Об исторических оценках.
В советских книгах и учебниках по истории оценочная часть всегда была главной. Все архивы были закрыты, фактология событий никого не интересовала (более того - её боялись и старались избегать) - поэтому факты повсюду заменялись оценками.
Эта война справедливая, эта война - несправедливая, этот генерал хороший, этот плохой, закон 1876-го года был реакционным, а закон 1877-го был принят под давлением пролетариата. И вообще: этот натюрморт того художника считаем пролетарским, а тот пейзаж этого художника - антипролетарским и буржуазно-декадентским. Потому что вместо картофельного поля на нём изображена аллея барского поместья.
А как тщательно умели подбирать прилагательные! Одна сторона всё делала: смело, открыто, умело, решительно; другая же: подло, коварно, трусливо, омерзительно...
А ещё советские историки и генералы-мемуаристы умели описывать битвы! Залюбуешься. Типа, их рота подло и коварно, в предутреннем тумане напала на нашу дивизию. Но наши не растерялись. Рядовой Петров тут же побежал с известием о нападении в штаб корпуса. И уже через два часа там всё знали. Рядовой Иванов в собственных ладонях топил снег для охлаждения любимого пулемёта. Медсестра Сидорова весь бой, от начала до конца, прикрывала своим телом командира роты лейтенанта Колина. Чтобы рота, значит, не осталась без командира. Далее даётся список 93-х человек, награждённых за этот бой орденами и медалями. В общем, наши выиграли. Но из-за дождя вынуждены были оставить позиции, отступив то ли на 5, то ли на 55 километров.
Ни хотя бы списочной численности, ни задокументированных потерь, ни внятной конфигурации местности и перемещений на ней тех или иных подразделений… В общем, реальную картину боя по этому описанию представить совершенно невозможно. Всё, в конце концов, сводится к придуманным автором подвигам - типа, бой в блиндаже, где погибли абсолютно все. Неизбежно возникает вопрос: откуда автор о нём узнал вплоть до таких мелочей, как чьи-то предсмертные слова? Заканчивается всё обычно списком награждённых.
И всё это называлось история.
Эта война справедливая, эта война - несправедливая, этот генерал хороший, этот плохой, закон 1876-го года был реакционным, а закон 1877-го был принят под давлением пролетариата. И вообще: этот натюрморт того художника считаем пролетарским, а тот пейзаж этого художника - антипролетарским и буржуазно-декадентским. Потому что вместо картофельного поля на нём изображена аллея барского поместья.
А как тщательно умели подбирать прилагательные! Одна сторона всё делала: смело, открыто, умело, решительно; другая же: подло, коварно, трусливо, омерзительно...
А ещё советские историки и генералы-мемуаристы умели описывать битвы! Залюбуешься. Типа, их рота подло и коварно, в предутреннем тумане напала на нашу дивизию. Но наши не растерялись. Рядовой Петров тут же побежал с известием о нападении в штаб корпуса. И уже через два часа там всё знали. Рядовой Иванов в собственных ладонях топил снег для охлаждения любимого пулемёта. Медсестра Сидорова весь бой, от начала до конца, прикрывала своим телом командира роты лейтенанта Колина. Чтобы рота, значит, не осталась без командира. Далее даётся список 93-х человек, награждённых за этот бой орденами и медалями. В общем, наши выиграли. Но из-за дождя вынуждены были оставить позиции, отступив то ли на 5, то ли на 55 километров.
Ни хотя бы списочной численности, ни задокументированных потерь, ни внятной конфигурации местности и перемещений на ней тех или иных подразделений… В общем, реальную картину боя по этому описанию представить совершенно невозможно. Всё, в конце концов, сводится к придуманным автором подвигам - типа, бой в блиндаже, где погибли абсолютно все. Неизбежно возникает вопрос: откуда автор о нём узнал вплоть до таких мелочей, как чьи-то предсмертные слова? Заканчивается всё обычно списком награждённых.
И всё это называлось история.