-мышечный менталитет России. И ясно отвечают о путях возрождения нашей страны - милосердии, самопожертвовании, справедливости.
Сам Алексей был анально-зрительным звуковиком, развитым до гениальности. Он настолько чутко улавливал то, что буквально носилось в воздухе, кружило над огромными просторами, отзывалось в душах россиян, когда шоковые изменения потрясали страну. И каждый его фильм становился бомбой, событием в культурном мире. Они дарили своим зрителям глубокие ощущения соприкосновения с вечностью, до последней степени доходя до самых глубин народного самосознания. Вот такие космические «всполохи» за пределами неизвестного. И уловить их может только очень развитый и реализованный обладатель звукового вектора.
Мистика «Гонгофера» против докудрамы лихих 90-х
В первом же постперестроечном году вышло сразу три фильма по сценариям Луцика/Саморядова. Все с довольно необычными и запоминающимися названиями: «Гонгофер», «Дюба-Дюба», «Лимита». Первый - комиксоидный, а точнее, лубочный длинный клип о поиске потерянных в любовном экстазе очей. Просто воплощение всех возможных зрительных страхов, снятое, причем, довольно натуралистично, грубо, шокирующе. Одна из первых постперестроечных фантазий на ведьмину тему, потом вся эта нечисть прочно обоснуется на наших экранах. Чувствуется явственный привкус поэтики Гоголя с яркой образной картинкой. И Москва - чужая, опасная, то ли город соблазнов, то ли столица греха. Полная дьявольских наваждений. Замечу, год выпуска 1992.
В этом же году снимаются еще два криминогенных сюжета. На авансцену истории выходит кожный вектор. И сценаристы точно улавливают этот момент.
В одном: «Дюба-Дюба» - будущий, типа, сценарист решает выкупить бывшую подружку из тюрьмы, "грабанув" богатенького буратинку. Многие до сих пор считают это одной из лучших ролей Олега Меньшикова. Снято в манере жуткого навязчивого сна. На экране сплошная безнадега. Распадается все - и когда-то могущественное государство, и те, кто государство населяет, вкупе и по отдельности. Умирает даже та самая, последняя надежда.
А, может быть, это весь этот бред придумал и записал креативный студентик для победы в творческом конкурсе и стажировки в Голливуде.
В «Лимите» бывшие представители этой самой московской "лимиты", а теперь новые русские устраивают посиделки с воспоминаниями на тему: «все не так ребята». Раньше и любовь первая, и дружба верная, а уж какие в общаге приколы были…
А сейчас парочка компьютерных гениев оказывается соперниками по профессии. Один пишет программы, другой их вскрывает. Играет их уретральный Владимир Машков и кожно-зрительный Евгений Миронов. Это потом они станут «героями нашего времени».
Премию «Ника» в России получит исполнитель роли недотепы-ботаника в очочках, а роль жесткого мечтателя и по совместительству подручного мафиозных структур удостоится сразу трех призов - в Сочи, Сан-Рафаэле и Женеве. За последние двадцать лет подобных героев на наших экранах будет бесчисленное множество, но эти, выписанные Луциком / Саморядовым - первые.
Но это были акварельные кожно-зрительные зарисовки по сравнению с мощными полотнами, выплеснувшими на экран то, что прежде именовалось гегемоном, в терминах СВП - мышечниками.
Уходящая натура???
Эпические «Дети чугунных богов» водятся в неведомой стране, очень похожей на Урал времен всяческих войн. Любимый герой советских пьес, чисто мышечный сталевар Игнат каждый день сражается то с огнем, то с раскаленным металлом. Опосля тоже весело - пивнушка, драка, грабеж…
Любимая забава - кулачный бой, а раз в год выясняют, кто сильнее: металлурги или шахтеры. Выступать за первых и должен Игнат. До смерти.
Выписано все по анальному тщательно: мускулы бронзовые, лица открытые, аппетит отменный, стойкость, забота отеческая, страдания неистовые о государственном плане, работоспособность невероятная, а сердце больное, и коньячок, конечно же.
Зрители советских производственных эпопей меня поймут.
Интересно наблюдать, как изысканно рассказывают о мышечно-анальном бытии кожно-зрительные авторы. Оператор выстраивает завораживающе прекрасные картины - огонь, вода, металл, вспышки, струи, искры закручены в потрясающее действо.
И все это посреди заснеженной степи, населенной то ли татарами, то ли еще какими-то иными кочевниками. Здесь уже штампы как американских вестернов, так и отечественных "истернов" - поезда лихо грабят, в забегаловках разного сорта дерутся, "белое солнце" над "дьяволятами", "своими", "чужими", "неуловимыми мстителями". Любовь тоже имеется - скупая, выразительная, но без эротических заморочек.
А вот в следующей социально-философской притче о соли земли нашей - мышечном крестьянском воинстве, фильме «Окраина», отсылающем к шедевру Бориса Барнета, тоже имеется полный набор цитат отечественного синематографа.
Опять Урал, только теперь деревня. У бывших колхозников обманом отнимают землю. Ту, на которой они пашут и сеют, кормилицу. На экране памятные всем лица героев историко-революционных мифов из 20-30-хх годов: шапки, тулупы, неторопливость, основательность, неуловимый говор российской глубинки. Кто-то назовет: трэш, классно стилизованный под Великое советское кино.
Через ледяную пустыню идут мужики (вначале их трое, затем - четверо) по России искать обидчиков до самой Москвы. Опять исчадие ада, источник всех бед, всего зла - московские чиновники. Идеи фильма просты - за свои права нужно бороться, душа народа бессмертна и неистребима, хотя и стремятся ее уничтожить. Автохтонная борьба с «начальством», архетипичный сюжет - вот, что случается, если у русских отобрать самое-самое - землицу. Правда тоже вечная - российский раздрай, бездорожье, грязь, злость, грубость, разруха реальная и моральная, потеря человеческого облика, упоение пытками и убийствами.
Переходы из состояния «монотония» в состояние «ярость» показаны четко и даже стильно.
В обоих фильмах жизнь без полутонов, без градаций. Только белое - черное, чистое - грязное, праведное - презренное.
Дикое поле первозданной Руси
Последний, даже посмертный фильм по сценарию Алексея Саморядова и Петра Луцика был снят и получил признание только через 15 лет после ухода Алексея из жизни.
В бесконечной степи, месте почти космическом, появляется необычный, странно-чудной человек. Зачем сюда приехал Дмитрий, несомненно, замечательный профессионал, талантливый врач, мы так и не узнаем. Ведь жизнь подчинена, на первый взгляд, основным, животным даже, потребностям - есть, пить, дышать, спать. Она тягуча, монотонна, убаюкивает, а порой навевает тоску смертную. Здесь нет нормального человеческого жилья, а в больнице только зеленка, аспирин и ничего больше. Но именно в этих местах она, жизнь, настоящая, когда человек находится на своем месте и делает свое дело.
В извечное дикое поле приходят, чтобы что-то изменить, но не всегда это по силам. В библейских пространствах делают, что должно, и пусть будет, что будет.
Цепляет подлинность и абсурдность человеческого существования, обнаженность всех ценностей. Мы все живем в поле, неудержимом, необузданном, пассионарном по Гумилеву. И оно преподносит постоянно сюрпризы, приятные и неприятные. Порой рождаются такие идеи, что потрясают сознание. Или вызывают страх. А могут стать и источником новых цивилизаций. А иногда просто испытывают на прочность то, что кажется незыблемым.
Герой, которого играет Олег Долин, по задумке обладатель анального и зрительного векторов высшей степени развития и реализации. Молчаливый и невозмутимый, он спасает людей в абсолютно экстремальных условиях, делая свое дело, невзирая на окружение и обстоятельства. Он стал для них незаменимым человеком:
- Ты уж не бросай нас, Дмитрий Васильевич. Нам без тебя никак.
Так говорят пожившие, потертые жизнью мужчины совсем еще молодому человеку. И это стоит дорого. Герой заплатит жизнью за свою доброту, отзывчивость, сострадание.
И напомнит, что у каждого человека своя неповторимая судьба, свой внутренний мир, ценность которых ни с чем несравнима и их ничем не возместить.
Вневременные, вечные сюжеты и судьбы, впрочем, как и в предыдущих фильмах Алексея Саморядова и Петра Луцика. Они, как настоящие звуковики, предчувствовали свой ранний уход и стремились высказаться полностью, до конца, до точки.
Уникальный уретрально-мышечный менталитет России порожден ее бескрайными просторами - степными, лесными, тундровыми. Никаких ограничений, и, к сожалению, никакого закона. Все это настолько взаимосвязано. Отношения с властью в России маятниковые, могут качнуться от полного восторга до столь же полного неприятия. Отвергается все, что не соответствуют идеалу, порой такому неясному, что попроси объяснить - услышишь только что-то не очень вразумительное о высшей справедливости. Требуются столь глубокие преобразования и, прежде всего, в головах, что эти процессы не могут проходить абсолютно гладко.
Что ждет нас при переходе от Эры потребления к Эре милосердия?
Помочь могут тренинги по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
Присоединяйтесь!