стрекоза, стрекозы, стрекозе, стрекозу, стрекозою
Продолжая тему насекомых, перейдем от муравьев к стрекозам. Сегодня попалась интереснейшая статья о том, что именно в русской поэзии 18-19 веков называли "стрекозой". Называется "К истории русских литературных насекомых", Ф.Б.Успенский (стр. 57 тут), спасибо xgrbml за ссылку. Вот несколько цитат из того, что меня захватило:
"У Крылова [в басне "Стрекоза и муравей"] к стрекозе применяются эпитеты, которые никак к ней неприложимы с точки зрения биолога. В первой же строчке, как мы помним, она именуется «попрыгуньей», тогда как прыгать она не может, а все лето она проводит в мягкой мураве, что стрекозам, кажется, также противопоказано. Кроме того, главный упрек, который ей бросает трудолюбивый муравей, заключается в том, что она слишком много пела. Стрекоза по своим морфологическим характеристикам совершенно не способна петь, сидя в траве, весьма слабые звуки, издаваемые иногда ее крыльями, вообще едва ли можно, не прибегая к крайней акустической гиперболе, назвать пением. Все эти погрешности легко объяснимы, если помнить о том, что в лафонтеновской басне фигурировала цикада, которая может прыгать, подолгу сидеть в траве и считается лучшим певцом среди насекомых. В русском же языке не было своего обозначения для цикады..."
"Но все же почему стрекоза? Ведь все басенные характеристики цикады легко приложимы, например, к кузнечикам и кобылкам. Хотя по своим певческим данным они и уступают цикаде, многие из видов этих насекомых способны производить и повторять по нескольку достаточно разнообразных песен, звучащих по-разному, в зависимости от погоды, времени суток и т. д. Как и цикады, кузнечики обладают тонким слухом и прекрасно различают напевы своих собратьев, чего никак нельзя сказать о полюбившейся русским баснописцам стрекозе."
"Обыкновенно, если речь идет о Крылове, это несоответствие объясняют тем, что в его времена «стрекозой» попросту именовался не кто иной, как кузнечик. Между тем такое объяснение, не будучи целиком ошибочным, отнюдь не является верным."
"Прежде всего выбор переводчика... во многом определялся поэтическим жанром.. В басне на месте французского la cigale или греческого tettix ‘цикада’ безоговорочно господствует стрекоза, тогда как в оде царит кузнечик."
"Подводя некоторый предварительный итог, можно сказать, что со второй половины XVIII в. в языке русской поэзии слова «кузнечик» и «стрекоза» в целом имеют довольно близкий, но при этом крайне расплывчатый и достаточно фантастический денотат, более напоминающий того, кто в современном языке именуется «кузнечиком», но отнюдь не тождественный ему... Если мы посмотрим на стрекоз и кузнечиков в творчестве Державина, например, то обнаружим, что это некое обобщенное насекомое, которое может залететь в окно, светиться в темноте и непременно умеет петь."
P.S. Забавно, что статья представлена как попытка ответить на вызов Мандельштама в его стихотворении - "Дайте Тютчеву стрекОзу // Догадайтесь, почему". При этом и предложенная разгадка кажется мне не очень убедительной, и вообще само стихотворение не вызывает интереса, а то, что, как пишет автор, "«догадаться» пытаются уже несколько поколений читателей и исследователей" и последние настрочили об этом немало статей, кажется в лучшем случае курьезом. Зато подробный разбор роли разных насекомых - точнее, разных слов, называющих насекомых - в оригинальной и переводческой русской поэзии 18-19 веков, и разницы между поэтической ролью этих насекомых и их биологическими повадками - это очень интересным оказалось.
"У Крылова [в басне "Стрекоза и муравей"] к стрекозе применяются эпитеты, которые никак к ней неприложимы с точки зрения биолога. В первой же строчке, как мы помним, она именуется «попрыгуньей», тогда как прыгать она не может, а все лето она проводит в мягкой мураве, что стрекозам, кажется, также противопоказано. Кроме того, главный упрек, который ей бросает трудолюбивый муравей, заключается в том, что она слишком много пела. Стрекоза по своим морфологическим характеристикам совершенно не способна петь, сидя в траве, весьма слабые звуки, издаваемые иногда ее крыльями, вообще едва ли можно, не прибегая к крайней акустической гиперболе, назвать пением. Все эти погрешности легко объяснимы, если помнить о том, что в лафонтеновской басне фигурировала цикада, которая может прыгать, подолгу сидеть в траве и считается лучшим певцом среди насекомых. В русском же языке не было своего обозначения для цикады..."
"Но все же почему стрекоза? Ведь все басенные характеристики цикады легко приложимы, например, к кузнечикам и кобылкам. Хотя по своим певческим данным они и уступают цикаде, многие из видов этих насекомых способны производить и повторять по нескольку достаточно разнообразных песен, звучащих по-разному, в зависимости от погоды, времени суток и т. д. Как и цикады, кузнечики обладают тонким слухом и прекрасно различают напевы своих собратьев, чего никак нельзя сказать о полюбившейся русским баснописцам стрекозе."
"Обыкновенно, если речь идет о Крылове, это несоответствие объясняют тем, что в его времена «стрекозой» попросту именовался не кто иной, как кузнечик. Между тем такое объяснение, не будучи целиком ошибочным, отнюдь не является верным."
"Прежде всего выбор переводчика... во многом определялся поэтическим жанром.. В басне на месте французского la cigale или греческого tettix ‘цикада’ безоговорочно господствует стрекоза, тогда как в оде царит кузнечик."
"Подводя некоторый предварительный итог, можно сказать, что со второй половины XVIII в. в языке русской поэзии слова «кузнечик» и «стрекоза» в целом имеют довольно близкий, но при этом крайне расплывчатый и достаточно фантастический денотат, более напоминающий того, кто в современном языке именуется «кузнечиком», но отнюдь не тождественный ему... Если мы посмотрим на стрекоз и кузнечиков в творчестве Державина, например, то обнаружим, что это некое обобщенное насекомое, которое может залететь в окно, светиться в темноте и непременно умеет петь."
P.S. Забавно, что статья представлена как попытка ответить на вызов Мандельштама в его стихотворении - "Дайте Тютчеву стрекОзу // Догадайтесь, почему". При этом и предложенная разгадка кажется мне не очень убедительной, и вообще само стихотворение не вызывает интереса, а то, что, как пишет автор, "«догадаться» пытаются уже несколько поколений читателей и исследователей" и последние настрочили об этом немало статей, кажется в лучшем случае курьезом. Зато подробный разбор роли разных насекомых - точнее, разных слов, называющих насекомых - в оригинальной и переводческой русской поэзии 18-19 веков, и разницы между поэтической ролью этих насекомых и их биологическими повадками - это очень интересным оказалось.