Балеты Ратманского
После сегодняшнего вечера захотелось написать не об артистах (они были на любой вкус), а о хореографии. Точнее, о хореографе, три балета которого нам показали.
Взгляды Ратманского настолько противоположны моим, что давно не читаю его в соцсетях, однако творчество, словно родное. Он достаёт из музыки ровно те движения, которые вижу в ней я. При широчайшем стилистическом диапазоне, а также открытом и обильном цитировании других хореографов, на выходе странным образом получается именно Ратманский и никто другой.
Что объединяет сегодняшние гармоничные сонаты Скарлатти, мрачного атонального Шёнберга и жизнерадостного Шостаковича? Не знаю, однако чётко чувствую руку мастера. Возможно, дело в фирменной иронии? Юмор говорит о нас очень много. У Ратманского он в том, чтобы в момент наивысшего пика эмоций неожиданно взглянуть на ситуацию со стороны, сменить фокус. Наше весёлое прошлое из последнего акта, абсурдное настоящее второго и медитативное принятие ситуации первого (уж не неизбежное ли будущее?), -- всё это одновременно и о героях балета, и о нас.
Последнее время вообще часто вспоминаю в театре эпизод из любимого романа, где героиня пыталась разгадать сочинённую героем шараду.
"- Парки, заборы! Вздор! Гарриет, голубушка, о чем это вы? С какой ему стати приносить нам шараду, которую его приятель составил о парке или заборе? Дайте-ка мне ее сюда и слушайте: «К мисс…» - следует читать: «К мисс Смит».
Чем дальше, тем больше понимаю: да!
Взгляды Ратманского настолько противоположны моим, что давно не читаю его в соцсетях, однако творчество, словно родное. Он достаёт из музыки ровно те движения, которые вижу в ней я. При широчайшем стилистическом диапазоне, а также открытом и обильном цитировании других хореографов, на выходе странным образом получается именно Ратманский и никто другой.
Что объединяет сегодняшние гармоничные сонаты Скарлатти, мрачного атонального Шёнберга и жизнерадостного Шостаковича? Не знаю, однако чётко чувствую руку мастера. Возможно, дело в фирменной иронии? Юмор говорит о нас очень много. У Ратманского он в том, чтобы в момент наивысшего пика эмоций неожиданно взглянуть на ситуацию со стороны, сменить фокус. Наше весёлое прошлое из последнего акта, абсурдное настоящее второго и медитативное принятие ситуации первого (уж не неизбежное ли будущее?), -- всё это одновременно и о героях балета, и о нас.
Последнее время вообще часто вспоминаю в театре эпизод из любимого романа, где героиня пыталась разгадать сочинённую героем шараду.
"- Парки, заборы! Вздор! Гарриет, голубушка, о чем это вы? С какой ему стати приносить нам шараду, которую его приятель составил о парке или заборе? Дайте-ка мне ее сюда и слушайте: «К мисс…» - следует читать: «К мисс Смит».
Чем дальше, тем больше понимаю: да!