[дни]
в томске. третий день сижу дома. у меня вроде как финишная прямая диплома. и дома я сижу не просто так, а со смыслом - делаю диплом.
на самом деле я много слоняюсь по квартире, убираюсь, готовлю еду.
разбираю какие-то вещи.
тут так хорошо и спокойно. привычно каждый день что-то сверлят соседи. другие стучат по батареям. по ночам орут маленькие дети.
вчера вот вообще в домофон позвонил папа, я открыла ему дверь подъезда, потом открываю входную дверь, а там не папа-метр-шестьдесят-пять, а два полиционера-по-два-метра. с автоматами, ага.
говорю же - очень тихо, спокойно и уютно.
меня и правда накрывает какой-то невыносимый кайф.
например, от того, что здоровенная я залезает в холодильник и находит там готовую еду.
не в смысле - коробочку с салатом из магазина, а такой вполне себе домашний винегрет.
что сегодня мне не надо куда-то идти.
я могу лежать рядом с котиком (писать и читать по диплому, конечно же),
плевать в потолок и свою зеленую стену, периодически нарезать круги по квартире в поисках вдохновения.
и - ни-ко-го не надо видеть.
не надо здороваться, говорить, слушать соседские пьяные вопли
(у меня такое же облегчение первые дни, когда я приезжаю в н. - что соседи просто орут, а не сверлят стены).
я чувствую себя дома. в безопасности и безответственности, потому что мое здесь положение не подразумевает непременной заботы об ужинах и делах домочадцев.
от происходящего же в н. с пребываю в бесконечном консёрне.
с. в трудовом порыве разнесла кухню-прихожую съемного угла.
ура-ура, не будет больше этой гадской зеленой плитки на потолке и мерзких клеенчатых обоев в цветочек. правда, что будет, я даже не догадываюсь.
правда, предполагаю, что потребуется мое вмешательство. от этого и случается консёрн.
а у родителей хорошо. и ремонт закончился не настолько давно, чтобы делать что-то снова.
на самом деле я много слоняюсь по квартире, убираюсь, готовлю еду.
разбираю какие-то вещи.
тут так хорошо и спокойно. привычно каждый день что-то сверлят соседи. другие стучат по батареям. по ночам орут маленькие дети.
вчера вот вообще в домофон позвонил папа, я открыла ему дверь подъезда, потом открываю входную дверь, а там не папа-метр-шестьдесят-пять, а два полиционера-по-два-метра. с автоматами, ага.
говорю же - очень тихо, спокойно и уютно.
меня и правда накрывает какой-то невыносимый кайф.
например, от того, что здоровенная я залезает в холодильник и находит там готовую еду.
не в смысле - коробочку с салатом из магазина, а такой вполне себе домашний винегрет.
что сегодня мне не надо куда-то идти.
я могу лежать рядом с котиком (писать и читать по диплому, конечно же),
плевать в потолок и свою зеленую стену, периодически нарезать круги по квартире в поисках вдохновения.
и - ни-ко-го не надо видеть.
не надо здороваться, говорить, слушать соседские пьяные вопли
(у меня такое же облегчение первые дни, когда я приезжаю в н. - что соседи просто орут, а не сверлят стены).
я чувствую себя дома. в безопасности и безответственности, потому что мое здесь положение не подразумевает непременной заботы об ужинах и делах домочадцев.
от происходящего же в н. с пребываю в бесконечном консёрне.
с. в трудовом порыве разнесла кухню-прихожую съемного угла.
ура-ура, не будет больше этой гадской зеленой плитки на потолке и мерзких клеенчатых обоев в цветочек. правда, что будет, я даже не догадываюсь.
правда, предполагаю, что потребуется мое вмешательство. от этого и случается консёрн.
а у родителей хорошо. и ремонт закончился не настолько давно, чтобы делать что-то снова.