"Двенадцать", хореография Александра Сергеева
Смотрела вчера на Екатерину Кондаурову и думала: сколько девочек, надели их природа такой красотой, не ударили бы в своей жизни палец о палец, считая, что тебя будет роскошно обеспечивать кто-то другой! Потом, слушая, как она читает Блока, я понимала, какая из неё вышла бы блестящая драматическая актриса. Но при многообразии лёгких путей был выбран неустанный тяжёлый труд, самоограничение, боль, травмы, существование в чём-то монашеское. Причём, подозреваю, гонорар и слава за балетные подвиги ниже, чем за минутное появление в роскошном платье на телеэкране. Однако Екатерина сделала свой выбор, за что её не только люблю, но и безмерно уважаю.
Сегодня роль чтеца исполнял Сергеев. В его артистическом таланте я убедилась давно, нередко называю Александра Протеем, столь радикально он меняется от роли к роли. Мало кто из драматических артистов обладает такой шириной эмоционального диапазона. А ещё он прекрасный организатор, любой его бизнес процветал бы. Однако нет, выбран тот же выматывающий, неблагодарный, ненадёжный труд балетного артиста, а теперь ещё и хореографа.
Как повезло нам, что такие люди есть и что они здесь, с нами, мы можем их видеть!
Короче, я посмотрела другой (не второй, а именно другой) состав "Двенадцати":). И впечатления, пожалуй, сильнее.
Прежде всего, я напомнила себе, что, к примеру, нежно любимую "Анну Каренину" Ратманского не упрекаю в том, что она не отражает всей проблематики романа Толстого, так с чего бы требовать этого от балета по Блоку? Кроме того, музыка Тищенко, которая вчера просто понравилась, сегодня потрясла до самой глубины души. Ещё на второй раз стало яснее, как выкладываются и замечательно танцуют все артисты.
Балет очень интересен с начала до конца, хотя по-прежнему наиболее сильное впечатление от роли автора-наблюдателя-творца. Безусловно понравилось, что эта партия вне пола - вчера Кондаурова, сегодня Сергеев. Причём образы получились разные. Екатерина прочла поэму так, как чувствую её я. Мир рухнул, погребая тебя под обломками, кругом стоны и хаос, все виновны и каждого жаль - но каким-то чудом эти грязь, боль, кровь складываются в стихи невероятного совершенства, рифмы зелёными ростками пробиваются через мрак, а финал с нежной поступью надвьюжной, снежной россыпью жемчужной непредсказуем, однако, свершившись, бьёт тебя наповал как единственно возможный.
Чтение Сергеева я приняла не сразу. Казалось, это не стихи, а сухие газетные сводки. Но вдруг я увидела: снаряды рвутся слева и справа, а военный корреспондент идёт, словно не ведает страха, и внешне спокойно описывает ситуацию, время от времени беря короткое интервью то у одного, то у другого, и от его беспристрастности ужас вокруг воспринимается ещё отчетливей.
Я и дальше у Сергеева увидела демиурга, Бога-отца, наблюдающего за своими созданиями, а у Кондауровой Христа, жившего нашей человеческой жизнью, жалеющего нас и готового собственными страданиями искупить наши грехи. Даже в финале обнажённая Катька в руках Сергеева воспринимается Евой (прежний неудачный мир сам себя разрушил, ничего, слеплю сейчас новую женщину и начну с начала), а Кондаурова нежно и сочувственно обнимает освобожденную от плотской оболочки душу, давая миру вместо ветхого жестокого завета новый завет прощения и добра.
Кстати, обе Катьки понравились, но у Батоевой сильнее впечатлили сцены, где она уже душа, а Шакирова поразительно передала мощную, вульгарную витальность живой Катьки. Сегодняшний Петька-Степин тоже словно вышел из поэмы Блока, а вчера Зверев несколько отстранённой рефлексией скорее напомнил Гамлета.
Рада, что сходила на премьеру два дня подряд, искренне благодарна постановщикам, артистам и дирижёру Арсению Шуплякову.
Сегодня роль чтеца исполнял Сергеев. В его артистическом таланте я убедилась давно, нередко называю Александра Протеем, столь радикально он меняется от роли к роли. Мало кто из драматических артистов обладает такой шириной эмоционального диапазона. А ещё он прекрасный организатор, любой его бизнес процветал бы. Однако нет, выбран тот же выматывающий, неблагодарный, ненадёжный труд балетного артиста, а теперь ещё и хореографа.
Как повезло нам, что такие люди есть и что они здесь, с нами, мы можем их видеть!
Короче, я посмотрела другой (не второй, а именно другой) состав "Двенадцати":). И впечатления, пожалуй, сильнее.
Прежде всего, я напомнила себе, что, к примеру, нежно любимую "Анну Каренину" Ратманского не упрекаю в том, что она не отражает всей проблематики романа Толстого, так с чего бы требовать этого от балета по Блоку? Кроме того, музыка Тищенко, которая вчера просто понравилась, сегодня потрясла до самой глубины души. Ещё на второй раз стало яснее, как выкладываются и замечательно танцуют все артисты.
Балет очень интересен с начала до конца, хотя по-прежнему наиболее сильное впечатление от роли автора-наблюдателя-творца. Безусловно понравилось, что эта партия вне пола - вчера Кондаурова, сегодня Сергеев. Причём образы получились разные. Екатерина прочла поэму так, как чувствую её я. Мир рухнул, погребая тебя под обломками, кругом стоны и хаос, все виновны и каждого жаль - но каким-то чудом эти грязь, боль, кровь складываются в стихи невероятного совершенства, рифмы зелёными ростками пробиваются через мрак, а финал с нежной поступью надвьюжной, снежной россыпью жемчужной непредсказуем, однако, свершившись, бьёт тебя наповал как единственно возможный.
Чтение Сергеева я приняла не сразу. Казалось, это не стихи, а сухие газетные сводки. Но вдруг я увидела: снаряды рвутся слева и справа, а военный корреспондент идёт, словно не ведает страха, и внешне спокойно описывает ситуацию, время от времени беря короткое интервью то у одного, то у другого, и от его беспристрастности ужас вокруг воспринимается ещё отчетливей.
Я и дальше у Сергеева увидела демиурга, Бога-отца, наблюдающего за своими созданиями, а у Кондауровой Христа, жившего нашей человеческой жизнью, жалеющего нас и готового собственными страданиями искупить наши грехи. Даже в финале обнажённая Катька в руках Сергеева воспринимается Евой (прежний неудачный мир сам себя разрушил, ничего, слеплю сейчас новую женщину и начну с начала), а Кондаурова нежно и сочувственно обнимает освобожденную от плотской оболочки душу, давая миру вместо ветхого жестокого завета новый завет прощения и добра.
Кстати, обе Катьки понравились, но у Батоевой сильнее впечатлили сцены, где она уже душа, а Шакирова поразительно передала мощную, вульгарную витальность живой Катьки. Сегодняшний Петька-Степин тоже словно вышел из поэмы Блока, а вчера Зверев несколько отстранённой рефлексией скорее напомнил Гамлета.
Рада, что сходила на премьеру два дня подряд, искренне благодарна постановщикам, артистам и дирижёру Арсению Шуплякову.