(Саквояжники. Крах операции Резидент... )
В просторах глубокого космоса найдется что угодно, в том числе и это... Плывёт, неспешно разворачиваясь навстречу светилу, мир-саквояж. Пролетают кометы и метеоры, отражается от полированной до блеска поверхности свет далёких звезд, но наступает момент, когда саквояж разворачивается к светилу и тогда раскрывается чрево.
Заглянем же внутрь. Рассветные лучи скользят по просторам, не задерживаясь на драконах, вепрях и волкодлаках, не останавливаясь даже на Ктулху и орде дикарей, уже разжигающих огонь под вертелом с бургомистром, добираются наконец и до уездного города N., расположенном на центральном материке, достигают кладбища - прямо, потом направо, и третий склеп слева. В гробу, накрытом алым кумачом, похрапывая, лежит, прижимая к себе серп и молот, Захария.
(Раздаётся скрип, из стены вытягиваются и ползут, цепляясь усиками, сверкающие стальные рельсы, по которым уже движется паровоз, сидящие внутри гномики носят солнцезащитные очки и играют на электрогитарах, один стоит на стреме, держа ружьё для инъекций. Выждав момент, он вскидывает оружие и делает выстрел. Веки Захарии вздрагивают, по приоткрывшейся роговице пробегают ряды странных символов, похоже неправильной кодировки... По сигналу стрелка, паровоз даёт обратный ход и удаляется, рельсы столь же стремительно втягиваются обратно, и скоро на стене не остаётся следов, словно ничего не было. Звенит будильник, из гроба вытягивается когтистая волосатая лапа и отключает сигнал...
Приносим извинения за технические накладки. Режиссёру предыдущей серии объявлено взыскание, он четвертован и сварен в котле, представляем Вам нового. Отличные характеристики: спортсмен, член партии, характер нордический, стойкий, взысканий и порочащих связей не имеет, не женат.)
Краткое содержание предыдущей части:
при подлёте к космической аномалии гравицапа "Калош Энтерпрайз" была обстреляна, все попытки экипажа установить контакт и отремонтировать повреждения не принесли результатов, экипаж понёс потери. временно выбыли из строя механик Пью, бортовой попугай и навигатор Достоевский, потерял сознание и впал в кому доктор Кокк, остался только сам неустрашимый командор Гы-Пхы
...Я знаю, скоро все закончится, но не берусь пока предсказать, насколько роковыми окажутся последствия и как долго продлятся наши мучения. Молоточки в моей голове стучат сейчас особенно тревожно, как всегда бывает в минуту наибольшей опасности, что и позволяет мне всегда быть настороже и помогает выпутаться из любой передряги, но похоже, не в этот раз. Как же угораздило нас свалиться в эту медрёную тмутаракань со всеми своими тараканами? Сначала этот объект, возле которого мы вынырнули -- флуктуация непонятного происхождения, невозможная по всем законам здравого смысла - гигантский саквояж, кружащий вокруг звезды спектрального класса Z45, имеющей однако форму цветка matricaria chamomilla, что тоже ни в какие ворота, и почти сразу - гром! молния! бам! - в результате обстрела мы получили многочисленные повреждения, вследствие которых уже которую неделю не можем выбраться из этой дыры.
Даже в кошмарном сне не может присниться та дикая ахинея, что окружает нас в данный момент, по всей видимости, здесь не обошлось без наших врагов, космических фармазонов. Наши технологии перестали работать, а все попытки воссоздать местную ни к чему не привели, как будто кто-то поставил технологический барьер. Внешне аборигены почти не отличимы от нас, но со странностями. Не подверглись ли мы ментальной оцифровке и переносу в ВР? Стоит обдумать: в пользу этого говорит отсутствие языкового барьера и чувство deja vu - словно бы кто-то воссоздал наши земные реалии, понаделав при этом ошибок...
Одним крушением однако дело не ограничилось, вследствие атаки камикадзе мы понесли немалый урон. Никогда не позабыть слёзы моментально поседевшего навигатора, вытаскивающего из разбитого пульта вражеский томагавк, всегда буду помнить подвиг механика Пью, стоны Винкуса, Вштырлица и Косьё, вскрики секретаря Кима и старпома Колыхай Беретта-Винчестера - и далее по списку, включая попугая, кочегара Мерлина и робота-ассенизатора E2-E4. Последним пострадал доктор, успев однако высказать свои соображения касательно природы Аномалии. Кэп, сказал он, мне представляется вполне логичным, что рано или поздно мы столкнемся с тем, что находится за пределами нашего понимания. Вообразите себе Пуп Вселенной, некую абстрактную точку, к которой стянуты все космические струны Мультивселенной, от трения которых возникает идеальное зеркало, в котором не просто отражается окружающая нас реальность, но и материализуются самые потаённые наши страхи и желания. Вполне логично (он не преминул вставить излюбленное словечко еще раз), что если что-нибудь может пойти не так, именно так и случится...
И вот я остался один -- землемер, посторонний, заблудившийся на этом празднике жизни, один в пустом номере, в чужом городе, чуждом и непостижимом мире, в западне, из которой невозможно выбраться, или хотя бы просто понять, куда нас собственно занесло, всё нелепо и странно, абсурдно, лишено смысла, и каждый день наполнен лишь утомительным ожиданием того, что наконец-то закончится эта безумная канитель и развернётся настоящее действо. Возможно положение спасло бы чувство юмора, желательно чёрного как смоль или как вороное крыло, но тестирование показало мою полную ущербность в этом плане и замещение его вспышками мизантропии, второму пилоту даже пришлось обзавестись табличкой "сарказм".
Небо хмурится, увяли желания и поблекли последние краски, во всю ширь большого окна затянуло свинцовыми облаками. Снова идет дождь и летит град, снова меня обуял бес вдохновения и тревожного беспокойства.
Но настала пора закинуться слегом, изменить состояние своей души -вслед горячему кофе со стручком чили прокачиваюсь терабайтами энергичного рока и разворачиваюсь к зеркалу, с которого на меня глядит отражение вечного Пьеро - колпак, грим и татуированная слеза, стекающая вниз чёрным каракуртом.
Суета, суета, суета.
Как же достало меня это долгое экзистенциальное ожидание! эти нелепые бормотуны, клоуны и маргиналы! лягвы и фиолетовые утюжки, эксцентрики и представители важнейших профессий, пугающиеся и собственной тени, взять хотя бы тех братцев-кроликов, от криков которых аж заложило уши, стоило потянуться за пазуху, где лежал смартфон...
В голове мельтешат цветные геометрические фигурки, роются навязчивые мысли и обрывочные воспоминания, мелькает бред, преломленный и отраженный в бесчисленных кривых зеркалах.
Кап-кап! - слышится, как капает в пустой ванной вода.
Пум-пум-пумс! - слышно, как стучит сердце, колотит в висках, слышатся шаги за стеной, кто-то остановился возле нашего номера, поворачивается ручка и дверь распахивается неожиданно резво.
Передо мной субъект в плаще и странной остроконечной шапочке, из-под которой выбиваются нечесаные засаленные волосы, глаза, равно как и слишком острые зубы, не внушают доверия, кожа на щеке шевелится, точно под ней копошатся мириады трупных червей, уши напоминают пару вялых полусонных змей, из-под распахнутого на груди плаща на меня пялятся десятки глаз.
Кто этот мощный старик, о чём говорит? Слова не сразу доходят до моего сознания.
-- Не надо меня бояться, я не торговец, не аферист и не свидетель, прости меня господи, иеговы, я даже не собираюсь всучивать вам барахло или навязывать никому не нужную услугу, хотя, поверьте, мог бы вполне. Я мирный законопослушный обыватель, Кондратий Легарвыч Хмымриков, прошу любить и жаловать, бизнесмен средней руки и частный потрошитель, имеется и лицензия, и все сопутствующие документы, можете самолично убедиться. Как сами понимаете, теперь, когда вы знаете слишком многое, мы не можем отпустить вас, и единственный ваш выход - это вступить в наш закрытый частный клуб...
Я уполномочен передать вам это. - он что-то вложил мне в руку. - Запомните, мы шутить не любим. Это не чёрная метка... пока... но это наше последнее и единственное предупреждение.
Гость подцепляет высунувшегося из кожи червя, кидает в рот и с аппетитом начинает жевать.
Средней руки бизнесмен, говорите. Значит, судя по наличию также правой и левой, предполагается также наличие как минимум третьей. Что-то не похоже...
Не сразу доходит, что я снова один.
Суета, всё суета. Sic transit, или как твердит наш Кокк, от судьбы не уйдёшь - всем нам суждено обратиться в тлен, в мелкую звездную пыль, кочующую меж звезд долгими веками и тысячелетиями, слившимися в одну единую вечность.
Я подхожу к зеркалу, поглаживаю его холодную, практически ледяную поверхность, но смотрю вовсе не на свое отражение: внимательно оглядываю обстановку, изучаю стены, стерильную фурнитуру и большое панорамное окно, открывающее вид на ночной город, продолжающий жить своей жизнью. На первый взгляд, ничего странного, необычного, но тревога не оставляет, молоточки в голове колотят особенно яростно и тревожно...
Так и есть. За моей спиной различается чья-то фигура. Резко оборачиваюсь - никого. Снова к зеркалу - фигура на месте, даже похоже заметно приблизилась. Это все всякого сомнения женщина -- грузного сложения, в яркой помаде, с блёстками, зеркальный щиток для глаз венчает голубой хохолок. Женщина парит на небольшой высоте, трепыхая крылышками и вытягивая перед собой сияющую палочку...
Снова оборачиваюсь. Никого. Иллюзия или душевное расстройство, как там твердил Кокк - "мания фурибунда"? - постоянно забываю посмотреть, что он хотел этим сказать...
Но слышится голос: "Ну что, друг сердешный, не ждал?"
В такие мгновения действуешь на автомате. Срабатывает безусловный рефлекс, отточенный на учениях и тренировках - снова поворот, резкий выпад вперед, оружие выпрыгивает из кобуры и летит в руки, а палец уже автоматически жмёт на спуск...
Снова в яблочко, снова бинго! - осколки, множество мелких кусочков зеркала, рассыпанных по полу, в которых отражается окружающая обстановка, и тревожные молоточки в моей голове наконец смолкают...
Это панк-рок, детка! Мы и сами шутить не любим и другим не дадим.
Я знаю, времени почти не осталось, скоро всё закончится. Вот сейчас откроется дверь и на пороге появится гость, послышится его голос:
"Май нейм из Вий. Ха Эм Вий..."
И он приподнимет очки.
Заглянем же внутрь. Рассветные лучи скользят по просторам, не задерживаясь на драконах, вепрях и волкодлаках, не останавливаясь даже на Ктулху и орде дикарей, уже разжигающих огонь под вертелом с бургомистром, добираются наконец и до уездного города N., расположенном на центральном материке, достигают кладбища - прямо, потом направо, и третий склеп слева. В гробу, накрытом алым кумачом, похрапывая, лежит, прижимая к себе серп и молот, Захария.
(Раздаётся скрип, из стены вытягиваются и ползут, цепляясь усиками, сверкающие стальные рельсы, по которым уже движется паровоз, сидящие внутри гномики носят солнцезащитные очки и играют на электрогитарах, один стоит на стреме, держа ружьё для инъекций. Выждав момент, он вскидывает оружие и делает выстрел. Веки Захарии вздрагивают, по приоткрывшейся роговице пробегают ряды странных символов, похоже неправильной кодировки... По сигналу стрелка, паровоз даёт обратный ход и удаляется, рельсы столь же стремительно втягиваются обратно, и скоро на стене не остаётся следов, словно ничего не было. Звенит будильник, из гроба вытягивается когтистая волосатая лапа и отключает сигнал...
Приносим извинения за технические накладки. Режиссёру предыдущей серии объявлено взыскание, он четвертован и сварен в котле, представляем Вам нового. Отличные характеристики: спортсмен, член партии, характер нордический, стойкий, взысканий и порочащих связей не имеет, не женат.)
Краткое содержание предыдущей части:
при подлёте к космической аномалии гравицапа "Калош Энтерпрайз" была обстреляна, все попытки экипажа установить контакт и отремонтировать повреждения не принесли результатов, экипаж понёс потери. временно выбыли из строя механик Пью, бортовой попугай и навигатор Достоевский, потерял сознание и впал в кому доктор Кокк, остался только сам неустрашимый командор Гы-Пхы
...Я знаю, скоро все закончится, но не берусь пока предсказать, насколько роковыми окажутся последствия и как долго продлятся наши мучения. Молоточки в моей голове стучат сейчас особенно тревожно, как всегда бывает в минуту наибольшей опасности, что и позволяет мне всегда быть настороже и помогает выпутаться из любой передряги, но похоже, не в этот раз. Как же угораздило нас свалиться в эту медрёную тмутаракань со всеми своими тараканами? Сначала этот объект, возле которого мы вынырнули -- флуктуация непонятного происхождения, невозможная по всем законам здравого смысла - гигантский саквояж, кружащий вокруг звезды спектрального класса Z45, имеющей однако форму цветка matricaria chamomilla, что тоже ни в какие ворота, и почти сразу - гром! молния! бам! - в результате обстрела мы получили многочисленные повреждения, вследствие которых уже которую неделю не можем выбраться из этой дыры.
Даже в кошмарном сне не может присниться та дикая ахинея, что окружает нас в данный момент, по всей видимости, здесь не обошлось без наших врагов, космических фармазонов. Наши технологии перестали работать, а все попытки воссоздать местную ни к чему не привели, как будто кто-то поставил технологический барьер. Внешне аборигены почти не отличимы от нас, но со странностями. Не подверглись ли мы ментальной оцифровке и переносу в ВР? Стоит обдумать: в пользу этого говорит отсутствие языкового барьера и чувство deja vu - словно бы кто-то воссоздал наши земные реалии, понаделав при этом ошибок...
Одним крушением однако дело не ограничилось, вследствие атаки камикадзе мы понесли немалый урон. Никогда не позабыть слёзы моментально поседевшего навигатора, вытаскивающего из разбитого пульта вражеский томагавк, всегда буду помнить подвиг механика Пью, стоны Винкуса, Вштырлица и Косьё, вскрики секретаря Кима и старпома Колыхай Беретта-Винчестера - и далее по списку, включая попугая, кочегара Мерлина и робота-ассенизатора E2-E4. Последним пострадал доктор, успев однако высказать свои соображения касательно природы Аномалии. Кэп, сказал он, мне представляется вполне логичным, что рано или поздно мы столкнемся с тем, что находится за пределами нашего понимания. Вообразите себе Пуп Вселенной, некую абстрактную точку, к которой стянуты все космические струны Мультивселенной, от трения которых возникает идеальное зеркало, в котором не просто отражается окружающая нас реальность, но и материализуются самые потаённые наши страхи и желания. Вполне логично (он не преминул вставить излюбленное словечко еще раз), что если что-нибудь может пойти не так, именно так и случится...
И вот я остался один -- землемер, посторонний, заблудившийся на этом празднике жизни, один в пустом номере, в чужом городе, чуждом и непостижимом мире, в западне, из которой невозможно выбраться, или хотя бы просто понять, куда нас собственно занесло, всё нелепо и странно, абсурдно, лишено смысла, и каждый день наполнен лишь утомительным ожиданием того, что наконец-то закончится эта безумная канитель и развернётся настоящее действо. Возможно положение спасло бы чувство юмора, желательно чёрного как смоль или как вороное крыло, но тестирование показало мою полную ущербность в этом плане и замещение его вспышками мизантропии, второму пилоту даже пришлось обзавестись табличкой "сарказм".
Небо хмурится, увяли желания и поблекли последние краски, во всю ширь большого окна затянуло свинцовыми облаками. Снова идет дождь и летит град, снова меня обуял бес вдохновения и тревожного беспокойства.
Но настала пора закинуться слегом, изменить состояние своей души -вслед горячему кофе со стручком чили прокачиваюсь терабайтами энергичного рока и разворачиваюсь к зеркалу, с которого на меня глядит отражение вечного Пьеро - колпак, грим и татуированная слеза, стекающая вниз чёрным каракуртом.
Суета, суета, суета.
Как же достало меня это долгое экзистенциальное ожидание! эти нелепые бормотуны, клоуны и маргиналы! лягвы и фиолетовые утюжки, эксцентрики и представители важнейших профессий, пугающиеся и собственной тени, взять хотя бы тех братцев-кроликов, от криков которых аж заложило уши, стоило потянуться за пазуху, где лежал смартфон...
В голове мельтешат цветные геометрические фигурки, роются навязчивые мысли и обрывочные воспоминания, мелькает бред, преломленный и отраженный в бесчисленных кривых зеркалах.
Кап-кап! - слышится, как капает в пустой ванной вода.
Пум-пум-пумс! - слышно, как стучит сердце, колотит в висках, слышатся шаги за стеной, кто-то остановился возле нашего номера, поворачивается ручка и дверь распахивается неожиданно резво.
Передо мной субъект в плаще и странной остроконечной шапочке, из-под которой выбиваются нечесаные засаленные волосы, глаза, равно как и слишком острые зубы, не внушают доверия, кожа на щеке шевелится, точно под ней копошатся мириады трупных червей, уши напоминают пару вялых полусонных змей, из-под распахнутого на груди плаща на меня пялятся десятки глаз.
Кто этот мощный старик, о чём говорит? Слова не сразу доходят до моего сознания.
-- Не надо меня бояться, я не торговец, не аферист и не свидетель, прости меня господи, иеговы, я даже не собираюсь всучивать вам барахло или навязывать никому не нужную услугу, хотя, поверьте, мог бы вполне. Я мирный законопослушный обыватель, Кондратий Легарвыч Хмымриков, прошу любить и жаловать, бизнесмен средней руки и частный потрошитель, имеется и лицензия, и все сопутствующие документы, можете самолично убедиться. Как сами понимаете, теперь, когда вы знаете слишком многое, мы не можем отпустить вас, и единственный ваш выход - это вступить в наш закрытый частный клуб...
Я уполномочен передать вам это. - он что-то вложил мне в руку. - Запомните, мы шутить не любим. Это не чёрная метка... пока... но это наше последнее и единственное предупреждение.
Гость подцепляет высунувшегося из кожи червя, кидает в рот и с аппетитом начинает жевать.
Средней руки бизнесмен, говорите. Значит, судя по наличию также правой и левой, предполагается также наличие как минимум третьей. Что-то не похоже...
Не сразу доходит, что я снова один.
Суета, всё суета. Sic transit, или как твердит наш Кокк, от судьбы не уйдёшь - всем нам суждено обратиться в тлен, в мелкую звездную пыль, кочующую меж звезд долгими веками и тысячелетиями, слившимися в одну единую вечность.
Я подхожу к зеркалу, поглаживаю его холодную, практически ледяную поверхность, но смотрю вовсе не на свое отражение: внимательно оглядываю обстановку, изучаю стены, стерильную фурнитуру и большое панорамное окно, открывающее вид на ночной город, продолжающий жить своей жизнью. На первый взгляд, ничего странного, необычного, но тревога не оставляет, молоточки в голове колотят особенно яростно и тревожно...
Так и есть. За моей спиной различается чья-то фигура. Резко оборачиваюсь - никого. Снова к зеркалу - фигура на месте, даже похоже заметно приблизилась. Это все всякого сомнения женщина -- грузного сложения, в яркой помаде, с блёстками, зеркальный щиток для глаз венчает голубой хохолок. Женщина парит на небольшой высоте, трепыхая крылышками и вытягивая перед собой сияющую палочку...
Снова оборачиваюсь. Никого. Иллюзия или душевное расстройство, как там твердил Кокк - "мания фурибунда"? - постоянно забываю посмотреть, что он хотел этим сказать...
Но слышится голос: "Ну что, друг сердешный, не ждал?"
В такие мгновения действуешь на автомате. Срабатывает безусловный рефлекс, отточенный на учениях и тренировках - снова поворот, резкий выпад вперед, оружие выпрыгивает из кобуры и летит в руки, а палец уже автоматически жмёт на спуск...
Снова в яблочко, снова бинго! - осколки, множество мелких кусочков зеркала, рассыпанных по полу, в которых отражается окружающая обстановка, и тревожные молоточки в моей голове наконец смолкают...
Это панк-рок, детка! Мы и сами шутить не любим и другим не дадим.
Я знаю, времени почти не осталось, скоро всё закончится. Вот сейчас откроется дверь и на пороге появится гость, послышится его голос:
"Май нейм из Вий. Ха Эм Вий..."
И он приподнимет очки.