Багаторядник шипуватий.
В этих листьях слишком внешних,
В их точеном очертаньи,
Что-то есть миров нездешних...
(В. Брюсов. Папоротник)
В 1667г., видимо, на радостях, что не пришел конец света, немецкий поэт Иоганн Карст написал стихотворение, строки которого расположились ветвью папоротника.
Багаторядник - и так понятно. Похож он на расческу с частыми утонченными зубьями. Шипуватий - не значит плохой. Без некой доли шипуватости в нашем писательском деле никак: гладких проглотят, а кто с шипами - зацепится, закрепится. Папоротники - моя давняя любовь. Мистические, изящные, манящие, современники динозавров, весеннее лакомство птеродактилей, знахаркины веники. Обожала спускаться в глубокий сырой овраг, где посреди поваленных деревьев росли они, мужские, женские, может, даже австрийские, кочедыжники, орляки съедобные и несъедобные - мои резные папорти. Папоротники, заворотники, выворотники, изворотники.
Лет в 6, наверное, я каким-то невероятным образом умудрилась убедить кого-то из взрослых выкопать в том овраге несколько молодых крепких папоротников, опустить их корнями в ведро с землей, быстренько донести до сада и там аккуратно, присыпав лесной землей, посадить в тени под огромной грушей. Странно, но папоротники не только прижились в незнакомом месте (дикий декоративному рознь), но и вымахали до исторических размеров, раскидали споры, вывели робкие отростки. Через 20 с лишним они почти догнали по длине и размаху старинных львовских сородичей на Лычакивском. Оставалось каких-нибудь 10 сантиметров (в холке?), но настало адская сушь лета 2010, и уже в начале августа торчали побуревшие скелеты. Возродятся ли они, не знаю.
Надеюсь, что да. Но лычакивских не догонят уж точно. Чем манят они меня? Папоротники - ошметки реликтовых растений. Кроме них, да еще саговников, хвощей и одного дерева, не осталось никого, кто помнил это буйство зелени. Если бы они рассказали все, чему стали свидетелями, получился бы неплохой роман и несколько научных сенсаций. Но папорти молчат, и мы не узнаем их секретов.