Единственный способ увековечить свои идеи -- раздать их окружающим.
Мне хочется рассказать об одном очень талантливом и интересном человеке.
К известным покойникам кто только не набивается в друзья. Летом 2001 года умер автор десятков книг и сотен статей по истории и теории архитектуры Андрей Владимирович Иконников. Кстати, свои книги он обычно иллюстрировал своими же фотографиями. На обороте одной из книг автор стоял увешанный фотоаппаратами, как какой-нибудь фоторепортёр.
Я не входил в его ближайшее окружение. Наши встречи можно перечесть по пальцам одной руки. А по пальцем другой - наши телефонные разговоры. Есть сотни людей, которые знали его лучше, но и им, наверное, будет интересно услышать мою историю ещё советских времён.
Не раз, проезжая на машине по тогдашнему Калининскому проспекту (ныне Новому Арбату), я задумывался над такой вещью: все эти книжки и столпы одинаковых зданий выглядят для пешехода достаточно монотонно и уныло. И 15-минутная прогулка по проспекту навевает тоску отсутствием смены зрительных впечатлений. А вот когда весь проспект проезжаешь за полминуты на машине - быстро пролистываемые книжки его домов производят вполне съедобное впечатление.
Или столица Бразилии город Бразилиа. Натыканные Оскаром Нимейером в полукилометре друг от друга его ключевые постройки на фотографиях смотрятся вполне неплохо. Но если топать от одной постройки к другой пёхом по выжженной пустыне - через 5 минут проклянёшь того, кто придумал этот город. Я смотрел на сегодняшние фотографии - вокруг нимейеровских доминант нагородили столько случайных домов, что они давно уже в них потерялись.
Существуют архитектурные ансамбли, рассчитанные на обозрение с определённых точек, или одной точки, или на обозрение по определённой траектории. Но, кроме наиболее выигрышной траектории перемещения внутри ансамбля есть ещё и, так сказать, рекомендованная скорость этого перемещения. Есть города, ансамбли, которые предназначены для пешехода, есть ансамбли, рассчитанные на обозрение из окна автомобиля. И, есть, как мне кажется, ансамбли, которые наиболее полно раскрываются при пролёте на вертолёте или самолёте. Именно в таком ракурсе прекрасно, как воплощённый в жизнь макет, выглядела бы нимейеровская Бразилиа в первые годы своего существования. Точно так же завораживают меня фотографии дубайских небоскрёбов - на многих картинках я вообще не вижу пешеходных дорожек. Предполагается, что все перемещения между разбросанными по пустыне кварталами люди совершают на автомобилях или автобусах с кондиционерами.
Архитекторы рисуют эскизы, строят макеты - и, зачастую, даже не думают, как в этом макете будет чувствовать себя маленький муравьишка - конкретный живой человек. А ему в нём неуютно - даже если с ближайшей горы воплощённый в сталь и бетон макет смотрится, как шедевр современной архитектуры. Человек инстинктивно ищет, хочет жизненной среды, соразмерной его достаточно скромным размерам и не очень высокой скорости передвижения в пространстве.
У меня дома много книг по архитектуре, но ни в одной из них я подобных мыслей не встречал. И решил написать статью. Даже не зная, кому её потом буду предлагать.
Но следом появилась мысль: а вдруг эта тема давно уже решена и обсосана - и я по незнанию ломлюсь со своими идеями в давно открытую дверь. Как проверить? Нашёл в телефонном справочнике телефон ЦНИИ истории и теории архитектуры. Позвонил в отдел, занимающийся современной архитектурой. Трубку поднял человек, которому я и адресовал свой вопрос. Несколько минут он меня слушал, потом выдал возмущённую тираду по поводу того, что вот он учился, защищался, копил знания, а теперь я хочу вот так задаром на халяву вынуть из него ценнейшую информацию… В общем, меня послали. Но по разным нюансам нашего разговора я понял, что человек ориентируется в теме даже хуже меня, а весь апломб для того, чтобы это скрыть.
Крупнейшим знатоком современной архитектуры в СССР был именно Иконников. И он, к тому же, являлся директором этого института. Я позвонил. Трубку подняла секретарша. Я назвал свою фамилию и сказал, что хотел бы обсудить с директором идею статьи. Не вникая в детали, женщина соединила меня с шефом.
Я начал рассказывать человеку, которого ни разу не видел и знал только по его книгам, свои идеи. Он внимательно слушал меня пару минут, а потом сказал: У меня сейчас будет учёный совет… Где-нибудь после 6-ти я освобожусь… Вы могли бы ко мне подъехать? Мне нравится идея - нам есть о чём поговорить.
Я приехал - и мы разговаривали часа два. Конкретно по поводу задуманной мною статьи Андрей Владимирович сказал, что этим вопросом занимался кто-то в Америке (фамилии я уже не помню) - и у него есть на эту тему интересные публикации. Но на русский язык ничего не переведено. Попенял на моё незнание языков. Его собственные книги пестрели ссылками на кучу изданных по всему миру работ. На мой вопрос, какими языками он владеет, Иконников ответил, что полиглотом себя не ощущает, но всё самое интересное, что публикуют на английском, французском и немецком старается отслеживать.
Самое смешное, что только в самом конце разговора директор института поинтересовался, где и кем я работаю. Его не удивило ни то, что я не имею никакого архитектурного или искусствоведческого образования, ни то, что я тружусь простым рабочим в одной из городских коммунальных служб. Более того, он пригласил меня на свой семинар. Мы с ним виделись ещё несколько раз. Как-то я пригласил его в мастерскую недавно умершего Вадима Сидура - он откликнулся. Потом я пару раз бывал на конференциях в его институте. Несколько раз звонил ему на домашний телефон, который он дал мне при первой встрече. И Андрей Владимирович всегда подробно отвечал на все вопросы. Естественно, примитивных и дурацких вопросов я не задавал. Но он был реально очень занятым человеком, директором института, доктором наук, лауреатом, членкором… И при этом каждый наш разговор заканчивал всегда я - помня, что надо и честь иметь. И вообще не следует злоупотреблять человеческой добротой.
Статью я так и не написал, но жизненный опыт получил богатый, интересный.
Потом ещё пару раз были в моей жизни случаи, когда я звонил в какие-то солидные институты - исключительно с целью получить ответы на мучающие меня вопросы. В секретариате меня сперва посылали к каким-то доцентам - и каждый раз на меня обрушивался шквал возмущения - как будто я спрашивал у них, где они дома хранят деньги или часто ли тайком от жены бегают к соседке. После этого я звонил известным титулованным учёным - и получал исчерпывающий ответ. Причём люди этого масштаба не стесняются использовать фразы, типа: мне кажется, скорее всего, я не уверен, но более достоверной информации на сегодня нет… И, самое интересное, никто из них не спрашивал, кто я по образованию, кем я работаю, и где я намерен использовать полученную информацию. И разговаривали со мной по телефону и полчаса, и больше. И просили дать время на уточнение и перезвонить попозже.
Дурак радуется, встретив дурака - оказывается, не он самый глупый на этом свете. Умного же человека всегда радует достойный собеседник, радует, что есть, для кого писать книги, читать лекции… Что это всё не уходит в пустоту. Умные люди не боятся делиться знаниями потому, что делясь своими знаниями с другими - они обогащают и приумножают их. И, обсуждая с другими какую-то проблему, находят новые, более рациональные, пути её решения. У умного человека голова пухнет от идей - он понимает, что десяти жизней не хватит, чтобы всё реализовать. И если этими знаниями не поделиться с другими - они пропадут, уйдут в могилу. Поэтому нет смысла их жалеть и прятать. Как поётся в детской песенке «Поделись улыбкою своей - и она к тебе не раз ещё вернётся».
Так что если кого-то заинтересовала моя идея насчёт сомасштабности человека и его творений - можете сами написать статью. Или диссертацию. Вопросы траектории и скорости перемещения наблюдателя внутри ансамбля тоже становится всё более актуальным с появлением каких-то наземных эстакад, канатных дорог… А этого добра будет, чем дальше - тем больше. И строить их будут не только в сложившейся застройке (когда ничего уже не поменяешь), но и проектировать с нуля вместе с этой застройкой.
Будет не в лом - упомяните где-нибудь моё имя. А не упомянете - всё равно не обижусь. Главное, что кто-то подхватил идею, не дал ей пропасть, бесследно уйти, как уйду в землю когда-нибудь я сам.