Нужен ли нам миф?
Сегодня мы живем в таком же, если не в более мифологизированном мире, чем, скажем, древние греки. Политика, идеология, потребление, быт, семья, наука, - все содержит в себе элемент мифологии.
Миф в переводе с греческого означает, в числе прочего, рассказ. Здесь суть в самом рассказе, а не в том, о чем он. Мифом может стать в буквальном смысле все, если преподнести это в соответствующей перспективе - биографии вождей, казачество, государственная символика, мода и т. д. Скажем, хлеб особо мифологичен в нашей русской культуре - не в смысле религиозного обряда причастия. Хлеб в нашей культуре - не только пропитание, он - символ пропитания. Но вот, например, во Франции, в Испании, где нет такой мифологии, нищие просят не «на кусок хлеба», как у нас, а «на чашечку кофе».
Казалось бы, любое, тем более современное, государство может быть объяснено исключительно с рациональной и прагматической точек зрения. Но вот один из теоретиков государства Нового времени, вполне рационально мыслящий английский философ Т. Гоббс ввел в свои теоретические рассуждения впечатляющий и популярный до сих пор символ государства, это - «великий Левиафан», «смертный Бог», которому люди обязаны миром и защитой. Но этот рациональный смысл данного символа, подразумеваемый Гоббсом, был подавлен силой этого древнего мифологического образа, упоминаемого, в частности, в книге Иова, - образа, далеко выходящего за рамки рациональных конструкций. Бог сотворил Левиафана, но Левиафан находится выше людей, надо полагать, и выше их разума, поскольку, как говорится в этой книге, перед Левиафаном никто, кроме Бога, не может устоять. Этот символ земной власти показывает ее во всей ее сверхчеловечности и мифологичности.
Может быть, государство было бы немифологизированным, если бы оно было, как говорится, «технически нейтральным инструментом» (свободным не только от религиозной, но и от национальной миссии), исправно выполняющим свои функции. Так мыслил государство М. Вебер.
Но осуществимо ли в действительности такое государство? В «рациональном государстве» Вебера власть передается не человеку, но должности, бюрократии. Но, на мой взгляд, если безличная власть бюрократии не зависит от индивида, то индивид все же становится зависимым от нее. В отсутствие харизмы «личностью» становится сама должность, и это тоже миф, бюрократический миф.
Это трагикомическое положение дел великолепно выразил Н. Гоголь в своей повести «Нос». Лицо коллежского асессора майора Ковалева точнее, его Нос - выражение его социального статуса, не лишенного подчеркнутой респектабельности. Герой, утратив часть своего официального облика - Нос - перестал чувствовать себя личностью. Однако «личностью» становится Нос, некий отделившийся от человека социальный монстр. Вебер, имея в виду наступающую эпоху рационализации, говорил о «расколдовывании мира», подразумевающем движение человеческого духа от мифа к логосу, рациональности. Но этого, очевидно, не произошло и не происходит. Разуму не удалось расколдовать миф и пронизанный мифом мир. Ведь сам разум не свободен, но зависит от социальных, политических, экономических, духовных сил, ему неподвластных.
Миф в переводе с греческого означает, в числе прочего, рассказ. Здесь суть в самом рассказе, а не в том, о чем он. Мифом может стать в буквальном смысле все, если преподнести это в соответствующей перспективе - биографии вождей, казачество, государственная символика, мода и т. д. Скажем, хлеб особо мифологичен в нашей русской культуре - не в смысле религиозного обряда причастия. Хлеб в нашей культуре - не только пропитание, он - символ пропитания. Но вот, например, во Франции, в Испании, где нет такой мифологии, нищие просят не «на кусок хлеба», как у нас, а «на чашечку кофе».
Казалось бы, любое, тем более современное, государство может быть объяснено исключительно с рациональной и прагматической точек зрения. Но вот один из теоретиков государства Нового времени, вполне рационально мыслящий английский философ Т. Гоббс ввел в свои теоретические рассуждения впечатляющий и популярный до сих пор символ государства, это - «великий Левиафан», «смертный Бог», которому люди обязаны миром и защитой. Но этот рациональный смысл данного символа, подразумеваемый Гоббсом, был подавлен силой этого древнего мифологического образа, упоминаемого, в частности, в книге Иова, - образа, далеко выходящего за рамки рациональных конструкций. Бог сотворил Левиафана, но Левиафан находится выше людей, надо полагать, и выше их разума, поскольку, как говорится в этой книге, перед Левиафаном никто, кроме Бога, не может устоять. Этот символ земной власти показывает ее во всей ее сверхчеловечности и мифологичности.
Может быть, государство было бы немифологизированным, если бы оно было, как говорится, «технически нейтральным инструментом» (свободным не только от религиозной, но и от национальной миссии), исправно выполняющим свои функции. Так мыслил государство М. Вебер.
Но осуществимо ли в действительности такое государство? В «рациональном государстве» Вебера власть передается не человеку, но должности, бюрократии. Но, на мой взгляд, если безличная власть бюрократии не зависит от индивида, то индивид все же становится зависимым от нее. В отсутствие харизмы «личностью» становится сама должность, и это тоже миф, бюрократический миф.
Это трагикомическое положение дел великолепно выразил Н. Гоголь в своей повести «Нос». Лицо коллежского асессора майора Ковалева точнее, его Нос - выражение его социального статуса, не лишенного подчеркнутой респектабельности. Герой, утратив часть своего официального облика - Нос - перестал чувствовать себя личностью. Однако «личностью» становится Нос, некий отделившийся от человека социальный монстр. Вебер, имея в виду наступающую эпоху рационализации, говорил о «расколдовывании мира», подразумевающем движение человеческого духа от мифа к логосу, рациональности. Но этого, очевидно, не произошло и не происходит. Разуму не удалось расколдовать миф и пронизанный мифом мир. Ведь сам разум не свободен, но зависит от социальных, политических, экономических, духовных сил, ему неподвластных.