"Раймонда", Ильюшкина-Корнеев-Беляков
Ура, Ильюшкиной дали повторить "Раймонду"! Всё же первое выступление -- обычно волнение и, даже при идеальном раскладе, немного проба сил. Всегда интересно потом наблюдать, как артисты дорабатывают свои партии, отшлифовывая малейшие детали.
Технически вышло почти безупречно. Восхищает даже не невероятный баланс или длинная прыжковая диагональ, какую осилит не каждая прима, а то, что переход от движения к движению происходит ровно в музыкальный акцент, не раньше и не позже. В финале во время фортепьянной вариации я отчётливо видела, как Мария разговаривает с каждой нотой, отвечает ей, становится ею. Даже слезы выступили у меня на глазах от волшебной ясности этой музыки и совершенства хореографии, плывущей по её волнам. Вот несколько тактов о нас, гостях, -- приятно, что нам здесь рады. Потом -- о власти и долге, об обязательствах, добровольно и навсегда взятых. И вдруг, снимая пафос, -- о любви: лёгкое, деликатное и одновременно нежное движение к партнёру (простите, Корнеев и Беляков, вы оба хороши, однако магнитом для моих глаз была Раймонда -- смотришь и боишься пропустить хоть одно движение).
А ещё в Ильюшкиной проступила, я бы сказала, черта истинной Балерины -- невидимая связь со всеми, находящимися на сцене, включая статистов и кордебалет. Словно именно она держит в руках нити, соединяющие отдельных исполнителей и отдельные фрагменты в цельный спектакль. Кивок головой арабчонку совсем иной, чем тётушке или подруге, однако никто из них ни на миг не забыт.
Какой была эта Раймонда? Сперва -- игривой, словно котёнок, и при том аристократичной не только по происхождению, но и по натуре. Благородство каждого движения, включая душевные, для неё естественно. Абдерахман вызывает почти детское любопытство: "Какие странные эти сарацины и как хорошо, что мы иные". Эту Раймонду трудно обвинить в том, что та завлекала шейха: она отчетливо давала понять, насколько он ей чужд. Какой нежностью светилась она, общаясь со своими -- и как всё моментально превращалось в формальную вежливость при взгляде на Абдерахмана.
Однако мне лично близка мысль, что прежде, чем сделать выбор, стоит понять, от чего отказываешься. Мне показалось, именно об этом был сон. Нежнейший, волшебный дуэт с Жаном де Бриеном -- и появление загадочного незнакомца, с которого Раймонда сбросила покрывало без тени страха. Эта девушка не боялась посмотреть в глаза собственным демонам, и той части души, где таилась тяга к беззаконным стихиям и неконтролируемой страсти, было сказано решительное "нет".
При встрече потом с Абдерахманом наяву обнаружилось, что честность Раймонда ставит даже выше вежливости: раз шейх не понимает вежливого отказа, она отвергает его совсем уж прямо. Но чувство долга и любовь к родным еще выше, и если тетушка велит общаться с гостем, значит, так надо. Возможно, именно сравнение с буйным миром пришельца помогло ей сильнее оценить то, что вокруг. Удивительное взаимопонимание было с Сибилой (Михайловцева), подругами (Гончар, Хитеева), трубадурами (Тимофеев, Мамедов). Ни одного проходного жеста или танца, все наполнено смыслом.
Гран па стало кульминацией, вершиной. Свершилась, Раймонда нашла себя, алмаз окончательно огранился в бриллиант -- безупречный, но индивидуальный, сверкающий, но не вульгарный, твёрдый, но такой нежный и хрупкий на вид...
Как же я люблю эту девочку и этот спектакль!
Технически вышло почти безупречно. Восхищает даже не невероятный баланс или длинная прыжковая диагональ, какую осилит не каждая прима, а то, что переход от движения к движению происходит ровно в музыкальный акцент, не раньше и не позже. В финале во время фортепьянной вариации я отчётливо видела, как Мария разговаривает с каждой нотой, отвечает ей, становится ею. Даже слезы выступили у меня на глазах от волшебной ясности этой музыки и совершенства хореографии, плывущей по её волнам. Вот несколько тактов о нас, гостях, -- приятно, что нам здесь рады. Потом -- о власти и долге, об обязательствах, добровольно и навсегда взятых. И вдруг, снимая пафос, -- о любви: лёгкое, деликатное и одновременно нежное движение к партнёру (простите, Корнеев и Беляков, вы оба хороши, однако магнитом для моих глаз была Раймонда -- смотришь и боишься пропустить хоть одно движение).
А ещё в Ильюшкиной проступила, я бы сказала, черта истинной Балерины -- невидимая связь со всеми, находящимися на сцене, включая статистов и кордебалет. Словно именно она держит в руках нити, соединяющие отдельных исполнителей и отдельные фрагменты в цельный спектакль. Кивок головой арабчонку совсем иной, чем тётушке или подруге, однако никто из них ни на миг не забыт.
Какой была эта Раймонда? Сперва -- игривой, словно котёнок, и при том аристократичной не только по происхождению, но и по натуре. Благородство каждого движения, включая душевные, для неё естественно. Абдерахман вызывает почти детское любопытство: "Какие странные эти сарацины и как хорошо, что мы иные". Эту Раймонду трудно обвинить в том, что та завлекала шейха: она отчетливо давала понять, насколько он ей чужд. Какой нежностью светилась она, общаясь со своими -- и как всё моментально превращалось в формальную вежливость при взгляде на Абдерахмана.
Однако мне лично близка мысль, что прежде, чем сделать выбор, стоит понять, от чего отказываешься. Мне показалось, именно об этом был сон. Нежнейший, волшебный дуэт с Жаном де Бриеном -- и появление загадочного незнакомца, с которого Раймонда сбросила покрывало без тени страха. Эта девушка не боялась посмотреть в глаза собственным демонам, и той части души, где таилась тяга к беззаконным стихиям и неконтролируемой страсти, было сказано решительное "нет".
При встрече потом с Абдерахманом наяву обнаружилось, что честность Раймонда ставит даже выше вежливости: раз шейх не понимает вежливого отказа, она отвергает его совсем уж прямо. Но чувство долга и любовь к родным еще выше, и если тетушка велит общаться с гостем, значит, так надо. Возможно, именно сравнение с буйным миром пришельца помогло ей сильнее оценить то, что вокруг. Удивительное взаимопонимание было с Сибилой (Михайловцева), подругами (Гончар, Хитеева), трубадурами (Тимофеев, Мамедов). Ни одного проходного жеста или танца, все наполнено смыслом.
Гран па стало кульминацией, вершиной. Свершилась, Раймонда нашла себя, алмаз окончательно огранился в бриллиант -- безупречный, но индивидуальный, сверкающий, но не вульгарный, твёрдый, но такой нежный и хрупкий на вид...
Как же я люблю эту девочку и этот спектакль!