Мой друг художник и поэт
Мой товарищ, искренне обо мне беспокоящийся, после вновь разгоревшейся давней дискуссии, решил выразить мне своё уважение необычным способом - в виде опосредованной критики в высокой творческой форме. Беспокойство его в том, что ваш покорный слуга «попал под влияние секты Кургиняна», что по всей видимости, определяется материалами, встречающимися в ленте ФБ и моими высказываниями в полемике.
Мне не очень хотелось бы затрагивать вопрос сектантства, но, по-видимому, нужно хотя бы задать вопрос, не были ли сектой христиане с их 12-ю апостолами и почему это слово изначально несёт негативный оттенок? Вероятно, поскольку существует множество деструктивных сект, всячески зомбирующих приходящих к ним адептов и использующих их в своих целях. Более того, многие из таких сект запрещены, а если даже и не запрещены, то ничего хорошего людям, в них состоящим, не приносят. Да, это действительно так. Тогда следует разобрать признаки сект и выяснить, является ли данный случай таковым. Но, конечно, проще навесить ярлык, как это, к сожалению, часто делают многие, и на этом успокаиваются. Тогда как же беспокойство за товарища?
Мне интересно откликнуться на стихотворение, которое товарищ в связи со своей эмоциональной отповедью опубликовал. Оно произвело на меня неизгладимое впечатление. Вот оно. Разберу на строфы, начав с первой:
«...Коммунисты за царизм?
Или есть идейно близкий
Государь у них Российский?»
Удивление станет более понятным, если глубже посмотреть в текст приведённой ниже статьи, где поддерживается установка памятника Ивану Грозному в Рузе. Однако мне видится, что в приведённой статье нет поддержки царизма. Она направлена в поддержку той части общества, которая выступает против извращения нашей истории, целенаправленно внедряемого разного рода деструкторами, в том числе и либеральными, которые очень не любят Грозного, как они говорят, за жёсткие «тоталитарные» методы управления. В чём они заключались? В итоге выяснится, что Грозный нейтрализовал боярщину, получавшую права по наследству и мнившую себя в этой связи очень влиятельной. Естественно интриговавшую против царя (вспомним убийство его первой супруги), и эффективно саботировавшую его руководство. Нейтрализовал при помощи «опричных людей», то есть служивых, получавших право на владение землёй за службу государю из рук самого государя. То есть по сути, Грозный укрепил государство и поприжал тогдашнюю элиту. Этого с тех пор определённая часть элиты простить не может. И не только у нас. В английском его прозвище не Грозный, а «страшный, ужасный» («the Terrible»), что, конечно, большая разница. Более близким по значению было бы «formidable». А наши либералы яростно подпевают про русский народ, который любит «тоталитаризм», который они же сами для этого выдумали (с подачи Поппера, разумеется). К сожалению, у нас немало интеллигенции воспринявшей такую точку зрения и подпавшей под её влияние лишь потому, что она хорошо совпадает с их личным стремлением к индивидуализму. Ведь не хочется оставаться одному, даже несмотря на индивидуализм. Хочется, чтобы были соратники. Хочется делать что-то важное. Да? Или нет? И ведь уже понятно, что тамошние:
«Иностранные агенты
Рвут Георгиевские ленты
ИноСМИ корреспонденты
Льют помои в новостях:
Дескать эти россияне
Не смотря на все старания
Демократию не любят
Им тиранов подавай!» - то есть это уже очевидно совершенно. И, конечно, нужен ответ. Какой?
«Злопыхателям отвечу:
Нам Российским человечкам
На царя увековечье
Ровным счетом наплевать» - поэтически высказанная максима «моя хата с краю», усиливаемая в следующей строфе до максимума:
«Что нам Вова, что нам Ваня
Дима, Боря иль Сережа,
Даже с меткую на роже
Нас, ребята, не пронять
Мы здесь просто выживаем
Пьём, е...мся и рожаем
Вырастаем, отдыхаем
И на власть всегда плюем» - ода простому «человечку», живущёму под гнётом всех властей прошлого и настоящего, но при этом с оптимизмом смотрящего в будущее:
«Мы их всех переживем
Выпьем водочки столичной
По рюмашке с огурцом
И своей дорогой личной
С прибаутками пойдём.» - важный акцент на дороге «личной», не государственной, имеющей почти никакое отношение к общественной. Своя рубашка к телу ближе. В итоге возвращение к той же самой идеологии индивидуализма.
Мне захотелось сочнить что-то в качестве достойного ответа, но мой товарищ поэтически и художественно одарён поболе моего, потому я позволю себе воспользоваться сторонней помощью. Раз уж упомянут был Кургинян, сначала такое высказывание: «Как ни странно, в России огромное большинство людей хочет большой судьбы, - сказал политолог. - Никто не хочет быть маленьким человеком, все хотят быть большими, и понимают, что большими они могут быть вот в этом соборе - огромном деле». И прозвучало оно, как это ни удивительно, на соловьёвскую реплику опять же о том же индивидуализме: «…каждый раз, когда мы говорим с властью и о власти, мы ведь, по большому счету, хотим, чтобы вот она с большой светлой целью сделала что-то важное для нас, маленьких». Только ведь и здесь о «большой светлой цели» всё же таки говорится. Ну никак не обойтись.
Почему кто-то считает, что есть стремление в русском человеке к большой судьбе, а другие так не считают?
Почему Михайло Ломоносов шёл из глухой поморской деревни учиться, а потом встал у истоков первого в стране университета? Зачем он писал:
«...О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.» - Обращаясь к кому? Не к русскому ли народу с призывом становится в ряды людей науки и обогащать и Родину и науку знанием? Разве здесь ода индивидуализму?
Пушкин, как не думается, в этих строфах тоже не писал об индивидуализме:
«Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..»
Или здесь:
«Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!»
Или, например, Лермонтов:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
Ещё со времён Московского княжества наши предки говорили «Москва - третий Рим, а четвёртому не быти». И за это стояли. За свою правду. За право жить так, как мы считаем верным. Сами, без указки. Со своим солёным огурцом и пустыми щами, если уж на то пошло.
А когда к нам приходят, объясняя как нам жить, мы всегда слушаем внимательно, но в результате рекомендуем двигаться в определённом направлении в другое измерение. А если плохо слушаются и настаивают, то можем не только дорогу указать, но и пинка выдать. Потому, как это ни странно, в рифмах моего товарища я слышу этот голос народа, который, конечно, долго раскачивается и не понимает, что колокол звонит - отмахивается. Народ ждёт, когда грянет гром. А гром уже грянул: на Донбассе, в Сирии, в Ливии, в Ираке и в Югославии. Просто очень убаюкивающе действуют слова о демократии и законе. Только что значит этот закон, мы видим в перечисленных странах, где международное право было неоднократно растянуто вплоть до незаметной глазу толщины, и, в итоге, от силы права всё стремительным домкратом движется к праву силы.
А те мореплаватели, полярные исследователи, лётчики, геологи, в конце концов, они ведь не о себе. Пусть со временем некоторые отрекаются (на словах) от своего и хватаются за чуждое им индивидуалистическое,- это ведь не значит, что прошлое совсем забыто. Оно просто уснуло и почти не тревожит. Разве что иногда прорывается в действиях или в творчестве.
«Поэт в России - больше, чем поэт». И даже взявшийся отстаивать свои индивидуалистические представления обычный (ну, не вполне, конечно) человек в итоге говорит от имени всех простых людей. Вот так, ничтоже сумнящеся. А? Ну, как так получается?
Потому что это наши люди. Все наши люди, которые здесь живут. То есть мы. Мы и есть. Пока ещё есть, несмотря на то, что порой кажется, что нас как бы и нет. Но вот так, случайно, местами - выясняется, что всё-таки есть.
Товарищу за его неравнодушие и беспокойство искренняя моя благодарность. Ибо если бы он не написал это злободневное стихотворение, я бы не подумал, что это так близко, хотя кажется таким далёким. Просто нам всем очень хочется поверить во что-то большое и хорошее, но уже столько раз обманывались, что желание это спрятано за тысячей дверей с тысячей замков. Настолько глубоко, что в обыденной жизни его просто не найти. А вот в необычной, в творческой оно проявляется. Нужно только «разбить окно и окунуться в мир иной», где есть солнечный свет, существует благодарность и любовь.Спасибо, друг!
P.S. Воскресенье - Мой друг художник и поэт