Даже светлые подвиги - это только ступени...
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
27 лет назад 15 февраля 1989 года командующий ограниченным контингентом генерал Борис Громов последним перешёл пограничную реку Пяндж: для СССР «Афганская война» была окончена.
Но не закончилась она для матерей тех молодых ребят, которые погибли на той, ненужной для них войне
в нашем университете более 40 лет проработала Нелли Константиновна Петрова. Её сын, Всеволод Иванов, служил рядовым и был направлен в Афганистан. И дальше след его потерялся: домой не вернулся, что случилось, никто не мог рассказать…
Из статьи "Он выбрал вечность", опубликованной в газете "Новгородский университет".
рассказывает "генерал-майор в отставке Владимир Семенович Прытков:
- В ноябре 1991 года я с группой своих офицеров находился на командном пункте афганской нацгвардии в районе населенного пункта Майданшахр - это в 70-ти километрах западнее Кабула, в сторону Кандагара. Мы военной формы там не носили, были просто в камуфляже. Ко мне подошел полковник афганской армии, начальник связи нацгвардии, и спросил: «Вы советский генерал?» - «Да» - «Я должен вам кое-что рассказать…»
И рассказал о том, что произошло примерно в 1986-88 годах. На границе с Пакистаном, под Гардезом, бригада национальной гвардии угодила в окружение. Полковник был в этой бригаде. Выходя из окружения, он прятался в кишлаке, где жил его родственник. И примерно месяц у него укрывался. А этот родственник был в банде душманов. Но стал душманом не по своей воле, по принуждению. Заставили - и пошёл. И от этого своего родственника полковник услышал такую историю.
Под Кабулом душманы захватили в плен советского десантника. Тот зашёл что-то купить в духан (на Востоке так называют мелочную лавку), а его ударили по голове и утащили в горы. Таскали по горам, избивали. Дважды он пытался бежать. После последнего побега главарь банды приказал его не трогать.
Его, как и других наших пленных, пытались заставить принять ислам. Но он твёрдо отказался. Теперь, после побега, он ходил постоянно прикованный к одному из «духов» и спал среди них на какой-то подстилке. Парень был начитанный, грамотный. И он всегда говорил: «Меня все равно найдут, меня не бросят, меня ищут…».
Главарь банды, пакистанец, постоянно вызывал его на допросы. Разговаривали с ним и другие душманы. Десантник хорошо знал английский, а некоторые в банде понимали и по-русски. И он сказал о себе, что зовут его Сева.
Я спросил афганского полковника: «Что за Сева - может быть, Серый, Сергей?» - «Нет, Сева» - «А откуда он был, из какого города?» - «Откуда-то из Сибири» - «Может, Новосибирск?» - «Нет, какой-то другой город, хоть и со словом «Ново…».
Однажды утром Севу снова вызвали к главарю банды. А часа через два была дана команда: построить банду на площадке. Вывели нашего солдата. Вышел главарь банды и произнёс такую речь: «Всем вам нужно любить свою веру и свою Родину так, как этот солдат». И, обращаясь к нему, сказал: «Всё, что я для тебя могу сделать, - пускай твоя смерть будет легкой». И застрелил Севу.
Этот родственник полковника сказал ему, что в их банде все были поражены мужеством русского солдата. И попросил полковника, чтобы он, если встретит кого-то из русских, обязательно рассказал о подвиге десантника.
Я спросил, из какого полка был Сева, в каком районе страны была его часть. Ну откуда афганскому полковнику знать! Одно известно: это было по дороге на Гардез, на Пакистан. Он предложил мне: я могу записать место, где он был расстрелян, название кишлака. У меня совсем не оставалось времени, и я ответил: хорошо, попозже. Но попозже не получилось. Обстоятельства так сложились, что я его больше не видел.
Вернувшись на родину, я обращался к десантникам, рассказывал о Севе, спрашивал о нём. В 14-й армии приезжали к нам из руководства ВДВ. Но и они ничего не знали об этом десантнике.
В Бала-Хиссаре, старинной крепости на окраине Кабула, был наш штаб. Там до вывода советских войск стоял десантный полк. И я предположил, что Сева был из этого полка. Обратился туда - нет, говорят, у нас все вернулись…
В России по возвращении из Афганистана я был назначен первым заместителем командующего 14-й армии, затем прибыл в Приволжский военный округ и стал первым заместителем начальника штаба ПриВО.
Однажды, насколько помню, 9 мая 1994 года, я на возложении венков поинтересовался, как встретиться с председателем Самарского областного отделения Союза ветеранов Афганистана. Меня подвели к Владимиру Петровичу Чуйко, я ему рассказал эту историю. А Чуйко служил как раз в том полку. Он сказал: «Мы никого в Афганистане не оставили. И тела тех, кто погиб, все увезли».
Но и потом - встречаясь с солдатами, офицерами, я тоже эту историю рассказывал, надеялся, вдруг да проклюнется где-то что-нибудь. И десять лет назад, тоже на возложении венков, Чуйко бежит ко мне: «Владимир Семенович! Да - это наш десантник! На встрече с воинами-«афганцами» в Москве сказали: одного найти не можем. Это Сева Иванов. Призывался из Великого Новгорода, его мама - преподаватель новгородского университета».
Через некоторое время встретились с Чуйко опять. Он сообщил, что узнали и тот кишлак, и имя главаря банды, который убил Севу.
- А тело-то нашли?
- Нет, тело не нашли…
Вот такова история. А домысливать я не могу и не хочу... "
С утра у меня звучит голос Валерия Ободзинского "То,ч то я должен сказать... "
Александр Вертинский написал это почти сто лет назад, на смерть юнкеров при бессмысленной защите московского Кремля
"Я не знаю, зачем и кому это нужно? Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой?"
и строй тогда был другой, и правители...
изменится ли что-нибудь? Только открыли памятник Олегу Пешкову, российскому пилоту погибшему в Сирии
За что?
27 лет назад 15 февраля 1989 года командующий ограниченным контингентом генерал Борис Громов последним перешёл пограничную реку Пяндж: для СССР «Афганская война» была окончена.
Но не закончилась она для матерей тех молодых ребят, которые погибли на той, ненужной для них войне
в нашем университете более 40 лет проработала Нелли Константиновна Петрова. Её сын, Всеволод Иванов, служил рядовым и был направлен в Афганистан. И дальше след его потерялся: домой не вернулся, что случилось, никто не мог рассказать…
Из статьи "Он выбрал вечность", опубликованной в газете "Новгородский университет".
рассказывает "генерал-майор в отставке Владимир Семенович Прытков:
- В ноябре 1991 года я с группой своих офицеров находился на командном пункте афганской нацгвардии в районе населенного пункта Майданшахр - это в 70-ти километрах западнее Кабула, в сторону Кандагара. Мы военной формы там не носили, были просто в камуфляже. Ко мне подошел полковник афганской армии, начальник связи нацгвардии, и спросил: «Вы советский генерал?» - «Да» - «Я должен вам кое-что рассказать…»
И рассказал о том, что произошло примерно в 1986-88 годах. На границе с Пакистаном, под Гардезом, бригада национальной гвардии угодила в окружение. Полковник был в этой бригаде. Выходя из окружения, он прятался в кишлаке, где жил его родственник. И примерно месяц у него укрывался. А этот родственник был в банде душманов. Но стал душманом не по своей воле, по принуждению. Заставили - и пошёл. И от этого своего родственника полковник услышал такую историю.
Под Кабулом душманы захватили в плен советского десантника. Тот зашёл что-то купить в духан (на Востоке так называют мелочную лавку), а его ударили по голове и утащили в горы. Таскали по горам, избивали. Дважды он пытался бежать. После последнего побега главарь банды приказал его не трогать.
Его, как и других наших пленных, пытались заставить принять ислам. Но он твёрдо отказался. Теперь, после побега, он ходил постоянно прикованный к одному из «духов» и спал среди них на какой-то подстилке. Парень был начитанный, грамотный. И он всегда говорил: «Меня все равно найдут, меня не бросят, меня ищут…».
Главарь банды, пакистанец, постоянно вызывал его на допросы. Разговаривали с ним и другие душманы. Десантник хорошо знал английский, а некоторые в банде понимали и по-русски. И он сказал о себе, что зовут его Сева.
Я спросил афганского полковника: «Что за Сева - может быть, Серый, Сергей?» - «Нет, Сева» - «А откуда он был, из какого города?» - «Откуда-то из Сибири» - «Может, Новосибирск?» - «Нет, какой-то другой город, хоть и со словом «Ново…».
Однажды утром Севу снова вызвали к главарю банды. А часа через два была дана команда: построить банду на площадке. Вывели нашего солдата. Вышел главарь банды и произнёс такую речь: «Всем вам нужно любить свою веру и свою Родину так, как этот солдат». И, обращаясь к нему, сказал: «Всё, что я для тебя могу сделать, - пускай твоя смерть будет легкой». И застрелил Севу.
Этот родственник полковника сказал ему, что в их банде все были поражены мужеством русского солдата. И попросил полковника, чтобы он, если встретит кого-то из русских, обязательно рассказал о подвиге десантника.
Я спросил, из какого полка был Сева, в каком районе страны была его часть. Ну откуда афганскому полковнику знать! Одно известно: это было по дороге на Гардез, на Пакистан. Он предложил мне: я могу записать место, где он был расстрелян, название кишлака. У меня совсем не оставалось времени, и я ответил: хорошо, попозже. Но попозже не получилось. Обстоятельства так сложились, что я его больше не видел.
Вернувшись на родину, я обращался к десантникам, рассказывал о Севе, спрашивал о нём. В 14-й армии приезжали к нам из руководства ВДВ. Но и они ничего не знали об этом десантнике.
В Бала-Хиссаре, старинной крепости на окраине Кабула, был наш штаб. Там до вывода советских войск стоял десантный полк. И я предположил, что Сева был из этого полка. Обратился туда - нет, говорят, у нас все вернулись…
В России по возвращении из Афганистана я был назначен первым заместителем командующего 14-й армии, затем прибыл в Приволжский военный округ и стал первым заместителем начальника штаба ПриВО.
Однажды, насколько помню, 9 мая 1994 года, я на возложении венков поинтересовался, как встретиться с председателем Самарского областного отделения Союза ветеранов Афганистана. Меня подвели к Владимиру Петровичу Чуйко, я ему рассказал эту историю. А Чуйко служил как раз в том полку. Он сказал: «Мы никого в Афганистане не оставили. И тела тех, кто погиб, все увезли».
Но и потом - встречаясь с солдатами, офицерами, я тоже эту историю рассказывал, надеялся, вдруг да проклюнется где-то что-нибудь. И десять лет назад, тоже на возложении венков, Чуйко бежит ко мне: «Владимир Семенович! Да - это наш десантник! На встрече с воинами-«афганцами» в Москве сказали: одного найти не можем. Это Сева Иванов. Призывался из Великого Новгорода, его мама - преподаватель новгородского университета».
Через некоторое время встретились с Чуйко опять. Он сообщил, что узнали и тот кишлак, и имя главаря банды, который убил Севу.
- А тело-то нашли?
- Нет, тело не нашли…
Вот такова история. А домысливать я не могу и не хочу... "
С утра у меня звучит голос Валерия Ободзинского "То,ч то я должен сказать... "
Александр Вертинский написал это почти сто лет назад, на смерть юнкеров при бессмысленной защите московского Кремля
"Я не знаю, зачем и кому это нужно? Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой?"
и строй тогда был другой, и правители...
изменится ли что-нибудь? Только открыли памятник Олегу Пешкову, российскому пилоту погибшему в Сирии
За что?