"Юноша и смерть", Терешкина-Сергеев
Несколько лет назад балет "Юноша и смерть" с Терешкиной и Сергеевым произвел на меня столь сильное впечатление, что жадно мечтала именно об этом дуэте. Ждать пришлось долго, однако, наконец, свершилось.
Самое удивительное, что спектакль показался мне совершенно иным. Если прежний был о творчестве, то сегодняшний -- о любви. Герой Сергеева за эти годы помолодел и превратился в невероятно трогательного и юного. Вот он лежит и курит, видя в дыме сигареты Ее прекрасные контуры. Он смотрит на часы, ненавидя каждую минуту, проведенную без Нее. Каждое его движение, каждый порыв -- к Ней. А Ее все нет. Мне вдруг почудилось, она не придет больше никогда. Для него же "не могу без тебя жить" не фигура речи, а несомненная правда.
Значит, ему суждено умереть. Но любовь юноши столь сильна, что сама Смерть, отправившись за предназначенной ей данью, пожалела его, решив стать напоследок той, о ком он грезит. Ей это даже забавно.
И вот она здесь. Она Смерть и девушка одновременно -- или попеременно. А он, сперва безгранично счастливый ее приходу, постепенно чувствует неладное. В героине Терешкиной нечеловеческий масштаб. Она заполняет собой душу юноши и все окружающее его пространство -- но ты понимаешь, что может поглотить в сотни раз больше, даже не заметив этого.
И тогда юноша, казалось бы, слабый, начинает отчаянную борьбу. Из вещей, которые недавно ненавидел, он пытается построить преграду против смерти. Ох, какой был трогательный взгляд из-за перевернутого стола! Как цеплялся юноша за опостылевший вроде бы быт!
Тем интереснее было Смерти. Ей нетрудно подождать -- всё равно в итоге победа будет за ней. Она играла честно: продемонстрировала нестерпимые мучения жизни, а потом предложила альтернативу. Причем выбор был очевиден.
Я хорошо помню, сколь сложное чувство вызвал у меня этот балет, когда Пети перенесли в Мариинку впервые. Рузиматов и Лопаткина ошеломили, но в то же время хотелось написать на программке "Детям и всем слабым духом вход воспрещен". Мысль о том, что смерть -- единственный выход для тонко чувствующего человека, что она возносит из грязного быта в небеса, -- так вот, эта мысль мне глубоко чужда, а пропаганда ее -- тем более. Однако именно такое впечатление оставили как давняя премьера, так и сегодняшний спектакль. Взметнулись вверх серые узкие стены, мы на островерхих крышах Парижа, напоминающих Олимп Баланчина. Красота, умиротворение и свобода. Мучений больше нет.
А сейчас вдруг кольнуло: но нет больше и любви.