"Анна Каренина", Павленко-Сергеев-Оскорбин
Сегодняшняя "Анна Каренина" для меня стала откровением.
С первого мига, когда я увидела спину Вронского-Сергеева, я стала слышать его рассказ. Либретто, но от первого лица. Именно поэтому нет многих сюжетных линий и схематичны отдельные персонажи -- Вронскому они не важны.
"Не знаю, сколько еще продлится мое существование, но настоящая моя жизнь закончится через несколько минут, когда гроб с телом Анны опустят в землю. А началась она на вокзале, когда я впервые увидел эту трогательную, беззащитную, прекрасную женщину и осознал, что мы должны быть вместе. Она тоже ощутила это в первый же миг. А еще поняла, что это сулит ей страшную гибель. Я тоже должен был это понять и остановиться, но не сделал этого.
Стыдно вспоминать, каким пустым фатом я был в то время!"
У меня словно глаза раскрылись. Немного пародийный образ Вронского у Щербатовых -- это не реальность, а он в собственных глазах. Павленко же сумела сыграть не реальную женщину, а ее трагический и прекрасный образ в воспоминаниях человека, страстно ее любившего и погубившего.
Никогда еще "Анна Каренина" не была настолько однозначно спектаклем о любви. "Я понимал, что муж не может оценить эту уникальную, неповторимую женщину. Ее никто не понимал так, как я, потому что мы были созданы друг для друга".
И вот мы видим иллюстрацию -- Каренин Оскорбина рядом с Анной. Причем главное его чувство в отношении жены до самого конца истории -- глубокое недоумение.
Не то -- у Вронского. "Она пришла ко мне, потому что мы не могли друг без друга. Она понимала, что делает ещё один шаг к своей гибели. Я должен был остановить ее, но не сделал этого. Она была настолько хрупкой и беззащитной, что от жизни в притворстве заболела. Думая, что умирает, она отвергла меня, потому что считала это правильным. Так как я не мог без нее, мне оставалось застрелиться".
Не скрою, я начала плакать, когда, отстранив любимого, Анна попыталась нежно прикоснуться к мужу -- но ей помешало отвращение. Однако слезы потекли совсем ручьем на монологе Вронского перед попыткой застрелиться. Это страшно -- чувствовать жизнь настолько невыносимой, что смерть кажется единственным возможным исходом. Сегодня Вронский стрелял в себя без тени позы, а только поэтому.
Затем был итальянский дуэт -- райский сад, оазис в напряженном и мощном спектакле. Возвращение домой и, наконец, финал.
" Вечерами я уходил от нее в общество, которое ее не принимало. Зачем я это делал? Как я мог? Ведь мне это и не очень было надо. Она пришла в оперу посмотреть, на что же я готов был ее променять, увидела высокомерных пустых снобов -- и ужаснулась, решив: раз я покидаю ее ради них, значит, она мне не нужна. А я стал поучать ее, брошенную и несчастную, как надо себя вести. Поучать вместо того, чтобы просто сказать, что не могу без нее жить".
Анна Каренина Дарьи Павленко бросилась под поезд оттого, что, считая себя никому не нужной, решила освободить от себя любимого человека. Но, глядя на глубину чувств ее партнера и мужа, я глубоко верю, что артистка, создавшая этот поразительный образ, в реальности никогда не столкнется ни с чем подобным. Сегодня был ее прощальный выход на великую и жестокую сцену Мариинки, последняя высокая прекрасная нота, на какой, наверное, и стоит заканчивать. Однако за этим этапом наступит другой -- надеюсь, не менее интересный.