7 рассказ Николая "Связь". "Переговоры". Начало.
Седьмая статья Николая "Связь" Все события реальны, действующие лица тоже, кроме главного героя "Святого". 166 ОМСБ Бешеная рота.
От себя: в этом рассказе описано то как приезжали журналисты Невзорова и брали интерьвью у участников "Бешеной роты", имена которых в дальнейшем послужии прообразами главных героев в фильме "Чистилище".
7.
Денис присел на колени, на берегу небольшого ручья, стянул с себя ботинки и блаженно опустил ноги в студеную, прозрачную воду. Подумал, что пять суток не разуваться - это конечно многовато, можно забыть, как выглядят собственные ноги. Приподнял пальцами два бесформенных липких комочка, которые вообще-то назывались носки, и принялся их ожесточенно стирать.
- Ну вот, отравил воду, - подошли Серега Кучин и Леха Швец, расположились рядом.
- Не боись. Это в наш Дон не впадает.
Разведчики предавались расслабухе на окраине Бамута. Вчера вошли в него спокойно, можно сказать без единого выстрела, если не считать, конечно, целодневную, массивную артподготовку. Застали привычное зрелище - полуразрушенные дома и ни души вокруг.
Сейчас все селение и местность вокруг заполнено войсками, и можно предаться безделью. Тем более что разведчики это заслужили. Если верить официальным сообщениям, которым никто из них уже не верил, но слушали сегодня по радио, то при взятии Бамута погибло двое военнослужащих. Выходит один из них Пашка.
- Денис, глянь, чего пехота нашла, - Снайпер протягивал какую-то бумажку.
Святой развернул ее и с интересом стал читать. Сие творение называлось «Памятка бойцу освободительной армии Чечни», было отпечатано типографским способом. В нем перечислялись наказания за различные проступки. Величина наказания измерялась в ударах палками. За самые простые нарушения, как неопрятный внешний вид или опоздание к построению, полагалось пять ударов палкой. За более серьезные проступки десять, пятнадцать и так далее.
Что больше всего поразило Дениса, так это своеобразие шкалы ценностей. За сон на посту, самое страшное с точки зрения Николаева преступление, полагалось пятьдесят палок, а за пререкание с командиром - восемьдесят. В то время как употребление наркотиков - всего двадцать.
- Забавная бумажка, где нашли?
- Подобрали где-то в развалинах, вот выпросил своим показать.
- Интересно получается: если они патриоты, за идею воюют, то и нарушений быть не должно, наказывать не за что. Так?
- Так! - согласился Снайпер.
- А если они напечатали такую памятку, то предназначена она для наемников. Так?
- Чего заладил? Ну, так, так!
- Я и говорю, что видел башку светловолосую, вот как у тебя, даже светлее, там на горке. К тому же отпечатано это не на арабском каком-нибудь, а на русском языке.
- И что?
- А черти что! - Святой в сердцах пнул босой ногой по воде так, что брызги веером сверкнули на солнце. - Связь говорит, что когда подходили к Бамуту, кто-то влез в эфир на нашей частоте, и позывные были на чистой украинской мове.
Снайпер почесал затылок.
- Выходит, мы с наемниками воюем, или с кем?
- А я знаю? Да и воюем ли вообще, только пацанов хороним.
Помолчали. Лёха напомнил:
- Надо бы поговорить с ротным, а Святой. Сходить на ту «горку» Пашке крест поставить.
- Поговорю.
На следующий день к «кобровцам» пришел ротный и привел с собой двоих штатных. Один - невысокий блондин с видеокамерой, другой - высокий брюнет с профессиональным фотоаппаратом на шее.
- Смагленко, собери своих, - велел ротный, как-то хитро посматривая по сторонам.
Когда все лениво расположились в небольшом дворе на камушках и бревнах, щурясь на ярком солнце, ротный представил:
- Внимание! Это корреспонденты. Командир просил оказать содействие. А это, товарищи корреспонденты, наш лучший взвод - первый. В полном, - ротный слегка запнулся, - почти полном составе.
Тот, который был повыше, встал и зачем-то достал и показал всем удостоверение, затем представился, назвал фамилию, имя свое и своего коллеги. Сказал, что они из команды известного журналиста Невзорова и приехали снимать сюжеты о бойцах и различных боевых действиях.
Ребята сидели и со скучающим видом смотрели на этих людей. Ни бога, ни черта они уже не боялись, и всем было глубоко плевать на этих корреспондентов и их сюжеты. Но этот парень говорил с такой искренностью, что это начало подкупать. Он не лебезил, не уговаривал, он просто и искренне объяснял, чего хочет, и просил ему в этом помочь.
- Мы хотим снять сцену боя. Например, взятие вот этого дома, или нет, лучше того. Помогите нам. Несколько человек изображает атаку - бегут, стреляют. Мы все это снимем и покажем по телевизору. Хотели сныть у спецназа, но у них там сегодня награждение. Сняли только построение и награжденных, - немного помялся и добавил, - они награждают отличившихся, так сказать, прямо на поле боя.
- Круто, - ехидно вставил Макс.
Сниматься «для телевизора» желающих не нашлось. Денису от всего этого стало еще скучней, думал хоть эти правду о них скажут, а они туда же «инсценировочка». Не выдержал и спросил как можно язвительней:
- Послушайте, любезный, почему бы вам пару дней назад не появиться - сняли бы тогда сцену реального боя. Или наоборот, подождите пару дней - авось что-нибудь подвернется.
Брюнета это нисколько не смутило, он начал запросто объяснять:
- Понимаете, настоящий, реальный бой ведь не так скоротечен, как нужно для экрана. Нужна динамика. А вы все гораздо лучше меня знаете, что настоящий, реальный бой растянут во времени.
Легкий, изящный подхалимаж возымел действие - появились первые желающие и процесс, как говорится, пошел. Полненький блондин быстренько распределил роли. Кто откуда бежит и куда стреляет. Его тут же поправили, что если так стрелять, то сами себя перестреляем. Он легко согласился и тут же изменил сценарий.
Пока шла подготовка, брюнет взял видеокамеру и стал задавать бойцам самые различные вопросы и записывать на пленку ответы.
Постепенно все расшевелились. Эта веселая буффонада стала даже нравиться, посыпались новые предложения, как лучше сделать сюжет.
- Добавить крови…
- Я сыграю раненого…
- Я пленного!
- Давайте лупанем из бешки!…
Но все это было тактично отклонено.
Святой смотрел на спектакль со стороны и понял, что эти профессионалы на 100% правы. Получилось стремительно, громко и ярко, как в кино. Но в настоящем бою все действительно, растянуто во времени. Этого не замечаешь, потому что в бою живешь тысячью параллельных секунд, замечая и фиксируя тысячу событий, происходящих в этот момент рядом. Твое время, твои чувства, твои эмоции, твои мысли заполнены до предела.
Это знает каждый мальчишка, который хоть раз в жизни дрался. Наблюдать драку со стороны - занятие не такое уж увлекательное - неуклюжие движения, нелепые удары. Зато когда бьешься сам, когда внимание сосредоточено на любом движении руки или ноги противника, всякая растянутость во времени пропадает. Свои собственные движения кажутся молниеносными и сверхточными, как в кино.
Отсняв, корреспонденты укладывали аппаратуру в чехлы. Разведчики, конечно, пригласили их поужинать.
- Нет, ребята, спасибо, - вежливо отказался брюнет, посмотрел в сторону Санникова и продолжил, - Вот, если бы в разведку с вами сходить…
- Тащ-ктан, реально (словечко прилипло) сходить надо, - оживился Связь. - Да и крест Пашке готов.
- Крест - дело святое, - поддержал Николаев.
Байкал очередной раз за день хитро улыбнулся:
- Так, разговорчики! Чистка оружия, прием пищи и отдыхать до вечера.
- До вечера?
- Смагленко, через полчаса у меня! - и махнув с собой журналистов, ушел.
- Ну, все ясно, что ничего не понятно, - пробормотал Святой и пошел чистить «Наташку», протолкавшись через толпу своих и чужих собравшихся смотреть «как снимают кино».
Чистили оружие и оживленно обсуждали, кто, что сказал в объектив и кто как нарисовался.
- Мужики! А я не спросил, когда показывать-то будут?
- Сказали в первый четверг июня.
- Ого, так это почти три недели. Успею своим написать, пусть на меня полюбуются. А передача какая?
- Несмотрова передача - «Дикое поле».
- Да, повезло, - завидовали пришедшие на огонек ребята с других взводов.
- Да ну, что тут такого, - удивился Денис, - меня и на гражданке сколько раз по телевизору показывали.
- А тебе не приснилось?
- Нет. Вот однажды приехал я в Москву к другу в гости. Гуляем по городу, остановились возле «Динамо» у ларька, взяли по пиву, стали, пьем. Смотрю, какой-то мужик с микрофоном прямо к нам подходит. С ним еще один с телекамерой, третий с каким-то ящиком на шее и в наушниках, звукооператор, наверное. Подходит этот мужик микрофон сует и спрашивает: «Как вы смотрите в будущее?». Я растерялся. Не помню, что намолол, про оптимизм чего-то. У приятеля спросил, потом «спасибо» и пошел других спрашивать. Мы его окликнули, мол, когда покажут? Он говорит тогда-то в телеканале «Добрый вечер, Москва». Через пару дней ждем, сидим у моего друга дома, он всю семью предупредил, что будут показывать наше с ним интервью, почти что пресс-конференцию. Ну, понятно, всем интересно, тоже сели, ждут. В 19.30 начинается канал и в начале титру идут - что будет в передаче. Внимательно читаю - вроде в начале по нашей теме ничего нет. А самого прижало, на очко хочу, страшно. Говорю, в начале, вроде не про нас, побегу я быстренько присяду. Побежал. Присел. Только.… Слышу вся семья в один голос: «Денис! Скорей! Тебя показывают!» Ну а куда скорей? Процесс ведь не прервешь. Так и просрал свое интервью.
Хохот был громкий, а комментарии блистали вариантами. Дим Димыч был в восторге, что можно вернуться к его любимой теме.
- Как же это «процесс не прервешь»? кой у кого процесс очень даже прервался. Так что он даже стометровку рванул. С низкого старта! - похлопал он Макса по плечу.
- Ага, с очень низкого! Огрызнулся Гардин.
- Макс, да расскажи, в конце концов, что там с тобой случилось?
- Ладно, - он окончил чистку. Щелкнул крышкой ствольной коробки на своем РПК, спустил пружину, поставил на предохранитель, вставил магазин. Аккуратненько положил свое любимое оружие на колени, приготовившись рассказывать.
- Было это возле Центороя. После того, как его взяли, позицию нам определили сразу за крайними домами, на бугорке. Взводный приказал каждому отрыть окоп для стрельбы с колена. Связь еще тогда в отказку бросился. Чего - не знаю.
- Да не люблю я это дело. Как будто могилу собственную копаешь.
- Но ведь надо!
- Но ведь откопал же!
- Но какую!
- Макс, не тяни, что там дальше?
- В общем, не знаю, что там Связь со взводным пререкались, я свой окопчик, как положено, оборудовал, и тут меня тоже на клапан придавило. А куда? Не перед позицией же. Увидел кусты метрах в ста, возле двора, додумался пойти туда. Только сел, только глаза закатил, как вдруг прямо возле уха пуля просвистела. У меня повязка моя черная вот так вот, узлом набок была повязана. Так пуля кончик повязки, вот, пробила. Я только успел сообразить на бок повалиться, а колено вот так вверх торчит. Следующая пуля - вот так хэбэ под коленом прошила. Ну, думаю, кранты. Откуда стреляют - не понятно. Прятаться некуда, штаны тогда от зимнего хэбэ были, с лямками, только успел одну лямку накинуть и - ходу обратно. Бегу и слышу, сзади меня пули шлепают.
- Стой, стой! - весело перебил его Связь, - Дай дальше я расскажу. Окопчик мой самый крайний был. Я его откопал как раз себе по размеру, чтоб вот только-только. А сам в это время возле бэшки был. Слышу выстрелы, и Макс бежит, кричу: «Стреляют! Макс! Тревога!» Все прыгают по местам, и я ныряю в ближайший окопчик. Это Макса оказался. Смотрю, а он красиво так - классически несется, с полным размахом, а сзади него фонтанчики взлетают. А откуда - не понять. Наши все замерли, а Макс бежит. Добегает до крайнего окопа и рыбкой туда.
- Ага, убить тебя, Связь, мало.
- Это мой окопчик оказался! Я ж его по своему размеру сделал, чтоб лишнего не копать, а размеры у нас с ним - сами видите. В общем, мы все в окопах. По нам кто-то стреляет, но откуда, совсем не понятно, только пули свистят. Мне хорошо, просторно и смех разбирает. А Макс как нырнул рыбкой, так там и орет на меня матюгами. Я, честно, таких, еще не слышал.
- Услышишь еще! Я там ни развернуться, ни вылезти не могу, еще и штаны болтаются.
- В общем, патроны у духа, видно, кончились. Успокоилось все. Потом всем взводом Макс успокаивали, чтоб он меня в моем окопчике не прикопал.
.
На фото с лева на право: срочник имя не известно, Макс, Костя "Питерский" и Николай "Связь".
.
Отсмеявшись, Святой всех отослал поесть и покемарить часок-другой. Напомнил, что ротный намекал что-то насчет вечера.
Вечером вышли в уже наступившие сумерки. Журналистов взяли с собой, поставили в середину строя. Перед выходом ротный их подробно проинструктировал, как себя вести. Впереди и сзади поставил самых опытных бойцов и приказал беречь корреспондентов как зеницу ока. Шли проверить информацию о том, что неподалеку замечена избушка в лесу, возможно база боевиков.
Выход как выход, ничего выдающегося. Нашли домик. Оказалось, что это замаскированная банька. Ждать никого не стали, просто поставили пару мощных противопехотных мин и ушли. По колонне несколько раз проходила команда остановиться. Разведчики залегали, а светленький кинооператор отходил на несколько метров в сторону, лихорадочно скидывал куртку, расстегивал лямки комбинезона и облегчался. Затем бормотал извинения, мол, после московской пищи, солдатские харчи не пришлись ко двору. Ну, ничего, дело житейское. Док вручил ему таблетку. Но помогло не сразу, он еще несколько раз отбегал в сторону, а разведчики, морщась, слушали, как в тиши ночного леса раздается хлопанье и журчание из организма оператора.
- Реально - ария московского гостя, - прокомментировал Дим Димыч.
После полуночи остановились на ночлег. Дождавшись рассвета, двинулись дальше. Услышали со стороны баньки два четких раскатистых взрыва. Значит, кто-то решил помыться с утра пораньше.
Не задерживаясь, шли к своей цели - горке, на которой погиб Пашка. К обеду были на месте. По пути оба оператора много снимали, и были явно довольны. Установили крест, заминировали и его и все подходы к нему. Троекратно щелкнули курками разряженного оружия - салют в память погибшего. Без приключений, в приподнятом настроении, хоть уставшие и измотанные, вернулись обратно.
Вся бригада уже, который день сидела безвыездно в лагере под Шали и вех потихоньку одолевала тоска. Но вот однажды в расположение въехал БТР. С него спрыгнул веселый и жизнерадостный Шахтер. Он шумно стал заглядывать в каждую палатку и спрашивать где его друг Николаев. Мужиков это развеселило, ото всюду слышались шутки и подначки по поводу клизмы. Тимофея это ни сколько не волновало. Одет он был в новую чистенькую форму, даже погоны со старлейскими звездочками нацепил. Он прекрасно понимал, что дисциплинированные разведчики в таком виде в глаза ему ничего обидного сказать не решаться, а все остальное он пропускал мимо ушей.
Денис в этот день был дежурным по роте. Только прилег отдохнуть после бессонной ночи, как услышал непонятный шум и выполз на солнышко из палатки, чтобы разобраться. Тимофей, когда увидел заспанного Николаева, весело взвизгнул, засмеялся и бросился обниматься. Крепко стиснув в объятиях недоумевающего Святого, Шахтер обвел собравшихся зрителей горящим взглядом, и радостно заорал:
- Вот он! Мой друг! Он мне жизнь спас! Вот это мужик. Настоящий мужик! Если бы не он - меня уже не было.
Денис смущенно высвободился из жарких объятий и попытался спросить, когда ж он ему жизнь-то спас? Но сапер восхищенно тараторил и тащил Николаева к своему БТРу. Здесь он уже немного спокойней продолжал благодарить:
- Спасибо! Спасибо, Денис. Ты ж мне действительно жизнь спас!
- Когда, блин. Чего ты заладил?
- Ну, когда ты меня за ремень поймал. Я ж и, правда, готов был рвануть, куда глаза глядят. Где бы я был сейчас? - доверительно заглянув в глаза, спросил Шахтер.
- Или у чичиков с очком, порванным на немецкий крест, или на нашей киче, уже без погон, - ничуть не задумавшись, выпалил Денис.
- Ну вот! - Тимофей снова весело засмеялся и хлопнул ладонью по броне.
Из БТРа, с места водителя показалась голова бойца.
- Смирнов, давай!
Боец послушно кивнул головой и нырнул обратно, прогромыхал чем-то в железном чреве и вынырнул, протягивая старлею бутылку водки.
- Вот, Святой, хочу с тобой выпить, - торжественно заявил Шахтер, - Хорошая водка.
- Понятно - «Смирновская».
- Почему «Смирновская»?
- Ну, так от Смирнова же, - Денис кивнул головой в сторону люка, где опять исчез боец.
- А! Ну да! - весело засмеялся сапер, странно приплясывая на месте, - Ты, Святой, в своем репертуаре!
Снова захлопал по броне.
- Смирнов, а закусь?
- Щас! Открываю! - не показываясь наружу, орал Смирнов.
- Тушеночка, хлебушек белый, все, как положено, - заверил старлей.
Денис взял из рук сапера бутылку и, посмотрев этикетку, уважительно покачал на руке.
- Да, водка хорошая, дорогая. Мы обычно в Ханкале чего попроще покупаем.
- Так ведь я для друга!
- Слушай, Тимофей, я все хотел тебя спросить: ты, почему тогда не стрелял?
- Я испугался, - честно признался тот и, потупив взгляд, продолжил, - Я лежал, голову опустил и ждал.
- Ждал…, - задумчиво повторил Денис, легонько подкидывая на руке бутылку. Потом посмотрел холодным взглядом на сапера, - А вот Пашка не ждал. И не испугался!
Денис все подбрасывал бутылку, и вдруг сапер, вообразив, что получит ею по башке, испуганно отшатнулся. Но Денис абсолютно спокойно продолжал:
- А где сейчас Пашка? Вон там - наверху. И, наверное, это не моя бутылка, а его. Это он тебе жизнь спас. И мне!
Тимофей не понимал, что происходит, и смотрел на Николаева глазами какающего волка.
- Так что, Шахтер, давай ее Пашке отдадим. Потому что он в тот короткий момент боя из непутевого мальчишки, превратился в воина, и умер мужчиной.
Святой размахнулся и что есть силы, запустил бутылку вертикально вверх. Круто развернулся и зашагал прочь. Бутылка, покувыркавшись в воздухе, звонко шлепнулась о броню, ярко брызнули осколки стекла и капли жидкости. Из люка мгновенно появилась испуганная голова Смирнова и стала принюхиваться. Шахтер стоял, широко распахнув глаза и, страх в них сменялся осмысленным выражением. Он стал понимать, что никогда не станет другом для этого уверенного в своих мыслях и действиях человека.
Николаев всего этого не видел. Он шагал к часовому-дневальному, чтобы дать разгоняй за то, что пустил в расположение посторонних.
Окончание рассказа читать тут.
От себя: в этом рассказе описано то как приезжали журналисты Невзорова и брали интерьвью у участников "Бешеной роты", имена которых в дальнейшем послужии прообразами главных героев в фильме "Чистилище".
7.
Денис присел на колени, на берегу небольшого ручья, стянул с себя ботинки и блаженно опустил ноги в студеную, прозрачную воду. Подумал, что пять суток не разуваться - это конечно многовато, можно забыть, как выглядят собственные ноги. Приподнял пальцами два бесформенных липких комочка, которые вообще-то назывались носки, и принялся их ожесточенно стирать.
- Ну вот, отравил воду, - подошли Серега Кучин и Леха Швец, расположились рядом.
- Не боись. Это в наш Дон не впадает.
Разведчики предавались расслабухе на окраине Бамута. Вчера вошли в него спокойно, можно сказать без единого выстрела, если не считать, конечно, целодневную, массивную артподготовку. Застали привычное зрелище - полуразрушенные дома и ни души вокруг.
Сейчас все селение и местность вокруг заполнено войсками, и можно предаться безделью. Тем более что разведчики это заслужили. Если верить официальным сообщениям, которым никто из них уже не верил, но слушали сегодня по радио, то при взятии Бамута погибло двое военнослужащих. Выходит один из них Пашка.
- Денис, глянь, чего пехота нашла, - Снайпер протягивал какую-то бумажку.
Святой развернул ее и с интересом стал читать. Сие творение называлось «Памятка бойцу освободительной армии Чечни», было отпечатано типографским способом. В нем перечислялись наказания за различные проступки. Величина наказания измерялась в ударах палками. За самые простые нарушения, как неопрятный внешний вид или опоздание к построению, полагалось пять ударов палкой. За более серьезные проступки десять, пятнадцать и так далее.
Что больше всего поразило Дениса, так это своеобразие шкалы ценностей. За сон на посту, самое страшное с точки зрения Николаева преступление, полагалось пятьдесят палок, а за пререкание с командиром - восемьдесят. В то время как употребление наркотиков - всего двадцать.
- Забавная бумажка, где нашли?
- Подобрали где-то в развалинах, вот выпросил своим показать.
- Интересно получается: если они патриоты, за идею воюют, то и нарушений быть не должно, наказывать не за что. Так?
- Так! - согласился Снайпер.
- А если они напечатали такую памятку, то предназначена она для наемников. Так?
- Чего заладил? Ну, так, так!
- Я и говорю, что видел башку светловолосую, вот как у тебя, даже светлее, там на горке. К тому же отпечатано это не на арабском каком-нибудь, а на русском языке.
- И что?
- А черти что! - Святой в сердцах пнул босой ногой по воде так, что брызги веером сверкнули на солнце. - Связь говорит, что когда подходили к Бамуту, кто-то влез в эфир на нашей частоте, и позывные были на чистой украинской мове.
Снайпер почесал затылок.
- Выходит, мы с наемниками воюем, или с кем?
- А я знаю? Да и воюем ли вообще, только пацанов хороним.
Помолчали. Лёха напомнил:
- Надо бы поговорить с ротным, а Святой. Сходить на ту «горку» Пашке крест поставить.
- Поговорю.
На следующий день к «кобровцам» пришел ротный и привел с собой двоих штатных. Один - невысокий блондин с видеокамерой, другой - высокий брюнет с профессиональным фотоаппаратом на шее.
- Смагленко, собери своих, - велел ротный, как-то хитро посматривая по сторонам.
Когда все лениво расположились в небольшом дворе на камушках и бревнах, щурясь на ярком солнце, ротный представил:
- Внимание! Это корреспонденты. Командир просил оказать содействие. А это, товарищи корреспонденты, наш лучший взвод - первый. В полном, - ротный слегка запнулся, - почти полном составе.
Тот, который был повыше, встал и зачем-то достал и показал всем удостоверение, затем представился, назвал фамилию, имя свое и своего коллеги. Сказал, что они из команды известного журналиста Невзорова и приехали снимать сюжеты о бойцах и различных боевых действиях.
Ребята сидели и со скучающим видом смотрели на этих людей. Ни бога, ни черта они уже не боялись, и всем было глубоко плевать на этих корреспондентов и их сюжеты. Но этот парень говорил с такой искренностью, что это начало подкупать. Он не лебезил, не уговаривал, он просто и искренне объяснял, чего хочет, и просил ему в этом помочь.
- Мы хотим снять сцену боя. Например, взятие вот этого дома, или нет, лучше того. Помогите нам. Несколько человек изображает атаку - бегут, стреляют. Мы все это снимем и покажем по телевизору. Хотели сныть у спецназа, но у них там сегодня награждение. Сняли только построение и награжденных, - немного помялся и добавил, - они награждают отличившихся, так сказать, прямо на поле боя.
- Круто, - ехидно вставил Макс.
Сниматься «для телевизора» желающих не нашлось. Денису от всего этого стало еще скучней, думал хоть эти правду о них скажут, а они туда же «инсценировочка». Не выдержал и спросил как можно язвительней:
- Послушайте, любезный, почему бы вам пару дней назад не появиться - сняли бы тогда сцену реального боя. Или наоборот, подождите пару дней - авось что-нибудь подвернется.
Брюнета это нисколько не смутило, он начал запросто объяснять:
- Понимаете, настоящий, реальный бой ведь не так скоротечен, как нужно для экрана. Нужна динамика. А вы все гораздо лучше меня знаете, что настоящий, реальный бой растянут во времени.
Легкий, изящный подхалимаж возымел действие - появились первые желающие и процесс, как говорится, пошел. Полненький блондин быстренько распределил роли. Кто откуда бежит и куда стреляет. Его тут же поправили, что если так стрелять, то сами себя перестреляем. Он легко согласился и тут же изменил сценарий.
Пока шла подготовка, брюнет взял видеокамеру и стал задавать бойцам самые различные вопросы и записывать на пленку ответы.
Постепенно все расшевелились. Эта веселая буффонада стала даже нравиться, посыпались новые предложения, как лучше сделать сюжет.
- Добавить крови…
- Я сыграю раненого…
- Я пленного!
- Давайте лупанем из бешки!…
Но все это было тактично отклонено.
Святой смотрел на спектакль со стороны и понял, что эти профессионалы на 100% правы. Получилось стремительно, громко и ярко, как в кино. Но в настоящем бою все действительно, растянуто во времени. Этого не замечаешь, потому что в бою живешь тысячью параллельных секунд, замечая и фиксируя тысячу событий, происходящих в этот момент рядом. Твое время, твои чувства, твои эмоции, твои мысли заполнены до предела.
Это знает каждый мальчишка, который хоть раз в жизни дрался. Наблюдать драку со стороны - занятие не такое уж увлекательное - неуклюжие движения, нелепые удары. Зато когда бьешься сам, когда внимание сосредоточено на любом движении руки или ноги противника, всякая растянутость во времени пропадает. Свои собственные движения кажутся молниеносными и сверхточными, как в кино.
Отсняв, корреспонденты укладывали аппаратуру в чехлы. Разведчики, конечно, пригласили их поужинать.
- Нет, ребята, спасибо, - вежливо отказался брюнет, посмотрел в сторону Санникова и продолжил, - Вот, если бы в разведку с вами сходить…
- Тащ-ктан, реально (словечко прилипло) сходить надо, - оживился Связь. - Да и крест Пашке готов.
- Крест - дело святое, - поддержал Николаев.
Байкал очередной раз за день хитро улыбнулся:
- Так, разговорчики! Чистка оружия, прием пищи и отдыхать до вечера.
- До вечера?
- Смагленко, через полчаса у меня! - и махнув с собой журналистов, ушел.
- Ну, все ясно, что ничего не понятно, - пробормотал Святой и пошел чистить «Наташку», протолкавшись через толпу своих и чужих собравшихся смотреть «как снимают кино».
Чистили оружие и оживленно обсуждали, кто, что сказал в объектив и кто как нарисовался.
- Мужики! А я не спросил, когда показывать-то будут?
- Сказали в первый четверг июня.
- Ого, так это почти три недели. Успею своим написать, пусть на меня полюбуются. А передача какая?
- Несмотрова передача - «Дикое поле».
- Да, повезло, - завидовали пришедшие на огонек ребята с других взводов.
- Да ну, что тут такого, - удивился Денис, - меня и на гражданке сколько раз по телевизору показывали.
- А тебе не приснилось?
- Нет. Вот однажды приехал я в Москву к другу в гости. Гуляем по городу, остановились возле «Динамо» у ларька, взяли по пиву, стали, пьем. Смотрю, какой-то мужик с микрофоном прямо к нам подходит. С ним еще один с телекамерой, третий с каким-то ящиком на шее и в наушниках, звукооператор, наверное. Подходит этот мужик микрофон сует и спрашивает: «Как вы смотрите в будущее?». Я растерялся. Не помню, что намолол, про оптимизм чего-то. У приятеля спросил, потом «спасибо» и пошел других спрашивать. Мы его окликнули, мол, когда покажут? Он говорит тогда-то в телеканале «Добрый вечер, Москва». Через пару дней ждем, сидим у моего друга дома, он всю семью предупредил, что будут показывать наше с ним интервью, почти что пресс-конференцию. Ну, понятно, всем интересно, тоже сели, ждут. В 19.30 начинается канал и в начале титру идут - что будет в передаче. Внимательно читаю - вроде в начале по нашей теме ничего нет. А самого прижало, на очко хочу, страшно. Говорю, в начале, вроде не про нас, побегу я быстренько присяду. Побежал. Присел. Только.… Слышу вся семья в один голос: «Денис! Скорей! Тебя показывают!» Ну а куда скорей? Процесс ведь не прервешь. Так и просрал свое интервью.
Хохот был громкий, а комментарии блистали вариантами. Дим Димыч был в восторге, что можно вернуться к его любимой теме.
- Как же это «процесс не прервешь»? кой у кого процесс очень даже прервался. Так что он даже стометровку рванул. С низкого старта! - похлопал он Макса по плечу.
- Ага, с очень низкого! Огрызнулся Гардин.
- Макс, да расскажи, в конце концов, что там с тобой случилось?
- Ладно, - он окончил чистку. Щелкнул крышкой ствольной коробки на своем РПК, спустил пружину, поставил на предохранитель, вставил магазин. Аккуратненько положил свое любимое оружие на колени, приготовившись рассказывать.
- Было это возле Центороя. После того, как его взяли, позицию нам определили сразу за крайними домами, на бугорке. Взводный приказал каждому отрыть окоп для стрельбы с колена. Связь еще тогда в отказку бросился. Чего - не знаю.
- Да не люблю я это дело. Как будто могилу собственную копаешь.
- Но ведь надо!
- Но ведь откопал же!
- Но какую!
- Макс, не тяни, что там дальше?
- В общем, не знаю, что там Связь со взводным пререкались, я свой окопчик, как положено, оборудовал, и тут меня тоже на клапан придавило. А куда? Не перед позицией же. Увидел кусты метрах в ста, возле двора, додумался пойти туда. Только сел, только глаза закатил, как вдруг прямо возле уха пуля просвистела. У меня повязка моя черная вот так вот, узлом набок была повязана. Так пуля кончик повязки, вот, пробила. Я только успел сообразить на бок повалиться, а колено вот так вверх торчит. Следующая пуля - вот так хэбэ под коленом прошила. Ну, думаю, кранты. Откуда стреляют - не понятно. Прятаться некуда, штаны тогда от зимнего хэбэ были, с лямками, только успел одну лямку накинуть и - ходу обратно. Бегу и слышу, сзади меня пули шлепают.
- Стой, стой! - весело перебил его Связь, - Дай дальше я расскажу. Окопчик мой самый крайний был. Я его откопал как раз себе по размеру, чтоб вот только-только. А сам в это время возле бэшки был. Слышу выстрелы, и Макс бежит, кричу: «Стреляют! Макс! Тревога!» Все прыгают по местам, и я ныряю в ближайший окопчик. Это Макса оказался. Смотрю, а он красиво так - классически несется, с полным размахом, а сзади него фонтанчики взлетают. А откуда - не понять. Наши все замерли, а Макс бежит. Добегает до крайнего окопа и рыбкой туда.
- Ага, убить тебя, Связь, мало.
- Это мой окопчик оказался! Я ж его по своему размеру сделал, чтоб лишнего не копать, а размеры у нас с ним - сами видите. В общем, мы все в окопах. По нам кто-то стреляет, но откуда, совсем не понятно, только пули свистят. Мне хорошо, просторно и смех разбирает. А Макс как нырнул рыбкой, так там и орет на меня матюгами. Я, честно, таких, еще не слышал.
- Услышишь еще! Я там ни развернуться, ни вылезти не могу, еще и штаны болтаются.
- В общем, патроны у духа, видно, кончились. Успокоилось все. Потом всем взводом Макс успокаивали, чтоб он меня в моем окопчике не прикопал.
.
На фото с лева на право: срочник имя не известно, Макс, Костя "Питерский" и Николай "Связь".
.
Отсмеявшись, Святой всех отослал поесть и покемарить часок-другой. Напомнил, что ротный намекал что-то насчет вечера.
Вечером вышли в уже наступившие сумерки. Журналистов взяли с собой, поставили в середину строя. Перед выходом ротный их подробно проинструктировал, как себя вести. Впереди и сзади поставил самых опытных бойцов и приказал беречь корреспондентов как зеницу ока. Шли проверить информацию о том, что неподалеку замечена избушка в лесу, возможно база боевиков.
Выход как выход, ничего выдающегося. Нашли домик. Оказалось, что это замаскированная банька. Ждать никого не стали, просто поставили пару мощных противопехотных мин и ушли. По колонне несколько раз проходила команда остановиться. Разведчики залегали, а светленький кинооператор отходил на несколько метров в сторону, лихорадочно скидывал куртку, расстегивал лямки комбинезона и облегчался. Затем бормотал извинения, мол, после московской пищи, солдатские харчи не пришлись ко двору. Ну, ничего, дело житейское. Док вручил ему таблетку. Но помогло не сразу, он еще несколько раз отбегал в сторону, а разведчики, морщась, слушали, как в тиши ночного леса раздается хлопанье и журчание из организма оператора.
- Реально - ария московского гостя, - прокомментировал Дим Димыч.
После полуночи остановились на ночлег. Дождавшись рассвета, двинулись дальше. Услышали со стороны баньки два четких раскатистых взрыва. Значит, кто-то решил помыться с утра пораньше.
Не задерживаясь, шли к своей цели - горке, на которой погиб Пашка. К обеду были на месте. По пути оба оператора много снимали, и были явно довольны. Установили крест, заминировали и его и все подходы к нему. Троекратно щелкнули курками разряженного оружия - салют в память погибшего. Без приключений, в приподнятом настроении, хоть уставшие и измотанные, вернулись обратно.
Вся бригада уже, который день сидела безвыездно в лагере под Шали и вех потихоньку одолевала тоска. Но вот однажды в расположение въехал БТР. С него спрыгнул веселый и жизнерадостный Шахтер. Он шумно стал заглядывать в каждую палатку и спрашивать где его друг Николаев. Мужиков это развеселило, ото всюду слышались шутки и подначки по поводу клизмы. Тимофея это ни сколько не волновало. Одет он был в новую чистенькую форму, даже погоны со старлейскими звездочками нацепил. Он прекрасно понимал, что дисциплинированные разведчики в таком виде в глаза ему ничего обидного сказать не решаться, а все остальное он пропускал мимо ушей.
Денис в этот день был дежурным по роте. Только прилег отдохнуть после бессонной ночи, как услышал непонятный шум и выполз на солнышко из палатки, чтобы разобраться. Тимофей, когда увидел заспанного Николаева, весело взвизгнул, засмеялся и бросился обниматься. Крепко стиснув в объятиях недоумевающего Святого, Шахтер обвел собравшихся зрителей горящим взглядом, и радостно заорал:
- Вот он! Мой друг! Он мне жизнь спас! Вот это мужик. Настоящий мужик! Если бы не он - меня уже не было.
Денис смущенно высвободился из жарких объятий и попытался спросить, когда ж он ему жизнь-то спас? Но сапер восхищенно тараторил и тащил Николаева к своему БТРу. Здесь он уже немного спокойней продолжал благодарить:
- Спасибо! Спасибо, Денис. Ты ж мне действительно жизнь спас!
- Когда, блин. Чего ты заладил?
- Ну, когда ты меня за ремень поймал. Я ж и, правда, готов был рвануть, куда глаза глядят. Где бы я был сейчас? - доверительно заглянув в глаза, спросил Шахтер.
- Или у чичиков с очком, порванным на немецкий крест, или на нашей киче, уже без погон, - ничуть не задумавшись, выпалил Денис.
- Ну вот! - Тимофей снова весело засмеялся и хлопнул ладонью по броне.
Из БТРа, с места водителя показалась голова бойца.
- Смирнов, давай!
Боец послушно кивнул головой и нырнул обратно, прогромыхал чем-то в железном чреве и вынырнул, протягивая старлею бутылку водки.
- Вот, Святой, хочу с тобой выпить, - торжественно заявил Шахтер, - Хорошая водка.
- Понятно - «Смирновская».
- Почему «Смирновская»?
- Ну, так от Смирнова же, - Денис кивнул головой в сторону люка, где опять исчез боец.
- А! Ну да! - весело засмеялся сапер, странно приплясывая на месте, - Ты, Святой, в своем репертуаре!
Снова захлопал по броне.
- Смирнов, а закусь?
- Щас! Открываю! - не показываясь наружу, орал Смирнов.
- Тушеночка, хлебушек белый, все, как положено, - заверил старлей.
Денис взял из рук сапера бутылку и, посмотрев этикетку, уважительно покачал на руке.
- Да, водка хорошая, дорогая. Мы обычно в Ханкале чего попроще покупаем.
- Так ведь я для друга!
- Слушай, Тимофей, я все хотел тебя спросить: ты, почему тогда не стрелял?
- Я испугался, - честно признался тот и, потупив взгляд, продолжил, - Я лежал, голову опустил и ждал.
- Ждал…, - задумчиво повторил Денис, легонько подкидывая на руке бутылку. Потом посмотрел холодным взглядом на сапера, - А вот Пашка не ждал. И не испугался!
Денис все подбрасывал бутылку, и вдруг сапер, вообразив, что получит ею по башке, испуганно отшатнулся. Но Денис абсолютно спокойно продолжал:
- А где сейчас Пашка? Вон там - наверху. И, наверное, это не моя бутылка, а его. Это он тебе жизнь спас. И мне!
Тимофей не понимал, что происходит, и смотрел на Николаева глазами какающего волка.
- Так что, Шахтер, давай ее Пашке отдадим. Потому что он в тот короткий момент боя из непутевого мальчишки, превратился в воина, и умер мужчиной.
Святой размахнулся и что есть силы, запустил бутылку вертикально вверх. Круто развернулся и зашагал прочь. Бутылка, покувыркавшись в воздухе, звонко шлепнулась о броню, ярко брызнули осколки стекла и капли жидкости. Из люка мгновенно появилась испуганная голова Смирнова и стала принюхиваться. Шахтер стоял, широко распахнув глаза и, страх в них сменялся осмысленным выражением. Он стал понимать, что никогда не станет другом для этого уверенного в своих мыслях и действиях человека.
Николаев всего этого не видел. Он шагал к часовому-дневальному, чтобы дать разгоняй за то, что пустил в расположение посторонних.
Окончание рассказа читать тут.