О страхе, благополучии и оловянных слепках
Как-то само вышло, что под юбилей Александра Аркадьевича... Знаю, что по пачпорту Ароновича, но он, как и Жванецкий, недолюбливал своё реальное отчество, поскольку по нему обращались, как правило, официально, а такое обращение редко сулило добро... Так о чём это я? А, ну да: читал прессу. Стало любопытно, как же дорогие коллеги отреагируют на инфоповод. Тем более, в этих ихних пейсбуках реакция была та ещё - набралось преизрядно народу, принявшегося выяснять, был ли покойный моральным человеком. Всё припомнили - и белый билет от фронта, и размашистое советское барство, и про фактические передёргивания в стихах не забыли. Русская пехота, зазря погибшая в сорок третьем там, где в этом году могла гибнуть только немецкая, или на худой конец испанская. Полки декабристов, стоящие от Синода к Сенату - при том, что Синод начали строить в 1830 году. Лабухи, терзавшие Шопена на похоронах Пастернака... это Рихтер-то с Нейгаузом лабухи?! Грешен, я даже пятерых особо брызжущих слюною граждан по результатам изучения комментариев в своём Facebook заблокировал - во имя сбережения времени и нервов, мало ли. На 80-летие Высоцкого, кстати, подобной фигни практически не было.
После такого захода поневоле заинтересуешься, что же наша пресса к юбилею приготовила.
Пробежка по интернетам дала результат не то слегка обескураживающий, не то даже забавный. Такое ощущение, что не понимают коллеги - о чём говорить-то? Ну ладно, стандартный мизер фактов большинство выдало, а вот дальше-то? А дальше большинство выглядит крадущимся по болоту, да ещё и безлунной ночью. Несколько осторожных шажков по валкому травяному ковру. Остановились, огляделись, потыкали слегой окрест. Ещё шагнули. И снова тычут. Неуверенность и непонимание - а что сказать-то? Кто-то съезжает всё в то же рассуждение о моральных качествах - надо понимать, таковые, скажем, Лермонтова уже никого не смущают. Кто-то, напротив, принимается живописать претерпение от режима - блаженны изгнанные правды ради. Смысл примерно тот же, что и в предыдущем случае, и отношение к литературе то же.
Собственно, я отчасти уже смирился с тем, что поэта Галича много кто, честно или намеренно, но - прощёлкал, проморгал, прохлопал. Не ему в том беда, ребята - вам беда. Поэта Высоцкого вы столь же успешно не замечаете. То ли потому, что в России поэтам вообще судьба быть, как минимум, недопонятыми и недослышанными, то ли... то ли.
Из вредности не стану разбирать стихи на запчасти. Кто понимает, тому объяснять не нужно, а кто не хочет понять - тому и кайлом не вдолбишь. Они оба - и Галич, и Высоцкий - по-настоящему великие поэты, великие живописцы Слова. Вне зависимости от понимания и принятия этого факта они оба вписали себя в литературу, и никаким порядком их оттуда уже не выписать. Вот и не будем ни сравнивать, ни разбирать. Особенно в части именно поэтической, где всякая кухарка мнит себя если не премьером, то хотя бы министром.
Здесь и сейчас хочется сказать об одном факте биографии Александра Аркадьевича. О поездке из Москвы в Ленинград в одноместном купе "Красной стрелы". Именно в нём была написана песня про Леночку, милиции сержанта. Именно из этого купе ушёл в небытие преуспевающий советский драматург, а вроде бы ниоткуда пришёл и остался русский поэт.
Так и хочется провести сей эффектный рубеж - до и после. Сомневаясь, что это возможно. Тем более, что и "Леночку", и многие другие ранние песни Галич сперва исполнял под аккомпанемент рояля, сознательно подражая Вертинскому. На гитару он "пересел", лишь когда стало ясно: с этими песнями под рояль не больно-то повыступаешь. Гитара куда удобнее, она всегда с собой. Так что поначалу, скорее всего, предполагался эдакий затяжной перфоманс. Может, даже ещё один источник пропитания - Вертинский в Союзе неплохо зарабатывал.
Момент, точка невозврата... Да кто его знает, где она. Полагаю, и сам Александр Аркадьевич не знал. Просто с какого-то шага отступать стало и поздно, и стыдно. Стыдно, кстати, не перед кем-то - перед собой. И вот представьте: именно с собой он и так не договорился по этому пункту. Ага, можно и так - от стыда перед собой, любимым, похерить не что-то, а полвека успешной во всех отношениях жизни. И отправиться, мильпардон, с голой жопой на мороз - нести свет поэзии в народ. Будто иных светильников вокруг мало.
А теперь попробуем вспомнить, сколько мы знаем таких, как он? Мажоров высшей пробы, баловней советской литературы и кинематографии, обеспеченных всем, что власть даровала своим певцам - и отказавшихся от этого всего? И ради чего? Глаголом жечь сердца людей и афедроны властей? Не без того, но всё-таки, как по мне, первично именно бумагу марать под треск свечки.
Можно сколь угодно полагать, что Галич намеренно дёргал за усы ещё отнюдь не дохлого и даже не болезного льва. Умный человечище, хорошо понимающий львиную психологию, он не мог не осознавать, что его ждёт на этом пути. И вот чтобы так, осознанно, барским жестом похерить жизнь предыдущую, и в полвека от роду начать совершенно новую, причём весьма сложную, неустроенную, а то и попросту опасную... Нет, никого, кто бы настолько резко и масштабно себе поломал всё, я что-то не припоминаю. И всем любителям определять моральный облик поэта советую для начала попробовать на собственной шкуре вот этот его путь. Сможете - тогда и поговорим.
И последнее.
Про "не надо, люди, бояться". Всем, кто вдруг да посчитал Александра Аркадьевича образцом смелости. Это он не людям твердил, это он себе. Он действительно боялся. Перед единственным своим официальным концертом в Новосибирске на фестивале 1968 года Галич натурально трясся, места не находил. Поскольку в зале сидели не только академики, но и обкомовские бонзы, и комитетчики. За десять минут до выхода на сцену он не выдержал, сорвался в буфет, заказал стакан водки - и огрел его без закуси. По отзывам свидетелей, ни тени опьянения - просто выпрямился, расправил плечи, хитровато прищурился... и сумел выйти на площадь... виноват, на сцену.
Отзывы близких ему людей однозначны - да, он боялся всего, от ареста до изгнания.
Ему было страшно.
Но он делал то, что считал правильным.
Постоянно удавливая этот страх.
Он всякий раз побеждал себя - и я вот не знаю большего личного подвига. Легко быть смелым тигром, а попробуйте зайцем. Да ещё точно зная, что в финале...
Он победил - потому что не поддался этому страху до самого конца.
Так тоже можно.
Click to view