небольшой эксперимент в духе потока сознания
Жаль, сегодня не декабрь 2015, тогда был бы повод написать о десятилетии в танго. А сейчас нет повода, а очень хочется. Так что, пожалуй, не буду ждать, выполню план заранее :) Тем более, я не столько про танго, сколько про прошлое.
Так кем я, собственно, была восемь с половиной лет назад, когда Петя, которому я до сих пор за это ужасно благодарна, уговорил меня наконец придти на занятие к Ире и Руслану? Я училась на первом курсе филфака. Еще не была сдана ни одна сессия, у меня еще не было близких на этом чужом, холодном (если помните, в ту зиму доходило до минус тридцати), неосвоенном факультете. Меня одолевала невероятная тоска по Университету Наяновой. Саша была в Москве, Варя в Москве, мне не с кем было поговорить и рассказать о том, как медленно здесь диктуются лекции, как мало пар, как разжевывают самые простые вещи. Я не понимала тогда, что после двух-трех пар нужно идти в библиотеку и корпеть там еще как минимум три. Что простые вещи только кажутся таковыми, пока над ними как следует не задумаешься. Что наяновская привычка писать быстро конспекты, выпуская примеры - потому что я же их и так помню!, еще сделает через пять лет мои лекции первых семестров непригодными для подготовки к ГОСам. А привычка приходить на семинар и ориентироваться по ходу пьесы, считая это высшим пилотажем - и вовсе дурной тон. Все это я поняла позже, а кое-что даже и слишком поздно. Положенных часов в библиотеке я так и не высидела, потому что Петя привел меня в танго.
В то время я очень держалась за прошлое, которое казалось огромным - целая жизнь: поезда, города, многочасовые игры в мафию, просиженные в "Сладкой жизни" французский и иногда - позор мне! - наша бесподобная политология у Александра Семеновича. У меня был большой багаж несбывшихся надежд самого разного рода - начиная с амбициозных планов ехать в МГУ (слава Богу, не вышло, но я же тогда не знала, какая у нас здесь прекрасная кафедра!) и заканчивая неотрефлексированными чувствами, от которых я не желала отказываться, в то же время не желая признавать их истинную природу. Типичное отношение к воспоминаниям о несостоявшихся отношениях, как я теперь, занимаясь Трифоновым и Набоковым, хорошо знаю :) Островком прошлого в настоящем были дебаты - здесь я отлично понимала, как поддержать свою привычную автоконцепцию. И вот мы вместе с Сашей Городецким и Сережей Назаровым едем в Тольятти на Российский чемпионат. Кто бы знал, что накануне своего восемнадцатого дня рождения, оформляя командировку и обивая для этого пороги проректоров, я наткнусь на Наташу Здобнову, а Наташа Здобнова предложит мне поучаствовать в тренинге о том, как написать научную работу. Этот тренинг не научил меня ничему, но в нем участвовал Петя, со всем своим пятикурсным авторитетом агитировавший за аргентинское танго.
И вот я пришла в танго: в группу, существовавшую уже около полугода, где звучали слова "очо", "медиалуна" и другие пугающие названия. Руслан, и особенно Ира, были великолепны. Я знала, что суюсь со свиным рылом в калашный ряд, все вокруг были старше, слышали музыку и умели танцевать. Это был другой мир. Руслан записывал желающим диски с музыкой и видео аргентинских маэстро - единственная связь с миром большого танго, ведь интернета у меня тогда не было. За пределами зала было холодно. Я приходила в куртке и тонкой юбке, после занятий мы с Петром шли на остановку и ждали тринадцатый трамвай, поскольку нам было по пути. На остановке я страшно мерзла. Петр рассказывал про эмигрантов, которые тосковали по своему прошлому и - как я сейчас могу назвать это - в ситуации тотального отчуждения сочиняли танго. Мне было это понятно и близко. Я осталась, думаю уже навсегда.
Совем другая история повествует о том, как в скором времени - нет, не на первом занятии, может быть, через пару недель, вышел из зеркала мне навстречу высокий тонкий зеленоглазый молодой человек в очках, и спустя пару субботних вечеров (которые сегодня назвали бы квартирниками, только проводились они тогда по адресу Дыбенко, 21) у меня уже нехорошо екало сердце, если после занятия я видела, что Алексий облачился уже в свою восхитительную, потертую, едва ли не лётную кожаную куртку, купленную, как я теперь знаю, у каких-то цыган, и вострит лыжи в неизвестном направлении, может быть, "писать диссертацию", как говорит Ирина, но во всяком случае туда, где его никак нельзя будет достать и нарушая все приличия напроситься на потанцевать, конечно же, только потанцевать. И вот с тех пор все мои былые чувства так и остались бесповоротно неотрефлексированными, каковыми и продолжают быть по сей день, и ситуация тотального отчуждения как-то сама собой рассосалась, и я сдала первую сессию, и последнюю тоже - вот я уже и сама "пишу диссертацию", мы с Алесей придумали Пушкина, воскресили и снова умертвили его, и был чемпионат по дебатам в Киеве, проходивший одновременно с первым фестивалем в Коктебеле, куда уехали Ира с Русланом. А потом прошел год - и вот мы впятером: я, Алексий, Ильмира, Руслан и Ирина - уже выходим с тангокэмповской милонги и отчаянно мерзнем на побережье, а с этой холодной набережной уже рукой подать до сегоднящнего дня, когда я жду Лёху с работы и пишу этот пост, пока наша дочка спит у себя в кроватке в одной из комнат нашей новой квартиры.
Так кем я, собственно, была восемь с половиной лет назад, когда Петя, которому я до сих пор за это ужасно благодарна, уговорил меня наконец придти на занятие к Ире и Руслану? Я училась на первом курсе филфака. Еще не была сдана ни одна сессия, у меня еще не было близких на этом чужом, холодном (если помните, в ту зиму доходило до минус тридцати), неосвоенном факультете. Меня одолевала невероятная тоска по Университету Наяновой. Саша была в Москве, Варя в Москве, мне не с кем было поговорить и рассказать о том, как медленно здесь диктуются лекции, как мало пар, как разжевывают самые простые вещи. Я не понимала тогда, что после двух-трех пар нужно идти в библиотеку и корпеть там еще как минимум три. Что простые вещи только кажутся таковыми, пока над ними как следует не задумаешься. Что наяновская привычка писать быстро конспекты, выпуская примеры - потому что я же их и так помню!, еще сделает через пять лет мои лекции первых семестров непригодными для подготовки к ГОСам. А привычка приходить на семинар и ориентироваться по ходу пьесы, считая это высшим пилотажем - и вовсе дурной тон. Все это я поняла позже, а кое-что даже и слишком поздно. Положенных часов в библиотеке я так и не высидела, потому что Петя привел меня в танго.
В то время я очень держалась за прошлое, которое казалось огромным - целая жизнь: поезда, города, многочасовые игры в мафию, просиженные в "Сладкой жизни" французский и иногда - позор мне! - наша бесподобная политология у Александра Семеновича. У меня был большой багаж несбывшихся надежд самого разного рода - начиная с амбициозных планов ехать в МГУ (слава Богу, не вышло, но я же тогда не знала, какая у нас здесь прекрасная кафедра!) и заканчивая неотрефлексированными чувствами, от которых я не желала отказываться, в то же время не желая признавать их истинную природу. Типичное отношение к воспоминаниям о несостоявшихся отношениях, как я теперь, занимаясь Трифоновым и Набоковым, хорошо знаю :) Островком прошлого в настоящем были дебаты - здесь я отлично понимала, как поддержать свою привычную автоконцепцию. И вот мы вместе с Сашей Городецким и Сережей Назаровым едем в Тольятти на Российский чемпионат. Кто бы знал, что накануне своего восемнадцатого дня рождения, оформляя командировку и обивая для этого пороги проректоров, я наткнусь на Наташу Здобнову, а Наташа Здобнова предложит мне поучаствовать в тренинге о том, как написать научную работу. Этот тренинг не научил меня ничему, но в нем участвовал Петя, со всем своим пятикурсным авторитетом агитировавший за аргентинское танго.
И вот я пришла в танго: в группу, существовавшую уже около полугода, где звучали слова "очо", "медиалуна" и другие пугающие названия. Руслан, и особенно Ира, были великолепны. Я знала, что суюсь со свиным рылом в калашный ряд, все вокруг были старше, слышали музыку и умели танцевать. Это был другой мир. Руслан записывал желающим диски с музыкой и видео аргентинских маэстро - единственная связь с миром большого танго, ведь интернета у меня тогда не было. За пределами зала было холодно. Я приходила в куртке и тонкой юбке, после занятий мы с Петром шли на остановку и ждали тринадцатый трамвай, поскольку нам было по пути. На остановке я страшно мерзла. Петр рассказывал про эмигрантов, которые тосковали по своему прошлому и - как я сейчас могу назвать это - в ситуации тотального отчуждения сочиняли танго. Мне было это понятно и близко. Я осталась, думаю уже навсегда.
Совем другая история повествует о том, как в скором времени - нет, не на первом занятии, может быть, через пару недель, вышел из зеркала мне навстречу высокий тонкий зеленоглазый молодой человек в очках, и спустя пару субботних вечеров (которые сегодня назвали бы квартирниками, только проводились они тогда по адресу Дыбенко, 21) у меня уже нехорошо екало сердце, если после занятия я видела, что Алексий облачился уже в свою восхитительную, потертую, едва ли не лётную кожаную куртку, купленную, как я теперь знаю, у каких-то цыган, и вострит лыжи в неизвестном направлении, может быть, "писать диссертацию", как говорит Ирина, но во всяком случае туда, где его никак нельзя будет достать и нарушая все приличия напроситься на потанцевать, конечно же, только потанцевать. И вот с тех пор все мои былые чувства так и остались бесповоротно неотрефлексированными, каковыми и продолжают быть по сей день, и ситуация тотального отчуждения как-то сама собой рассосалась, и я сдала первую сессию, и последнюю тоже - вот я уже и сама "пишу диссертацию", мы с Алесей придумали Пушкина, воскресили и снова умертвили его, и был чемпионат по дебатам в Киеве, проходивший одновременно с первым фестивалем в Коктебеле, куда уехали Ира с Русланом. А потом прошел год - и вот мы впятером: я, Алексий, Ильмира, Руслан и Ирина - уже выходим с тангокэмповской милонги и отчаянно мерзнем на побережье, а с этой холодной набережной уже рукой подать до сегоднящнего дня, когда я жду Лёху с работы и пишу этот пост, пока наша дочка спит у себя в кроватке в одной из комнат нашей новой квартиры.