Интересно сравнить эволюцию репрессивного законодательства при большевиках и при Путине. Ленин изначально подходил к этому вопросу прямолинейно:
"Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого."
То есть законодательство должно прямо сказать, что все, кто против властей, виноваты в уголовном преступлении, а в деталях в каждом конкретном случае назначенные властями судьи разберутся и решат, кого расстреливать, кого (и насколько) сажать и т.д. Много позже, после смерти Сталина, начался процесс перехода к более градуированному подходу, например, статья 190-1 о "Распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй" в 1966-м году.
Путин же начал с конкретного и на вид мелкого, вроде запрещения особо одиозных книг. Со временем ограничения и запреты постепенно распространились на всё большее и большее число областей общественной жизни, но они так и не были консолидированы так, как это было при большевиках. В результате получилось какое-то дырявое одеяло из лоскутков вроде запрета на "дискредитацию армии".
Другой вопрос, что атмосферу страха эти запреты и преследования всё равно создают весьма эффективно. Одна моя живущая в России давняя знакомая (ей 90 лет) недавно поблагодарила тех своих живущих на Западе друзей, которые ей по электронной почте не присылают ничего о политике, и пожаловалась, что остальные "не понимают ситуации".
Мне не удивительна такая последовательность. Так служа в советской армии, гордясь собою, что салаг не мучаю, я вдруг понял, что мне и мучить не надо, это сделали предшественники и окружение. Салага даже не поблагодарит, не заметит, что в отношениях со мной он уже не раб. А многие тогда и не хотели: потерпят год, зато потом они короли.
Так что неудивительно. Ценить надо тех, кто понимает свободу, ему для этого надо душевный труд совершить. И помнить Ленина.
"Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого."
То есть законодательство должно прямо сказать, что все, кто против властей, виноваты в уголовном преступлении, а в деталях в каждом конкретном случае назначенные властями судьи разберутся и решат, кого расстреливать, кого (и насколько) сажать и т.д. Много позже, после смерти Сталина, начался процесс перехода к более градуированному подходу, например, статья 190-1 о "Распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй" в 1966-м году.
Путин же начал с конкретного и на вид мелкого, вроде запрещения особо одиозных книг. Со временем ограничения и запреты постепенно распространились на всё большее и большее число областей общественной жизни, но они так и не были консолидированы так, как это было при большевиках. В результате получилось какое-то дырявое одеяло из лоскутков вроде запрета на "дискредитацию армии".
Другой вопрос, что атмосферу страха эти запреты и преследования всё равно создают весьма эффективно. Одна моя живущая в России давняя знакомая (ей 90 лет) недавно поблагодарила тех своих живущих на Западе друзей, которые ей по электронной почте не присылают ничего о политике, и пожаловалась, что остальные "не понимают ситуации".
Reply
Так что неудивительно. Ценить надо тех, кто понимает свободу, ему для этого надо душевный труд совершить. И помнить Ленина.
Reply
Leave a comment