Убиквисты
Мы с Тамарой ходим парой,
Начитавшись Кортасара.
Эх, да ёб да твою мать,
Будем в классики играть.
Истерическая скороговорка Саши Соколова, моей тревожной куколки, ничему не мешает. А я свою маму люблю, а я здесь - и здесь хорошо, здесь плохо, здесь буду жить.
В городе зашкаливает процент мальчиков с веснушчатыми руками и красивых собак. В университете безукоризненно любящая женщина, такая неистовая и нежная, такая смелая в признаниях, - застенчиво улыбается после каждой своей фразы. А в Киеве дядька, о чём старательно не думаю.
Смотрели с мамой «Астенический синдром». Она, сокровенная человечина, хохотала и ела арбуз на всех гробах, а потом сказала - «Выключи». Сказала: «Ты не можешь это любить. Но любишь». Сказала: «Потому что ты всех ненавидишь. Как она, Кира».
А на горле, чуть ниже кадыка, чуть выше ключицы, живёт маленький зверь, допустим, ондатр, что спорно. Он трепещет и болит, он отворачивается от экзистенциализма. Беспрестанно перебирает лапами, чтобы мне громче говорить, чтобы лапы не мёрзли. Он не хочет смерти, не верит в неё. И в себя не верит. Он верит в бесконечное заботливое движение лап в темноте. И видно уже совсем немного - это называется «абрисы», вот их видно. И, если он (-датр) царапает, его когти выпачканы моей благодарностью. И, если твои плечи вздрагивают, я никак не смогу понять, смеёшься ты или плачешь.
Начитавшись Кортасара.
Эх, да ёб да твою мать,
Будем в классики играть.
Истерическая скороговорка Саши Соколова, моей тревожной куколки, ничему не мешает. А я свою маму люблю, а я здесь - и здесь хорошо, здесь плохо, здесь буду жить.
В городе зашкаливает процент мальчиков с веснушчатыми руками и красивых собак. В университете безукоризненно любящая женщина, такая неистовая и нежная, такая смелая в признаниях, - застенчиво улыбается после каждой своей фразы. А в Киеве дядька, о чём старательно не думаю.
Смотрели с мамой «Астенический синдром». Она, сокровенная человечина, хохотала и ела арбуз на всех гробах, а потом сказала - «Выключи». Сказала: «Ты не можешь это любить. Но любишь». Сказала: «Потому что ты всех ненавидишь. Как она, Кира».
А на горле, чуть ниже кадыка, чуть выше ключицы, живёт маленький зверь, допустим, ондатр, что спорно. Он трепещет и болит, он отворачивается от экзистенциализма. Беспрестанно перебирает лапами, чтобы мне громче говорить, чтобы лапы не мёрзли. Он не хочет смерти, не верит в неё. И в себя не верит. Он верит в бесконечное заботливое движение лап в темноте. И видно уже совсем немного - это называется «абрисы», вот их видно. И, если он (-датр) царапает, его когти выпачканы моей благодарностью. И, если твои плечи вздрагивают, я никак не смогу понять, смеёшься ты или плачешь.