Цензура под микроскопом
Надо сказать, что книги я читаю, за редким исключением, только в классическом бумажном варианте. В электронном виде могу читать только короткие рассказы, либо бываю вынужден воспользоваться электронной книгой, когда не могу найти (в т.ч. - в библиотеках) недостающий том серии или часть трилогии. Аудиокниги не слушаю вообще - не идут они у меня почему-то.
Однако буквально на днях решился все-таки попытаться освоить аудиокниги. Дело в том, что иногда приходится делать за компьютером довольно муторную и однообразную работу, и лучше процесс идет, если чем-то себя развлекать через наушники. Настроение было такое, что музыку слушать не хотелось - решил все-таки еще раз попробовать включить аудиокнигу. Причем именно ту, которую перечитываю сейчас в традиционном бумажном формате - Balys Sruoga "Dievų miškas" / Балис Сруога "Лес богов". Но: если в бумажном виде читаю в русском переводе - аудиокнигу решил слушать на исходном литовском (...а заодно и улучшить знание государственного языка страны пребывания).
Это была преамбула :)
В процессе прослушивания обратил внимания, что местами перевод слегка отличается от исходника. Конкретно вот этот фрагмент у меня вызвал интерес:
Исходная версия:
Dviese nešame sriubos bosą. Geležinį tokį. Atrodo ne per didelis, tiktai 50 litrų talpos. Bet kad baisiai nepatogu paimti. Geležinė plona rankena baisiai riešą veržia. Laužia stačiai. Degina. Visą ranką iš peties traukia. Išklerusios klumpės nesilaiko ant kojų. Reikia nuolat knapsėti. Knapsėdamas susižeidi kojas. Su sukruvintom kojom knapsi dar dažniau. Nuo knapsėjimo karštas skystimas ant plikų rankų ir kojų taškos... Baisiai sunku ta prakeikta sriuba nešti!
Lydi mus toksai nusipenėjęs banditas iš bloko viršenybės, kalinys, žinoma. Rusas Mitiucha. Lydi ir kolioja. Nunešę į vietą, pastatėme bosą. Peniukšlis Mitiucha tuojau abiem kumščiais man per galvą.
- Už ką? Kodėl? Kas negerai padaryta? - klausiu aš jo nustebęs. Vietoj atsako gaunu dar keletą antausių.
Lagery klausti negalima. Lagery turi būti psichologas ir pranašas. Turi žinoti, kada kas kokiam banditui į galvą šauna. Turi pats numanyti, kas ant seilės užėjo tave lydinčiam mušeikai. Gausi mušti, kol suprasi savaime, ko jisai nori.
Русский перевод:
Железный бак с супом. Мы его несем вдвоем. Он небольшой, пятидесятилитровый, но страшно неудобный. Тонкая ручка давит, режет пальцы, жжет. Руку так и выворачивает из плеча. Расхлябанные клумпы не держатся на ногах. Спотыкаешься, разбиваешь ноги. Горячая жидкость брызжет на израненные ноги, на руки... От этого спотыкаешься еще чаще... Ужасно трудно нести проклятущий суп!
Наш провожатый - дородный бандит, представитель власти. Арестант, конечно. Он сопровождает нас и матерится. Мы принесли и поставили на место бак. Боров тотчас обрушил кулаки на мою голову.
- За что? Почему? Чем не угодил?
Ответ я получил в виде дополнительной порции оплеух.
Вопросы в лагере запрещены. В лагере надо быть психологом и пророком, обладать даром предвидения. Надо уметь догадаться, что может взбрести в голову какому-нибудь бандиту, чего хочет душенька всякого головореза, приставленного к тебе. А не знаешь - получай, пока научиться угадывать.
Можете не утруждать себя электронными переводчиками и попытками угадать, в чем несоответствие. Все просто: русский уголовник Митюха в процессе перевода превратился в некого абстрактного бандита без имени и национальности. Видимо, советская цензура решила, что так идеологически правильнее: все русские должны быть исключительно воинами-освободителями, русский узник нацистского концлагеря может быть военнопленным, в крайнем случае - политзаключенным, но никак не носителем зеленого треугольника (т.е. обычным уголовником). И уж тем более не может ударить другого заключенного. Просто вычеркнуть маленькую детальку - имя и национальность - и никто ничего не заметит...
Надо сказать, что "Лес богов" - и без всякой цензуры исключительно "идеологически правильное" произведение. И симпатии к русским автора, учившегося в университетах Москвы и Санкт-Петербурга, прекрасно владевшего русским языком и совершенно не страдавшего русофобией, очевидны. Более того: своим освобождением из концлагеря, в который его отправили немцы, Балис Сруога был обязан именно русским. По тексту книги предельно ясно, что если бы русские танки нагнали колонну заключенных хотя бы на 1 день позже - лежал бы труп автора с пулей в голове около дороги, и документальная повесть его никогда не увидела бы свет.
Почему Балис Сруога упомянул Митюху и его национальность? - Банально потому, что писал свою книгу по принципу: "Что вижу - о том пою", со всеми именами и прочими деталями, не выкидывая слов из песни. Стоит ли вот так, на уровне цензуры, фрагментарно вымарывать мелкие неполиткорректности? На мой взгляд, нет. Тем более, что в данном случае незначительное темное пятнышки никак не могут затмить мегатонный свет реальных победителей и освободителей.
Я против цензуры. И вообще, всякое историческое свидетельство убедительнее, если не подвергать его идеологической обработке.
А "Лес богов" тем, кто не читал, очень рекомендую. Если не найдете в бумажном виде - в интернете доступно, например, здесь.
Однако буквально на днях решился все-таки попытаться освоить аудиокниги. Дело в том, что иногда приходится делать за компьютером довольно муторную и однообразную работу, и лучше процесс идет, если чем-то себя развлекать через наушники. Настроение было такое, что музыку слушать не хотелось - решил все-таки еще раз попробовать включить аудиокнигу. Причем именно ту, которую перечитываю сейчас в традиционном бумажном формате - Balys Sruoga "Dievų miškas" / Балис Сруога "Лес богов". Но: если в бумажном виде читаю в русском переводе - аудиокнигу решил слушать на исходном литовском (...а заодно и улучшить знание государственного языка страны пребывания).
Это была преамбула :)
В процессе прослушивания обратил внимания, что местами перевод слегка отличается от исходника. Конкретно вот этот фрагмент у меня вызвал интерес:
Исходная версия:
Dviese nešame sriubos bosą. Geležinį tokį. Atrodo ne per didelis, tiktai 50 litrų talpos. Bet kad baisiai nepatogu paimti. Geležinė plona rankena baisiai riešą veržia. Laužia stačiai. Degina. Visą ranką iš peties traukia. Išklerusios klumpės nesilaiko ant kojų. Reikia nuolat knapsėti. Knapsėdamas susižeidi kojas. Su sukruvintom kojom knapsi dar dažniau. Nuo knapsėjimo karštas skystimas ant plikų rankų ir kojų taškos... Baisiai sunku ta prakeikta sriuba nešti!
Lydi mus toksai nusipenėjęs banditas iš bloko viršenybės, kalinys, žinoma. Rusas Mitiucha. Lydi ir kolioja. Nunešę į vietą, pastatėme bosą. Peniukšlis Mitiucha tuojau abiem kumščiais man per galvą.
- Už ką? Kodėl? Kas negerai padaryta? - klausiu aš jo nustebęs. Vietoj atsako gaunu dar keletą antausių.
Lagery klausti negalima. Lagery turi būti psichologas ir pranašas. Turi žinoti, kada kas kokiam banditui į galvą šauna. Turi pats numanyti, kas ant seilės užėjo tave lydinčiam mušeikai. Gausi mušti, kol suprasi savaime, ko jisai nori.
Русский перевод:
Железный бак с супом. Мы его несем вдвоем. Он небольшой, пятидесятилитровый, но страшно неудобный. Тонкая ручка давит, режет пальцы, жжет. Руку так и выворачивает из плеча. Расхлябанные клумпы не держатся на ногах. Спотыкаешься, разбиваешь ноги. Горячая жидкость брызжет на израненные ноги, на руки... От этого спотыкаешься еще чаще... Ужасно трудно нести проклятущий суп!
Наш провожатый - дородный бандит, представитель власти. Арестант, конечно. Он сопровождает нас и матерится. Мы принесли и поставили на место бак. Боров тотчас обрушил кулаки на мою голову.
- За что? Почему? Чем не угодил?
Ответ я получил в виде дополнительной порции оплеух.
Вопросы в лагере запрещены. В лагере надо быть психологом и пророком, обладать даром предвидения. Надо уметь догадаться, что может взбрести в голову какому-нибудь бандиту, чего хочет душенька всякого головореза, приставленного к тебе. А не знаешь - получай, пока научиться угадывать.
Можете не утруждать себя электронными переводчиками и попытками угадать, в чем несоответствие. Все просто: русский уголовник Митюха в процессе перевода превратился в некого абстрактного бандита без имени и национальности. Видимо, советская цензура решила, что так идеологически правильнее: все русские должны быть исключительно воинами-освободителями, русский узник нацистского концлагеря может быть военнопленным, в крайнем случае - политзаключенным, но никак не носителем зеленого треугольника (т.е. обычным уголовником). И уж тем более не может ударить другого заключенного. Просто вычеркнуть маленькую детальку - имя и национальность - и никто ничего не заметит...
Надо сказать, что "Лес богов" - и без всякой цензуры исключительно "идеологически правильное" произведение. И симпатии к русским автора, учившегося в университетах Москвы и Санкт-Петербурга, прекрасно владевшего русским языком и совершенно не страдавшего русофобией, очевидны. Более того: своим освобождением из концлагеря, в который его отправили немцы, Балис Сруога был обязан именно русским. По тексту книги предельно ясно, что если бы русские танки нагнали колонну заключенных хотя бы на 1 день позже - лежал бы труп автора с пулей в голове около дороги, и документальная повесть его никогда не увидела бы свет.
Почему Балис Сруога упомянул Митюху и его национальность? - Банально потому, что писал свою книгу по принципу: "Что вижу - о том пою", со всеми именами и прочими деталями, не выкидывая слов из песни. Стоит ли вот так, на уровне цензуры, фрагментарно вымарывать мелкие неполиткорректности? На мой взгляд, нет. Тем более, что в данном случае незначительное темное пятнышки никак не могут затмить мегатонный свет реальных победителей и освободителей.
Я против цензуры. И вообще, всякое историческое свидетельство убедительнее, если не подвергать его идеологической обработке.
А "Лес богов" тем, кто не читал, очень рекомендую. Если не найдете в бумажном виде - в интернете доступно, например, здесь.