Необходимо проектировать мировое (со)развитие.
Уважаемый Михаил Леонидович Хазин напоминает о невозможности преодоления глобального кризиса и разрушающегося миропорядка без предложения цивилизационной инициативы, как задающей новые принципы мирового развития.
Необходимо задать долгосрочную стратегическую перспективу и настоящий «план/программу» построения более совершенного мира, инициировать соответствующие институциональные новации.
http://www.youtube.com/watch?v=i2AA1gfCJVY#t=205
Наши соображения от 9 октября 2008 года.
Цивилизационные инициативы «против» «(старого) Нового мирового порядка»:
вызовы институциональной конкуренции
Доклад на VI -й ежегодной сессии Мирового общественного форума «Диалог Цивилизаций»
о.Родос, 9-11 октября 2008 г.
1. В последнем выпуске Foreign Affairs Роберт Каган подчеркивает, что «Следующая администрация должна извлечь уроки из ошибок Буша, но, для продвижения американских ценностей она не должна избегать использования силы/власти Соединенных Штатов».
«The next administration must learn from Bush's mistakes, but should not shy away from using U.S. power to promote American values». Robert Kagan. The September 12 Paradigm: America, the World, and George W. Bush. Foreign Affairs, September/October, 2008. Роберт Каган - сотрудник Совета по международным отношениям и супруг Виктории Нудельман, известной как Нуланд.
Подобная установка является, по-видимому, одним из ключевых элементов формативного контекста институционального и цивилизационного развития мира. Реальность фиктивности международного права и «силового проведения интересов» является фактом.
Сегодня есть основания утверждать, что мировая система институциональной организации по-существу является «банкротом». Она перестала выполнять функции общего блага - commons уже давно пользуется только гегемон и приближённые. Однако, эта система обладает гигантской инерцией.
На фоне cлабой артикулированности альтернативных проектов организации мира межцивилизационные коммуникации сталкиваются с огромным вызовом сложившегося глобального институционального (бес)порядка, действием тех субъективностей, интересов и отношений, которые его воспроизводят.
Межцивилизационные коммуникации будут порождать значимые стратегические инициативы цивилизационного развития, лишь при условии:
во-первых, оформления нового, развернутого понимания современной ситуации и институционального устройства мира;
во-вторых, формирования долгосрочной стратегической перспективы и настоящего «плана/программы» построения более совершенного мира, инициирования соответствующих институциональных новаций.
2. Современные геополитические реальности - задают принципиально новые условия для существования отдельных государств, человечества и цивилизационного развития в целом.
Институциональная когерентность утеряна в глобальном измерении. Мир вступил в непрерывный кризис. Новизна ситуации беспрецедентна, и нет гарантий, её адекватного «понимающего схватывания».
Утрачивают фундаментальное значение геостратегические реалии. Глобальная ноополитика и perception management трансформируют сознания и идентичности. Их носители становятся de facto «материалом» для хозяйственного и политического употребления другими государствами, надгосударственными структурами и глобальными корпорациями.
В этих условиях воспроизводство не транстлантических национальных, культурно-исторических и цивилизационных идентичностей не только не гарантировано, но поставлено под прямую угрозу.
Ещё более проблематичным является проявление и реализация цивилизационных инициатив мирового развития.
Диспозиция деления мира на цивилизованный Локковский heartland, «ядро» либерального транснационального сообщества и иной - нелиберальный (т.е. не свободный) мир (в том числе культивировавшийся в континентальной Европе и немецких государствах камерализм, и национальные политические экономии) не обладающий культурно и исторически обоснованной легитимностью, была «учреждена» ещё в 1688 году. Современное противопоставление «экспансии нео-либерального мирового порядка» (которая претендует на статус «подлинно легитимной цивилизационной миссии») и инициатив цивилизационного со-развития, ориентированного на поддержку различных идентичностей, государственных устройств и культурно-исторического разнообразия, не является «новацией» постмодерна. Это и есть последовательное развёртывание модерна.
Принципиально изменились условия, используемые средства и технологии, стратегический контекст, масштаб действия и сценарии реализации этих подходов.
3. Общественная (цивилизационная) система всегда выигрывает, если в «догоняющем режиме» её институциональному устройству и стратегиям развития следуют другие страны и народы.
Отсюда произрастает установка на утверждение и распространение своих ценностей и идеалов - их принятие вовне создает комфорт и безопасность, усиливает легитимность, объективирует основы общественно-государственного устройства и образа жизни.
В этом контексте достижения в историческом самоутверждении цивилизаций связаны с успешностью их внутренних и внешних онтополитик.
То есть, они зависят от содержания и способов полагания и институциональной материализации культивируемых картин мира - представлений о мире, о себе, о допустимых формах взаимодействия с иным.
Даже конкурирующие и противопоставляющиеся цивилизационные проекты эволюционируют в миросистемной целостности, утверждают свою идентичность и развиваются в прямом и рефлексивном взаимодействии. Вопрос в том, каково содержание этого диалогического и состязательного взаимодействия? На что оно направлено и по поводу чего происходит?
Полагаем, что одним из ключевых вопросов является расширение пространства и содержательности человеческой жизни и человеческих свобод.
Что здесь принципиально важно - конституирование и цивилизационная идентификация в качестве суверенных государств, проектные цивилизационные инициативы реализуются не в «вольном» мировом пространстве, но в условиях действия исторически сложившейся институциональной инфраструктуры.
Поэтому, для прописывания стратегического будущего цивилизаций, подготовки сотрудничества и состязания в рамках новых институциональных порядков - сфера межцивилизационных коммуникаций и инициатив цивилизационного развития сама также должна быть выстроена относительно действующих или исчезающих институтов, то есть полноценно институционализирована.
Осуществить это возможно только через прямое и адекватное включение в глобальный трансцивилизационный институциональный процесс.
При этом, институционализация практики межцивилизационных диалогов, практики разработки инициатив цивилизационного развития осуществляется в жесткой состязательной среде, в ситуации конкурентной институционализации с проектами построения «нового мирового порядка» (или удержания status quo).
Ключевой вопрос здесь - создание метаинститутов, действие которых будет поддерживать содержательный диалог, построение институциональной инфраструкутуры цивилизационного развития.
Так, что каждая цивилизация будет «способна реализовать своё достоинство и суверенное право участия в
оркестре мирового сообщества».
Чтобы формировать такие метаинституты необходимо распознать те «институциональные силы» и субъективности, которые действуют, прорисовать тот «стратегический институциональный ландшафт», который в результате складывается.
Новые институты должны действовать не в режиме «выталкивания» существующих, но их развивающего снятия и дополнения, с использованием и «поверх» сложившейся институциональной инфраструктуры.
Институциональное состязание, сравнение и сопоставление достижений институциональных порядков различных цивилизаций - неотъемлемая характеристика человеческого развития.
Вопрос состоит не в том как его элиминировать, но как превратить в подлинный источник соразвития и благочиния.
4. На протяжении уже более трех веков в глобальном институциональном процессе доминирует институциональный цивилизационный комплекс нео-либерального глобального капитализма.
Современные международные институты построены исключительно на основании либеральной онтологии и онтополитических стандартов неолиберального капитализма.
Ряд институциональных порядков уходят своими корнями в 1492 год - время начала «большой» мировой колонизации, а в последнем столетии здесь используется знамя «Нового мирового порядка». Сегодня практически все «глобальные блага» - моря, воздушное и космическое пространство, финансовая система и международные инситуты, позволяющие осуществлять международные коммуникации и взаимодействия, контролируются данным проектом.
Весь этот комплекс выстраивается в идеологии «превосходства» над другими - ‘preponderance’ и «всеобъемлющего доминирования» - ‘full spectrum dominance’. Фактически, в стиле поведения корпорации, обладающей естественной тотальной монополией на рынке: наличие на Планете мест реализации иных укладов и институциональных порядков немыслимо и недопустимо. Какие-либо серьёзные попытки проблематизации нео-либерализма и проекты развития стран по собственному сценарию встречаются консолидированным «ответом» всей наличной международной институциональной инфраструктуры, поддерживающей радикальную нео-либеральную версию капитализма - Международным валютным фондом, Мировым банком, ВТО, НАТО, OECD, негосударственными организациями и пр.
Осуществляются «превентивные» (preemptive) действия по укреплению «праведности» (righteousness), по упреждению возможности появления конкурентных подходов и институциональных проектов, возводятся непреодолимые «входные барьеры».
Например, Национальный разведывательный совет США (The National Intelligence Council) рассматривает «Давосский проект» либеральной глобализации как наиболее предпочтительный в горизонте до 2020 года.
(См.: Mapping the Global Future (2004) The National Intelligence Council).
Между тем, затраты на формирование (shaping) и поддержание сложившейся международной институциональной организации в ключе, благоприятном для гегемонного институционального проекта, непрерывно растут (см. например, Christopher Lane, 2006).
Долговая и системная нагрузка на heartland становится невыносимой (cм. например, Laurence Kotlikoff). Увеличивается роль материальной, силовой компоненты в утверждении и поддержании указанной институционализации что, также, подстёгивает милитаризацию.
Одним из важнейших феноменов становится развертывание современной высокотехнологичной, «инквизиционного типа», политики и инфраструктуры в форме «глобальной войны с террором» (Global War On Terror).
Поддержание существующего порядка опирается на следующие комплексы институтов.
5. Первым мы выделяем комплекс институтов, поддерживающих процессы «инфраструктурной революции».
Важнейшим стратегическим напряжением, предопределяющим «мощь» и формативную силу комплекса процессов институциональной конкуренции цивилизационных инициатив и «нового мирового порядка», является «война» вокруг институционализации условий развития глобального (транстлантического ядра) капитализма.
Глобальный институциональный процесс является «непосредственной реальностью» для всех типов политических и экономических субъектов и включает в себя две взаимопереплетающиеся и взаимодействующиеся доминанты.
5.1. Первая доминанта: строительство транснациональных инфраструктур, обеспечивающих ведение прибыльного бизнеса в глобальном масштабе. Тех, что обслуживают транснациональные корпорации.
Глобализирующая корпорация - это центральный символ и главный действующий субъект свободного неолиберального мира. Инфраструктурная революция фундаментально трансформирует условия существования практически всех исторически сложившихся типов общественных институтов, стран и отдельных людей. Все типы практик, выработанных в истории различных цивилизаций, превращаются в инфраструктуру (или её отдельные элементы) ориентированную прежде всего на обслуживание глобальных корпораций.
Всё, что может выполнять значимые функции в данной инфраструктуре легитимируется, приобретает соответствующий рейтинг и функциональный статус. (Прямой проекцией этой революции является ликвидация высшего образования через выстраивание глобальной иерархии университетов в системе мировых рейтингов.)
Остальное превращатеся в периферию, провинциализируется или просто уничтожается как «нерентабельное».
Глобальная инфраструктура позволяет извлекать различные типы «рент» эффективно используя разницу и разрывы в нормах и стандартах между различными странами и регионами (в потреблении, экологических требованиях, социальном обеспечении и защите труда, образовании и социально-политических тенденциях и т.п.).
5.2 Вторая доминанта: борьба за повышение своей капитализации - состязание отдельных стран и регионов, местных правительств в предоставлении наиболее выгодных условий по включению в деятельность и дислокацию элементов корпораций, и соответственно, за получение «порции инвестиционного капитала».
Все эти субъекты ведут «мировою войну» за институционализацию и предоставление более удобной среды для деятельности глобального бизнеса и транснациональных корпораций. Это состязание сопровождается «стяжательным институциональным мимезисом» - стремлением опередить друг друга в копировании и имитации «лучших» достижений в создании институциональных порядков наиболее благоприятных для инвесторов, как деловой среды «мирового класса». Важнейшим дисциплинирующим инструментом в поддержании процессов инфраструктурной революции служат рейтинги конкурентоспособности, оценки условий ведения бизнеса, свободы слова и пр. и пр.
Различные позиции приобретают различные выгоды и преимущества - создание, распространение и совершенствование технологий и транснациональных инфраструктур несёт различные выгоды разным народам и цивилизациям. Распределение затрат и доходов зависит от индивидуальной
позиции и места в институциональной инфраструктуре глобального корпоративного капитализма (так называемые технологии оффшоринга и аутсорсинга - лишь верхушка айсберга).
Инфраструктурная революция фундаментально трансформирует все «расходные» и «доходные» места в национальных экономиках и мировом хозяйстве в целом.
Она радикально изменяет процессы распределения власти и собственности.
Степень, в которой происходят полит-экономические потери или приобретения, определяется местом в институциональной инфраструктуре глобального корпоративного капитализма.
6. Вторым следует комплекс институтов, призванных обеспечивать «транслегитимацию власти».
Он формирует новые условия существования и технологии легитимации всех типов и институтов власти.
«Транслегитимация власти» - это подмена и смещение инстанций и институтов, традиционно обеспечивающих легитимность отношений власти и управления в национальных государствах и цивилизациях. Легитимность теперь впрямую и всё более зависит от «институциональной адекватности власти» глобальному неолиберальному корпоративному капитализму и системе его транснациональных служб.
Распространяется инструментальный подход к легитимности как технологически достижимому ресурсу, необходимому для приобретения других ресурсов. Этот подход отрабатывается в различных регионах мира, «ресурсных областях» и сферах бизнеса.
Игры вокруг легитимации используются в борьбе за укрепление глобальной власти - под лозунгами реализации «прав человека», идей «свободы» и «демократии», гуманитарных интервенций и миссий цивилизации. В борьбе вокруг легитимации - делегитимации глобальной власти знание о знании, то есть институциональный контроль технологий его получения, становится главным её источником, условием достижения легитимации.
Формируется система многоэшелонированной концептуально-идеологический и «знаниевой» поддержки, которая обслуживает проведение «мягкой» международной политики - цели достигаются через постепенную трансформацию представлений политических и экономических элит и народов - как «союзников-партнеров», так и «конкурентов».
Подобное практикуется прежде всего вокруг деятельности ВТО и торговых союзов и объединений.
Изучается внутренний мир (inner world) и картина мира элит, принимающих политические решения по экономической политике, разрабатываются способы «политического обучения» и реализуются мероприятия по трансформации представлений и позиций. Такая система поддержки политик может существовать исключительно при условии действия сложноорганизованных, производящих знания сообществ, их интегрированного (органического, по А.Грамши) взаимодействия с политическими элитами и государственными службами.
Сама власть все более становится функцией от действий тех инстанций, где взращиваются стратегические компетенции: вырабатываются знания и гуманитарно-технологические инструменты создания требуемых политических ситуаций.
7. Третьим следует институциональный комплекс, который обеспечивает и поддерживает компетентностный разрыв между «странами-лидерами» в построении глобального неолиберального капитализма и остальным миром.
Компетентностный разрыв это хронический и нарастающий дефицит знаний, понятий, представлений и разрыв в темпах социокультурной и институциональной адаптации.
Он закрепляет дистанцию в способности отдельных «государств» осуществлять полномасштабную разработку и принимать решения о моделях, принципах и стратегиях своего общественного устройства и институционального развития.
Разрыв является естественным эффектом навязываемой цивилизационной перспективы и режима «догоняющего развития», попыток копирования принципов общественной организации.
«Хранителем» данного компетентностного разрыва выступает вся сложившаяся транснациональная институциональная инфраструктура. Её принципиальные задачи и стратегическая цель развития Запада были сфорулированы в одном из первых докладов «Трехсторонней комиссии» - это создание системы глобального долгосрочного планирования и перераспределения мировых ресурсов.
Главным эффектом доклада стало создание системы «непрерывной адаптации», достижение управляемости развития политической демократии (капитализма), совершенствование технологий власти и государственного управления в «демократическом мире». Именно эти задачи конституированы и институционально закреплены в деятельности истеблишмента США, Западной Европы и Японии.
Оформились идеологические, политэкономические и институциональные «сети», вычленение и рефлексия которых могут быть достигнуты только при наличии адекватной картины мира и стратегического проекта планетарного развития.
В условиях отсутствия проекта и передовой онтологии попытки цивилизационных инициатив и нового институционального строительства тщетны, имеют низкую легитимность, а потому бесперспективны.
Компетентностный разрыв обусловлен ещё и тем, что усложненеие государственного управления и политической организации обществ привело к институциональному оформлению систематического производства знаний для государственного управления и политики.
Вне пользования этой системой знаний построить в современном мире эффективно функционирующие государственные институты невозможно. Фактически оформилась транснациональная практика контроля «развития», модернизации и трансформации государственного управления. Институционализация исследований управления и консультативных систем меняют источники авторитетности и легитимности решений государственного управления. Все ключевые вопросы нуждаются в обязательной экспертизе и одобрении транснациональными инстанциями. Процессы знания и процессы власти становятся все более тесно связанными. Знание в современном мире более не может получить необходимый уровень объективности и легитимности только за счет национальных систем и институтов.
Важнейшим критерием легитимности консультативных практик становится следование тематическому и проблемному мэйнстриму (mainstream). Наиболее авторитетные центры, которые влияют на мировую политику и обслуживают правительства ведущих стран мира, опираются на международную сеть (инфраструктуру), используют идеологические платформы и концепции мэйнстрима.
Наличие системы институтов систематического производства знаний для государственного управления и политики, а также оформление практики консультирования государств и правительств транснациональными институтами, ставят жесткие рамки и требования к институциональному оформлению практики цивилизационных инициатив.
10. Четвертым мы выделяем комплекс институтов, обеспечивающих плутократический расцвет медиакратии: формирование модели хозяйственной и общественно политической организации, зависимой от медиа-индустриального комплекса и медийных технологий.
Медиа-индустриальный комплекс занял системообразующую роль.
Происходящее в мире видимо только через призму матрицы (набор сенсационных, развлекательных или «релаксабельных») сюжетов, создаваемых транснациональными медиа.
Именно они порождают «видение реальности». Того, что невозможно «вписать» в требуемый сюжет, не существует. Следуя технологии производства и воспроизводства сюжетов медиаиндустриальный комплекс диктует способы поведения всем другим сферам. Он задает логику действий политическим акторам, поскольку смена повестки оказывается немыслимой или даже недопустимой сверхзадачей. Вовлеченность в сюжет это единственная гарантия присутствия в реальности. Медиасюжеты поддерживают иллюзию «вовлеченности» масс, обеспечивают временную «легитимацию» политики. Медиаполитика скандалов и насыщение медиаполитических процессов конфликтогенной (брутальной и трагической) тематикой девальвируют рациональность.
Утрачивается вера в демократический процесс. В тоже время, массмедиа превращаются в «кровеносную систему» общества, без их работы не может быть достигнута целостность и функциональная координация.
Менее технологизированные институциональные практики, связанные с локальными социокультурными условиями, уступили место медиа-индустриальному комплексу.
Развитие современных технологий войны, технологий формирования сознания и медиа-индустрии приобрело взаимосвязанный характер. Происходит размывание границ реальности и воображаемого.
«Милитаризация» масс-медиа в симбиозе с фабрикацией событий и представлений о происходящем в мире, вкупе с маркетингом на политическом рынке и развитием медиа-безнеса как в «плюралистических демократиях», так и глобально, приобрели беспрецедентные масштабы.
Медиатизация войн и превращение СМИ во внутренний структурный элемент ведения войны, делает «информационную войну» и её инфраструктуру, военный и политический информационный менеджмент, ключевыми составляющими общественной безопасности, задаёт совершенно специфические требования к развитию медиасферы, медиаобразования населения.
Подготовка к защите от вымышленного, воображаемого врага позволяет отработать невиданные по тонкости и мощи технологии консолидации и социальной мобилизации. Мифологическое преувеличение возможностей противоборствующей стороны позволяет претендовать на большие ресурсы, легитимировать специальные дисциплинарно-идеологические меры, организационные и материальные ограничения.
Вне действия «милитаризованных массмедиа» невозможны экономика неолиберального капитализма и мир глобальных финансовых спекуляций.
11. Пятый комплекс институтов обслуживает практику трансформационной дипломатии.
Конец ХХ и начало ХХІ веков ознаменовались беспрецедентным, взрывным ростом различного рода институтов и служб, обеспечивающих расширение практики, репертуара средств и методов трансформационной политики и дипломатии.
Кода-то трансформационная политика, как и практика смены режимов и правительств путем «принудительной демократизации», были стратегической тайной. Однако с конца 1980-х годов и в особенности, в начале ХХІ века эта сфера стала предметом «нормальной», открытой публичной политики.
Для её проведения создана огромная институциональная инфраструктура - сеть негосударственных агентств с государственным финансированием, исследовательских институтов, частных фондов, «мозговых центров», информационных и мониторинговых служб, журналов и общественно-политических ассоциаций. Базовые элементы институциональной инфраструктуры трансформационной дипломатии закладывались еще в первые десятилетия ХХ века. Сегодня произошло масштабное расширение данной практики. Она превращена в целостную «индустрию».
Срежисированный переход от «тирании и тоталитаризма» к «рыночной демократии» на основе инфраструктуры инверсии и консциентального переворота - это важнейший предмет трансформационной политики.
Безусловной предпосылкой «распространения демократии» имеет предварительная делегитимация (отрицание) ценностей институционального устройства того общества, куда она распространяется. Это требует отторжения социокультурных качеств данного общества, не только с точки зрения используемых средств, но и с точки зрения целей.
Ключевой приоритет указанного стратегического плана трансформационной политики - «завершение трансформационной работы по Европейскому и Евразийскому «фронтиру свободы».
Важнейшее содержание трансформационной дипломатии -«строительство новых наций и государств». Наибольшая интрига в деятельности «индустрии продвижения демократии» заключается в том, что ключевые игроки и агенты, работающие в этой сфере, по-видимому, сами не знают как, на самом деле, сегодня устроена «политическая демократия» в США и других странах Запада. Здесь всё дело в той картине мира и понимании устройства экономики и государства, которые систематически взращиваются в американской интеллектуальной и политической культуре. Данные картины мира выполняют функцию «тоннеля реальности». Представления интеллектуальной элиты и истеблишмента не являются независимыми. Мэйнстрим политика и «мэйнстрим мышление» взаимоувязаны и поддерживают друг друга. Американский интеллектуальный истеблишмент «заточен» на совершенствование и апологетику сложившейся системы отношений. Поскольку процессы знания и мышления идеологически и институционально детерминированы, интеллектуальный истеблишмент не может радикально критически задумываться об устройстве американского общества и принципах построения американской экономики. Эта действительность принимается как данная, непроблематизируемая, и, как наиболее успешная, должна быть распространена на весь мир.
«Победа в холодной войне» привела к «натурализации» специфической институциональной организации общества. В интеллектуальном истеблишменте сформировалась внутренняя цензура на рефлексию и углубленный анализ данного порядка. Проект построения «нового мирового порядка» на основе данной модели является «естественным следствием». Воспроизводство указанного комплекса и порождаемая им траекторная зависимость - наиболее фундаментальные причины поведения американского интеллектуального истеблишмента, а также и большинства наиболее важных (глобальных) общественно-политических событий последнего десятилетия.
Высвобождение США и мира из системы институционального устройства, унаследованной от предшествующей эпохи, это проблема не только американского народа, но и всего мира.
12. Переход к постглобальному (пост-неолиберальному и многополярному) миру требует гигантских институциональных преобразований.
Путь к ним лежит через оформление моделей и формирование знаний о принципах организации и функционирования существующей институциональной инфраструктуры.
Необходимы соответствующие исследовательские программы, которые позволят анализировать ситуацию и обеспечат практику преобразовыния наличных институциональных порядков.
В первый, наиболее значимый круг исследований необходимо включить институциональные комплексы обеспечивающие:
1) инфраструктурную революцию в интересах глобального корпоративного капитализма;
2) транслегитимацию всех типов и институтов власти;
3) компетентностный разрыв;
4) глобальную «медиакратию»;
5) практику трансформационной дипломатии.
Вне операжающего построения (по крайней мере) указанной системы знаний цивилизационные инициативы и стратегические проекты развития отдельных государств и нового мироустройства в целом не могут обрести своей реалистичности, исторической значимости, не станут практичными, а глобальный цивилизационный кризис будет углубляться.
Необходимо задать долгосрочную стратегическую перспективу и настоящий «план/программу» построения более совершенного мира, инициировать соответствующие институциональные новации.
http://www.youtube.com/watch?v=i2AA1gfCJVY#t=205
Наши соображения от 9 октября 2008 года.
Цивилизационные инициативы «против» «(старого) Нового мирового порядка»:
вызовы институциональной конкуренции
Доклад на VI -й ежегодной сессии Мирового общественного форума «Диалог Цивилизаций»
о.Родос, 9-11 октября 2008 г.
1. В последнем выпуске Foreign Affairs Роберт Каган подчеркивает, что «Следующая администрация должна извлечь уроки из ошибок Буша, но, для продвижения американских ценностей она не должна избегать использования силы/власти Соединенных Штатов».
«The next administration must learn from Bush's mistakes, but should not shy away from using U.S. power to promote American values». Robert Kagan. The September 12 Paradigm: America, the World, and George W. Bush. Foreign Affairs, September/October, 2008. Роберт Каган - сотрудник Совета по международным отношениям и супруг Виктории Нудельман, известной как Нуланд.
Подобная установка является, по-видимому, одним из ключевых элементов формативного контекста институционального и цивилизационного развития мира. Реальность фиктивности международного права и «силового проведения интересов» является фактом.
Сегодня есть основания утверждать, что мировая система институциональной организации по-существу является «банкротом». Она перестала выполнять функции общего блага - commons уже давно пользуется только гегемон и приближённые. Однако, эта система обладает гигантской инерцией.
На фоне cлабой артикулированности альтернативных проектов организации мира межцивилизационные коммуникации сталкиваются с огромным вызовом сложившегося глобального институционального (бес)порядка, действием тех субъективностей, интересов и отношений, которые его воспроизводят.
Межцивилизационные коммуникации будут порождать значимые стратегические инициативы цивилизационного развития, лишь при условии:
во-первых, оформления нового, развернутого понимания современной ситуации и институционального устройства мира;
во-вторых, формирования долгосрочной стратегической перспективы и настоящего «плана/программы» построения более совершенного мира, инициирования соответствующих институциональных новаций.
2. Современные геополитические реальности - задают принципиально новые условия для существования отдельных государств, человечества и цивилизационного развития в целом.
Институциональная когерентность утеряна в глобальном измерении. Мир вступил в непрерывный кризис. Новизна ситуации беспрецедентна, и нет гарантий, её адекватного «понимающего схватывания».
Утрачивают фундаментальное значение геостратегические реалии. Глобальная ноополитика и perception management трансформируют сознания и идентичности. Их носители становятся de facto «материалом» для хозяйственного и политического употребления другими государствами, надгосударственными структурами и глобальными корпорациями.
В этих условиях воспроизводство не транстлантических национальных, культурно-исторических и цивилизационных идентичностей не только не гарантировано, но поставлено под прямую угрозу.
Ещё более проблематичным является проявление и реализация цивилизационных инициатив мирового развития.
Диспозиция деления мира на цивилизованный Локковский heartland, «ядро» либерального транснационального сообщества и иной - нелиберальный (т.е. не свободный) мир (в том числе культивировавшийся в континентальной Европе и немецких государствах камерализм, и национальные политические экономии) не обладающий культурно и исторически обоснованной легитимностью, была «учреждена» ещё в 1688 году. Современное противопоставление «экспансии нео-либерального мирового порядка» (которая претендует на статус «подлинно легитимной цивилизационной миссии») и инициатив цивилизационного со-развития, ориентированного на поддержку различных идентичностей, государственных устройств и культурно-исторического разнообразия, не является «новацией» постмодерна. Это и есть последовательное развёртывание модерна.
Принципиально изменились условия, используемые средства и технологии, стратегический контекст, масштаб действия и сценарии реализации этих подходов.
3. Общественная (цивилизационная) система всегда выигрывает, если в «догоняющем режиме» её институциональному устройству и стратегиям развития следуют другие страны и народы.
Отсюда произрастает установка на утверждение и распространение своих ценностей и идеалов - их принятие вовне создает комфорт и безопасность, усиливает легитимность, объективирует основы общественно-государственного устройства и образа жизни.
В этом контексте достижения в историческом самоутверждении цивилизаций связаны с успешностью их внутренних и внешних онтополитик.
То есть, они зависят от содержания и способов полагания и институциональной материализации культивируемых картин мира - представлений о мире, о себе, о допустимых формах взаимодействия с иным.
Даже конкурирующие и противопоставляющиеся цивилизационные проекты эволюционируют в миросистемной целостности, утверждают свою идентичность и развиваются в прямом и рефлексивном взаимодействии. Вопрос в том, каково содержание этого диалогического и состязательного взаимодействия? На что оно направлено и по поводу чего происходит?
Полагаем, что одним из ключевых вопросов является расширение пространства и содержательности человеческой жизни и человеческих свобод.
Что здесь принципиально важно - конституирование и цивилизационная идентификация в качестве суверенных государств, проектные цивилизационные инициативы реализуются не в «вольном» мировом пространстве, но в условиях действия исторически сложившейся институциональной инфраструктуры.
Поэтому, для прописывания стратегического будущего цивилизаций, подготовки сотрудничества и состязания в рамках новых институциональных порядков - сфера межцивилизационных коммуникаций и инициатив цивилизационного развития сама также должна быть выстроена относительно действующих или исчезающих институтов, то есть полноценно институционализирована.
Осуществить это возможно только через прямое и адекватное включение в глобальный трансцивилизационный институциональный процесс.
При этом, институционализация практики межцивилизационных диалогов, практики разработки инициатив цивилизационного развития осуществляется в жесткой состязательной среде, в ситуации конкурентной институционализации с проектами построения «нового мирового порядка» (или удержания status quo).
Ключевой вопрос здесь - создание метаинститутов, действие которых будет поддерживать содержательный диалог, построение институциональной инфраструкутуры цивилизационного развития.
Так, что каждая цивилизация будет «способна реализовать своё достоинство и суверенное право участия в
оркестре мирового сообщества».
Чтобы формировать такие метаинституты необходимо распознать те «институциональные силы» и субъективности, которые действуют, прорисовать тот «стратегический институциональный ландшафт», который в результате складывается.
Новые институты должны действовать не в режиме «выталкивания» существующих, но их развивающего снятия и дополнения, с использованием и «поверх» сложившейся институциональной инфраструктуры.
Институциональное состязание, сравнение и сопоставление достижений институциональных порядков различных цивилизаций - неотъемлемая характеристика человеческого развития.
Вопрос состоит не в том как его элиминировать, но как превратить в подлинный источник соразвития и благочиния.
4. На протяжении уже более трех веков в глобальном институциональном процессе доминирует институциональный цивилизационный комплекс нео-либерального глобального капитализма.
Современные международные институты построены исключительно на основании либеральной онтологии и онтополитических стандартов неолиберального капитализма.
Ряд институциональных порядков уходят своими корнями в 1492 год - время начала «большой» мировой колонизации, а в последнем столетии здесь используется знамя «Нового мирового порядка». Сегодня практически все «глобальные блага» - моря, воздушное и космическое пространство, финансовая система и международные инситуты, позволяющие осуществлять международные коммуникации и взаимодействия, контролируются данным проектом.
Весь этот комплекс выстраивается в идеологии «превосходства» над другими - ‘preponderance’ и «всеобъемлющего доминирования» - ‘full spectrum dominance’. Фактически, в стиле поведения корпорации, обладающей естественной тотальной монополией на рынке: наличие на Планете мест реализации иных укладов и институциональных порядков немыслимо и недопустимо. Какие-либо серьёзные попытки проблематизации нео-либерализма и проекты развития стран по собственному сценарию встречаются консолидированным «ответом» всей наличной международной институциональной инфраструктуры, поддерживающей радикальную нео-либеральную версию капитализма - Международным валютным фондом, Мировым банком, ВТО, НАТО, OECD, негосударственными организациями и пр.
Осуществляются «превентивные» (preemptive) действия по укреплению «праведности» (righteousness), по упреждению возможности появления конкурентных подходов и институциональных проектов, возводятся непреодолимые «входные барьеры».
Например, Национальный разведывательный совет США (The National Intelligence Council) рассматривает «Давосский проект» либеральной глобализации как наиболее предпочтительный в горизонте до 2020 года.
(См.: Mapping the Global Future (2004) The National Intelligence Council).
Между тем, затраты на формирование (shaping) и поддержание сложившейся международной институциональной организации в ключе, благоприятном для гегемонного институционального проекта, непрерывно растут (см. например, Christopher Lane, 2006).
Долговая и системная нагрузка на heartland становится невыносимой (cм. например, Laurence Kotlikoff). Увеличивается роль материальной, силовой компоненты в утверждении и поддержании указанной институционализации что, также, подстёгивает милитаризацию.
Одним из важнейших феноменов становится развертывание современной высокотехнологичной, «инквизиционного типа», политики и инфраструктуры в форме «глобальной войны с террором» (Global War On Terror).
Поддержание существующего порядка опирается на следующие комплексы институтов.
5. Первым мы выделяем комплекс институтов, поддерживающих процессы «инфраструктурной революции».
Важнейшим стратегическим напряжением, предопределяющим «мощь» и формативную силу комплекса процессов институциональной конкуренции цивилизационных инициатив и «нового мирового порядка», является «война» вокруг институционализации условий развития глобального (транстлантического ядра) капитализма.
Глобальный институциональный процесс является «непосредственной реальностью» для всех типов политических и экономических субъектов и включает в себя две взаимопереплетающиеся и взаимодействующиеся доминанты.
5.1. Первая доминанта: строительство транснациональных инфраструктур, обеспечивающих ведение прибыльного бизнеса в глобальном масштабе. Тех, что обслуживают транснациональные корпорации.
Глобализирующая корпорация - это центральный символ и главный действующий субъект свободного неолиберального мира. Инфраструктурная революция фундаментально трансформирует условия существования практически всех исторически сложившихся типов общественных институтов, стран и отдельных людей. Все типы практик, выработанных в истории различных цивилизаций, превращаются в инфраструктуру (или её отдельные элементы) ориентированную прежде всего на обслуживание глобальных корпораций.
Всё, что может выполнять значимые функции в данной инфраструктуре легитимируется, приобретает соответствующий рейтинг и функциональный статус. (Прямой проекцией этой революции является ликвидация высшего образования через выстраивание глобальной иерархии университетов в системе мировых рейтингов.)
Остальное превращатеся в периферию, провинциализируется или просто уничтожается как «нерентабельное».
Глобальная инфраструктура позволяет извлекать различные типы «рент» эффективно используя разницу и разрывы в нормах и стандартах между различными странами и регионами (в потреблении, экологических требованиях, социальном обеспечении и защите труда, образовании и социально-политических тенденциях и т.п.).
5.2 Вторая доминанта: борьба за повышение своей капитализации - состязание отдельных стран и регионов, местных правительств в предоставлении наиболее выгодных условий по включению в деятельность и дислокацию элементов корпораций, и соответственно, за получение «порции инвестиционного капитала».
Все эти субъекты ведут «мировою войну» за институционализацию и предоставление более удобной среды для деятельности глобального бизнеса и транснациональных корпораций. Это состязание сопровождается «стяжательным институциональным мимезисом» - стремлением опередить друг друга в копировании и имитации «лучших» достижений в создании институциональных порядков наиболее благоприятных для инвесторов, как деловой среды «мирового класса». Важнейшим дисциплинирующим инструментом в поддержании процессов инфраструктурной революции служат рейтинги конкурентоспособности, оценки условий ведения бизнеса, свободы слова и пр. и пр.
Различные позиции приобретают различные выгоды и преимущества - создание, распространение и совершенствование технологий и транснациональных инфраструктур несёт различные выгоды разным народам и цивилизациям. Распределение затрат и доходов зависит от индивидуальной
позиции и места в институциональной инфраструктуре глобального корпоративного капитализма (так называемые технологии оффшоринга и аутсорсинга - лишь верхушка айсберга).
Инфраструктурная революция фундаментально трансформирует все «расходные» и «доходные» места в национальных экономиках и мировом хозяйстве в целом.
Она радикально изменяет процессы распределения власти и собственности.
Степень, в которой происходят полит-экономические потери или приобретения, определяется местом в институциональной инфраструктуре глобального корпоративного капитализма.
6. Вторым следует комплекс институтов, призванных обеспечивать «транслегитимацию власти».
Он формирует новые условия существования и технологии легитимации всех типов и институтов власти.
«Транслегитимация власти» - это подмена и смещение инстанций и институтов, традиционно обеспечивающих легитимность отношений власти и управления в национальных государствах и цивилизациях. Легитимность теперь впрямую и всё более зависит от «институциональной адекватности власти» глобальному неолиберальному корпоративному капитализму и системе его транснациональных служб.
Распространяется инструментальный подход к легитимности как технологически достижимому ресурсу, необходимому для приобретения других ресурсов. Этот подход отрабатывается в различных регионах мира, «ресурсных областях» и сферах бизнеса.
Игры вокруг легитимации используются в борьбе за укрепление глобальной власти - под лозунгами реализации «прав человека», идей «свободы» и «демократии», гуманитарных интервенций и миссий цивилизации. В борьбе вокруг легитимации - делегитимации глобальной власти знание о знании, то есть институциональный контроль технологий его получения, становится главным её источником, условием достижения легитимации.
Формируется система многоэшелонированной концептуально-идеологический и «знаниевой» поддержки, которая обслуживает проведение «мягкой» международной политики - цели достигаются через постепенную трансформацию представлений политических и экономических элит и народов - как «союзников-партнеров», так и «конкурентов».
Подобное практикуется прежде всего вокруг деятельности ВТО и торговых союзов и объединений.
Изучается внутренний мир (inner world) и картина мира элит, принимающих политические решения по экономической политике, разрабатываются способы «политического обучения» и реализуются мероприятия по трансформации представлений и позиций. Такая система поддержки политик может существовать исключительно при условии действия сложноорганизованных, производящих знания сообществ, их интегрированного (органического, по А.Грамши) взаимодействия с политическими элитами и государственными службами.
Сама власть все более становится функцией от действий тех инстанций, где взращиваются стратегические компетенции: вырабатываются знания и гуманитарно-технологические инструменты создания требуемых политических ситуаций.
7. Третьим следует институциональный комплекс, который обеспечивает и поддерживает компетентностный разрыв между «странами-лидерами» в построении глобального неолиберального капитализма и остальным миром.
Компетентностный разрыв это хронический и нарастающий дефицит знаний, понятий, представлений и разрыв в темпах социокультурной и институциональной адаптации.
Он закрепляет дистанцию в способности отдельных «государств» осуществлять полномасштабную разработку и принимать решения о моделях, принципах и стратегиях своего общественного устройства и институционального развития.
Разрыв является естественным эффектом навязываемой цивилизационной перспективы и режима «догоняющего развития», попыток копирования принципов общественной организации.
«Хранителем» данного компетентностного разрыва выступает вся сложившаяся транснациональная институциональная инфраструктура. Её принципиальные задачи и стратегическая цель развития Запада были сфорулированы в одном из первых докладов «Трехсторонней комиссии» - это создание системы глобального долгосрочного планирования и перераспределения мировых ресурсов.
Главным эффектом доклада стало создание системы «непрерывной адаптации», достижение управляемости развития политической демократии (капитализма), совершенствование технологий власти и государственного управления в «демократическом мире». Именно эти задачи конституированы и институционально закреплены в деятельности истеблишмента США, Западной Европы и Японии.
Оформились идеологические, политэкономические и институциональные «сети», вычленение и рефлексия которых могут быть достигнуты только при наличии адекватной картины мира и стратегического проекта планетарного развития.
В условиях отсутствия проекта и передовой онтологии попытки цивилизационных инициатив и нового институционального строительства тщетны, имеют низкую легитимность, а потому бесперспективны.
Компетентностный разрыв обусловлен ещё и тем, что усложненеие государственного управления и политической организации обществ привело к институциональному оформлению систематического производства знаний для государственного управления и политики.
Вне пользования этой системой знаний построить в современном мире эффективно функционирующие государственные институты невозможно. Фактически оформилась транснациональная практика контроля «развития», модернизации и трансформации государственного управления. Институционализация исследований управления и консультативных систем меняют источники авторитетности и легитимности решений государственного управления. Все ключевые вопросы нуждаются в обязательной экспертизе и одобрении транснациональными инстанциями. Процессы знания и процессы власти становятся все более тесно связанными. Знание в современном мире более не может получить необходимый уровень объективности и легитимности только за счет национальных систем и институтов.
Важнейшим критерием легитимности консультативных практик становится следование тематическому и проблемному мэйнстриму (mainstream). Наиболее авторитетные центры, которые влияют на мировую политику и обслуживают правительства ведущих стран мира, опираются на международную сеть (инфраструктуру), используют идеологические платформы и концепции мэйнстрима.
Наличие системы институтов систематического производства знаний для государственного управления и политики, а также оформление практики консультирования государств и правительств транснациональными институтами, ставят жесткие рамки и требования к институциональному оформлению практики цивилизационных инициатив.
10. Четвертым мы выделяем комплекс институтов, обеспечивающих плутократический расцвет медиакратии: формирование модели хозяйственной и общественно политической организации, зависимой от медиа-индустриального комплекса и медийных технологий.
Медиа-индустриальный комплекс занял системообразующую роль.
Происходящее в мире видимо только через призму матрицы (набор сенсационных, развлекательных или «релаксабельных») сюжетов, создаваемых транснациональными медиа.
Именно они порождают «видение реальности». Того, что невозможно «вписать» в требуемый сюжет, не существует. Следуя технологии производства и воспроизводства сюжетов медиаиндустриальный комплекс диктует способы поведения всем другим сферам. Он задает логику действий политическим акторам, поскольку смена повестки оказывается немыслимой или даже недопустимой сверхзадачей. Вовлеченность в сюжет это единственная гарантия присутствия в реальности. Медиасюжеты поддерживают иллюзию «вовлеченности» масс, обеспечивают временную «легитимацию» политики. Медиаполитика скандалов и насыщение медиаполитических процессов конфликтогенной (брутальной и трагической) тематикой девальвируют рациональность.
Утрачивается вера в демократический процесс. В тоже время, массмедиа превращаются в «кровеносную систему» общества, без их работы не может быть достигнута целостность и функциональная координация.
Менее технологизированные институциональные практики, связанные с локальными социокультурными условиями, уступили место медиа-индустриальному комплексу.
Развитие современных технологий войны, технологий формирования сознания и медиа-индустрии приобрело взаимосвязанный характер. Происходит размывание границ реальности и воображаемого.
«Милитаризация» масс-медиа в симбиозе с фабрикацией событий и представлений о происходящем в мире, вкупе с маркетингом на политическом рынке и развитием медиа-безнеса как в «плюралистических демократиях», так и глобально, приобрели беспрецедентные масштабы.
Медиатизация войн и превращение СМИ во внутренний структурный элемент ведения войны, делает «информационную войну» и её инфраструктуру, военный и политический информационный менеджмент, ключевыми составляющими общественной безопасности, задаёт совершенно специфические требования к развитию медиасферы, медиаобразования населения.
Подготовка к защите от вымышленного, воображаемого врага позволяет отработать невиданные по тонкости и мощи технологии консолидации и социальной мобилизации. Мифологическое преувеличение возможностей противоборствующей стороны позволяет претендовать на большие ресурсы, легитимировать специальные дисциплинарно-идеологические меры, организационные и материальные ограничения.
Вне действия «милитаризованных массмедиа» невозможны экономика неолиберального капитализма и мир глобальных финансовых спекуляций.
11. Пятый комплекс институтов обслуживает практику трансформационной дипломатии.
Конец ХХ и начало ХХІ веков ознаменовались беспрецедентным, взрывным ростом различного рода институтов и служб, обеспечивающих расширение практики, репертуара средств и методов трансформационной политики и дипломатии.
Кода-то трансформационная политика, как и практика смены режимов и правительств путем «принудительной демократизации», были стратегической тайной. Однако с конца 1980-х годов и в особенности, в начале ХХІ века эта сфера стала предметом «нормальной», открытой публичной политики.
Для её проведения создана огромная институциональная инфраструктура - сеть негосударственных агентств с государственным финансированием, исследовательских институтов, частных фондов, «мозговых центров», информационных и мониторинговых служб, журналов и общественно-политических ассоциаций. Базовые элементы институциональной инфраструктуры трансформационной дипломатии закладывались еще в первые десятилетия ХХ века. Сегодня произошло масштабное расширение данной практики. Она превращена в целостную «индустрию».
Срежисированный переход от «тирании и тоталитаризма» к «рыночной демократии» на основе инфраструктуры инверсии и консциентального переворота - это важнейший предмет трансформационной политики.
Безусловной предпосылкой «распространения демократии» имеет предварительная делегитимация (отрицание) ценностей институционального устройства того общества, куда она распространяется. Это требует отторжения социокультурных качеств данного общества, не только с точки зрения используемых средств, но и с точки зрения целей.
Ключевой приоритет указанного стратегического плана трансформационной политики - «завершение трансформационной работы по Европейскому и Евразийскому «фронтиру свободы».
Важнейшее содержание трансформационной дипломатии -«строительство новых наций и государств». Наибольшая интрига в деятельности «индустрии продвижения демократии» заключается в том, что ключевые игроки и агенты, работающие в этой сфере, по-видимому, сами не знают как, на самом деле, сегодня устроена «политическая демократия» в США и других странах Запада. Здесь всё дело в той картине мира и понимании устройства экономики и государства, которые систематически взращиваются в американской интеллектуальной и политической культуре. Данные картины мира выполняют функцию «тоннеля реальности». Представления интеллектуальной элиты и истеблишмента не являются независимыми. Мэйнстрим политика и «мэйнстрим мышление» взаимоувязаны и поддерживают друг друга. Американский интеллектуальный истеблишмент «заточен» на совершенствование и апологетику сложившейся системы отношений. Поскольку процессы знания и мышления идеологически и институционально детерминированы, интеллектуальный истеблишмент не может радикально критически задумываться об устройстве американского общества и принципах построения американской экономики. Эта действительность принимается как данная, непроблематизируемая, и, как наиболее успешная, должна быть распространена на весь мир.
«Победа в холодной войне» привела к «натурализации» специфической институциональной организации общества. В интеллектуальном истеблишменте сформировалась внутренняя цензура на рефлексию и углубленный анализ данного порядка. Проект построения «нового мирового порядка» на основе данной модели является «естественным следствием». Воспроизводство указанного комплекса и порождаемая им траекторная зависимость - наиболее фундаментальные причины поведения американского интеллектуального истеблишмента, а также и большинства наиболее важных (глобальных) общественно-политических событий последнего десятилетия.
Высвобождение США и мира из системы институционального устройства, унаследованной от предшествующей эпохи, это проблема не только американского народа, но и всего мира.
12. Переход к постглобальному (пост-неолиберальному и многополярному) миру требует гигантских институциональных преобразований.
Путь к ним лежит через оформление моделей и формирование знаний о принципах организации и функционирования существующей институциональной инфраструктуры.
Необходимы соответствующие исследовательские программы, которые позволят анализировать ситуацию и обеспечат практику преобразовыния наличных институциональных порядков.
В первый, наиболее значимый круг исследований необходимо включить институциональные комплексы обеспечивающие:
1) инфраструктурную революцию в интересах глобального корпоративного капитализма;
2) транслегитимацию всех типов и институтов власти;
3) компетентностный разрыв;
4) глобальную «медиакратию»;
5) практику трансформационной дипломатии.
Вне операжающего построения (по крайней мере) указанной системы знаний цивилизационные инициативы и стратегические проекты развития отдельных государств и нового мироустройства в целом не могут обрести своей реалистичности, исторической значимости, не станут практичными, а глобальный цивилизационный кризис будет углубляться.