"Легенда о любви", Осмолкина-Ким-Терешкина
Как же это здорово, когда «Легенда о любви» не превращается в спектакль «Трагедия Мехменэ Бану», а рассказывает именно о любви! Не зря первыми в списке ролей стоят Ширин с Ферхадом, Мехменэ потом. Но для этого нужны не просто прекрасные исполнители Ферхада и Ширин, а взаимодействие между ними, которое заложено в гениальном балете Григоровича. Роль одинокой царицы может быть прекрасно исполнена сама по себе, влюбленные раскрываются в дуэте.
И, боже мой, какой же был вчера дуэт у Осмолкиной и Кима! Встретились невзначай избалованная девочка и безумный гений-перфекционист, и выяснилось, что при всей несхожести характеров и судеб они - единое целое. Я раньше не замечала, сколько моментов в балете, когда Ширин с Ферхадом, не видя друг друга, каждый по-своему делают одни и те же движения, реагируют одинаково. Вообще многого не замечала или забыла. Например, о воде. Глядя на Ширин, Ферхад явственно показывает: она словно чаша прохладной воды в жаркий день. Думаю, в южных краях нет восторга выше. А потом, как бывает у Григоровича, метафора овеществляется, реальная вода сливается с метафорической.
Только это после, а раньше Ферхад не без горечи размышлял на пороге роскошного дворца: все это принадлежит ей, а мое богатство -- только руки. Но едва появилась Ширин, его сомнения исчезли. Оказалось, ей в голову не приходили подобные мысли. Прирожденная принцесса -- не та, что демонстрирует собственную исключительность, а которая ее не замечает и одновременно никогда не утратит. Такой была Ширин Осмолкиной. Нежной и сильной, покладистой и твердой, трагической и веселой. В первом дуэте скакала озорной газелью, пока потрясенно не сказала Ферхаду: ты словно чаша прохладной воды в жаркий день. И в этот миг все было решено.
Второй их дуэт потряс тем поразительным сочетанием неприкрытого эротизма и огромной любви, которое для меня сильнее чистой сексуальности «Шехерезады». Там любовники вытягивают друг из друга силы и наслаждение, здесь дарили наслаждение партнеру, а оно возвращалось стократ. После побега, пойманные и разделенные, оба, не сговариваясь, признавали вину перед царицей и одновременно объясняли ей: расстаться было физически невозможно. Какая удивительная параллель! Отдавая ради Ширин красоту, героиня Терешкиной трогательно спрашивала у Незнакомца: почему именно эта жертва, нельзя что-нибудь другое? У Ферхада, посмотревшего на свои руки, первая реакция была та же. Однако уже через миг он согласился - нельзя. Примут лишь самое ценное, и для него это дар художника.
Мехменэ поступила с Ферхадом, как раньше поступили с нею. Замечательны слова Ульяны Лопаткиной о героине «Легенды»: образ демонстрирует, что добро нельзя делать одномоментно. Да, перед нами два способа помочть ближнему. Мехменэ не перестает мучиться из-за своего поступка и не дает сестре о нем забыть, а Ферхад, держа кирку, навеки погубившую руки художника, радуется вместе с народом, которому даст воду. У меня даже мелькнула мысль, что страшная жертва спасла Мехменэ за шаг до превращения в царицу, не чувствующую ничего, кроме собственного величия и ничтожества остальных. Наверное, лучше боль, чем это. Терешкина в душераздирающих монологах показала, что проблема не в уродстве. Ферхад ее мечты безгранично далек от Ферхада истинного, которого любила Ширин. Ох, как же любила! В конце, когда Ширин пришла к сестре, при каждом движении ее, словно стрелку компаса, поворачивало в одну сторону -- к нему, к Ферхаду! Она принимала его, какой есть, а царице грезился не веселый художник -- царь, похожий на нее и закованный в броню высокомерия. Лишь в самом конце, когда Ферхад добровольно делает выбор... нет, не делает выбора, а поступает единственно возможным для себя образом, продолжая начатый труд, выясняется, что сестры все-таки похожи, они одинаково склоняются перед ним, уходящим в легенду.
Нас часто уверяют, что любить надо прежде всего себя, а пренебрегающий собственной выгодой по меньшей мере странен. А мне вспоминается:
"А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!"
Об этих -- спели...
И, боже мой, какой же был вчера дуэт у Осмолкиной и Кима! Встретились невзначай избалованная девочка и безумный гений-перфекционист, и выяснилось, что при всей несхожести характеров и судеб они - единое целое. Я раньше не замечала, сколько моментов в балете, когда Ширин с Ферхадом, не видя друг друга, каждый по-своему делают одни и те же движения, реагируют одинаково. Вообще многого не замечала или забыла. Например, о воде. Глядя на Ширин, Ферхад явственно показывает: она словно чаша прохладной воды в жаркий день. Думаю, в южных краях нет восторга выше. А потом, как бывает у Григоровича, метафора овеществляется, реальная вода сливается с метафорической.
Только это после, а раньше Ферхад не без горечи размышлял на пороге роскошного дворца: все это принадлежит ей, а мое богатство -- только руки. Но едва появилась Ширин, его сомнения исчезли. Оказалось, ей в голову не приходили подобные мысли. Прирожденная принцесса -- не та, что демонстрирует собственную исключительность, а которая ее не замечает и одновременно никогда не утратит. Такой была Ширин Осмолкиной. Нежной и сильной, покладистой и твердой, трагической и веселой. В первом дуэте скакала озорной газелью, пока потрясенно не сказала Ферхаду: ты словно чаша прохладной воды в жаркий день. И в этот миг все было решено.
Второй их дуэт потряс тем поразительным сочетанием неприкрытого эротизма и огромной любви, которое для меня сильнее чистой сексуальности «Шехерезады». Там любовники вытягивают друг из друга силы и наслаждение, здесь дарили наслаждение партнеру, а оно возвращалось стократ. После побега, пойманные и разделенные, оба, не сговариваясь, признавали вину перед царицей и одновременно объясняли ей: расстаться было физически невозможно. Какая удивительная параллель! Отдавая ради Ширин красоту, героиня Терешкиной трогательно спрашивала у Незнакомца: почему именно эта жертва, нельзя что-нибудь другое? У Ферхада, посмотревшего на свои руки, первая реакция была та же. Однако уже через миг он согласился - нельзя. Примут лишь самое ценное, и для него это дар художника.
Мехменэ поступила с Ферхадом, как раньше поступили с нею. Замечательны слова Ульяны Лопаткиной о героине «Легенды»: образ демонстрирует, что добро нельзя делать одномоментно. Да, перед нами два способа помочть ближнему. Мехменэ не перестает мучиться из-за своего поступка и не дает сестре о нем забыть, а Ферхад, держа кирку, навеки погубившую руки художника, радуется вместе с народом, которому даст воду. У меня даже мелькнула мысль, что страшная жертва спасла Мехменэ за шаг до превращения в царицу, не чувствующую ничего, кроме собственного величия и ничтожества остальных. Наверное, лучше боль, чем это. Терешкина в душераздирающих монологах показала, что проблема не в уродстве. Ферхад ее мечты безгранично далек от Ферхада истинного, которого любила Ширин. Ох, как же любила! В конце, когда Ширин пришла к сестре, при каждом движении ее, словно стрелку компаса, поворачивало в одну сторону -- к нему, к Ферхаду! Она принимала его, какой есть, а царице грезился не веселый художник -- царь, похожий на нее и закованный в броню высокомерия. Лишь в самом конце, когда Ферхад добровольно делает выбор... нет, не делает выбора, а поступает единственно возможным для себя образом, продолжая начатый труд, выясняется, что сестры все-таки похожи, они одинаково склоняются перед ним, уходящим в легенду.
Нас часто уверяют, что любить надо прежде всего себя, а пренебрегающий собственной выгодой по меньшей мере странен. А мне вспоминается:
"А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!"
Об этих -- спели...