Интервью Элизабет Гилберт для Oprah за январь - Часть 1. О самосовершенствовании и детях
Я дочитала Committed.
До победной свадьбы.
Я пролистала отклики людей о том, что эта книга - еще более нарцисстическая, чем "Есть, молиться, любить". (Да? А что еще ожидать от автобиографического произведения?) С практически теми же словами когда-то люди называли блогом книгу "Есть, молиться, любить", кстати. Я не знаю, буду ли еще возвращаться тут, в жж, к своим впечатлениям об этой книге , так что решила перевести интервью Элизабет журналу Oprah
см ранее на эту тему
О книге Элизабет Гилберт Committed - Часть 1. О браке и ожиданиях от брака
О книге Элизабет Гилберт Committed - Часть 2. О браке и влюбленности
Но меня зацепило два момента из интервью:
- о том, как воспринимать ожидания людей по поводу своего развития
- о том, что ожидается от женщины в браке с детьми
(к этой главе Committed мне хотелось обратиться отдельно)
Итак, поехали, перевод:
http://www.oprah.com/relationships/Eat-Pray-Love-Author-Elizabeth-Gilbert-On-Committed
Поклонники бестселлера и мемуара Элизабет Гилберт наверняка уже знают, что для Элизабет поиски себя в трех странах привели ее к хэппиэнду с Филипом. Однако, как показало время, это было только начало. Гилберт встретилась с Люси Кайлин (ЛК) чтобы рассказать о своей новой книге, Committed, и о том, как она приняла для себя идею повторного брака.
Светясь своей лучащейся, искристой улыбкой, Лиз Гилберт (ЛГ) откусывает бархатный шоколадный кекс, обвивает пальцами теплую чашку так, как будто это талисман. Мы сидим в Brigle Café Френчтауна, Нью Джерси, ресторане так подходящем самой Гилберт, с его простой, уютной атмосферой (потолки из жестяных пластин, домашняя выпечка, Джексон Браун из аудиоколонок). Все это в паре минут от старого дома Викторианской эпохи, в котором она живет со своим мужем почти три года (известном фанатам Гилберт как Филип) - бразильцем, романс с которым возникает в конце книги «Есть, молиться, любить». И если первый литературный шедевр был своеобразным отображением тяжелого развода Гилберт, то ее новая книга, Committed, стала медитацией на брак: не смотря на то, что ни она, ни Филип, не намеривались официально оформлять свои отношения, шаткий имиграционный статус Филипа, плюс столкновением с Департаментом Государственной Безопасности, резко подтолкнули их в этом направлении.
В свете вышесказанного, Гилберт обсуждает яркие моменты в Committed - говорит о вопросе о детях, о непревзойденной красоте мужчины, который умеет и любит готовить, и о значении одного пальто цвета шампанского.
ЛК: Тираж «Есть, молиться, любить» превышает 7 миллионов копий по всиму миру, эта книга была переведена на более, чем 30 языков. Чувствуете ли Вы некоторое давление по поводу следующей книги?
ЛГ: В нашей культуре от любого человека, добившегося определенного успеха, люди спрашивают об одних и тех же вещах: «Чем Вы занимаетесь сейчас?» и «Как вы собираетесь превзойти себя?» И я не могу не отметить, что мне нравится понятие соревнования с самим собой - то, что ты должет себя превосходить. И этот вид как бы каннибалистического соревнования с самим собой... это и есть причина, по которой люди «выБритниваются»
ЛК: Ну наконец-то «Бритни-ваться» стало глаголом
ЛГ: От этого можно и деепричастие образовать «Я пытаюсь избежать выбритнирования».
Мне кажется, мне очень повезло, что это случилось со мной, когда мне было далеко за 30, а не когда мне было слегка за 20. И это случилось с моей четвертой книгой, а не с первой. И это случилось, когда я уже прошла через депрессию, развод, годы психотерапии, поиски себя и духовное паломничество. Мне повезло в том смысле, что я уже знала о том, кто я есть. И, что самое главное - кем я не являюсь
ЛК: То есть?
ЛГ: В том смысле, что я не являюсь тем человеком, каким меня представляют, в лучах наивысших ли похвал или под молотом критики. Я знаю, что я не самовлюбленная дура, я также знаю что я точно не второе воплощение Дипака Чопра. Если бы я поверила во что-ли либо из этого, а многие люди, становясь знаменитыми, во все это верят, это было бы диагнозом отклонений в психике.
ЛК: Вам не кажется, что от этой книги люди ожидают «Есть, молиться, любить - 2»?
ЛГ: Люди всегда хотят три вещи одновременно от любых начинаний. Так как им нравится то, что вы уже сделали, им хочется того же. Но в то же время они хотят, чтобы это было что-то совершенно другое, так как вы должны показать, что вы вновь открываете себя, как Мадонна. И они хотят, чтобы это было лучше, чем раньше. То же самое, другое и лучше. Поэтому я даже не беспокоюсь по этому поводу - что сделано, то сделано.
(тут я немного задумалась, так как слова именного этого абзаца статьи в журнале Oprah чуть ли не слово в слово повторяли сказанное Элизабет в интервью-подкасте на ее сайте. Я остальные подкасты не слушала, но то ли корреспондент записывал с подкаста, то ли Элизабет в подкасте произнесла copy-paste то же самое ... непонятно, ну да ладно, едем дальше)
A podcast of Elizbeth Glibert answering reader's questions
http://us.penguingroup.com/static/html/podcast/clips/9780670021659.mp3)
Я помню, как на уроке Английского в колледже мы обсуждали «Убить пересмешника». И один прыщавый девятнадцатилетний подросток, сидящий рядом со мной, говорит «Харпер Ли - автор одной единственной книги» (Смеется) . И мне еще тогда показалось, что тут что-то не так. Это же не попсовая песенка; и если ты написал самый яркий роман 20го века на тему расизма, сострадания и прощения, ты вполне можешь уходить на заслуженный отдых, если тебе захочется теперь просто заняться садоводством. Невероятно, о чем люди думают, безумие просто.
ЛК: Прежде, чем Вы завершили Committed, Вы написали 500 страниц текста, который в конце концов был уничтожен. Что было не так в том произведении?
ЛГ: Когда я пересмотрела его первую главу, я очень четко, в каждом предложении, заметила, что это это был мой взгляд на мир, какой он есть на данный момент, но заглушенный попыткой ублажить и развлечь миллионы читателей, даже имен которых я не знаю, путем использования вещей, которые, как мне казалось, им могут понравиться. Натужные попытки в юмористических моментах. Вымученные попытки подурачиться, не смотря на то, что ничего веселого в тот год, когда я писала книгу, не происходило. Это был невеселый год. Это был, знаете ли, очень даже сложный год. И все это звучало очень фальшиво; фальшиво чувствовалось. Так что я взяла таймаут, и поняла, что мои мысли постоянно возвращаются к книге о браке, например, я думала «Я хочу рассказать об этом. Я просто должна позволить себе надеяться, что мои читатели будут самосовершенствоваться вместе со мной»
ЛК: Не смотря на то, что книга в основном - о браке, Вы также достаточно откровенно заявляете о том, что Вы не хотите детей, что было весьма болезненным вопросом в Вашем первом браке. Как Вы пришли к этому решению?
ЛГ: Знаете вот это выражение о тикающих часах, о том, что женщины чувствуют «хочу ребенка»? Так вот для меня это все было как тикание бомбы. (Смеется). Это действительно биологические часы, но в моем случае они прикреплены проводами к бомбе C-4. Мне также часто казалось, что если бы я была замужем за кем-либо, кто хотел бы быть матерью, я бы была не против. Я так и говорила , «Милый, кажется из меня получится отличный отец. Я могу обеспечивать семью. Со мной весело; я бы их возила в путешествия - и делала все тому подобное». Но быть «мамочкой»? Это не для меня. У меня у самой замечательная мама; и я знаю, чего ей это стоило. Я была уверенна, что у меня нет достаточных оснований для того, чтобы поддерживать и этот вариант, и продолжать свой путь, который для меня очень важен. И я не была замужем за человеком, который хотел бы сидеть дома и растить детей. Так что так.
ЛК: Вы рассказываете историю в этой книге, которая стала для Вас ключевым моментом, о своей бабушке. Она родилась с дефектом нёба, поэтому, как предполагалось тогда, должна была остаться в старых девах, так что она получила образование и заботилась о себе самостоятельно, и однажнды она купила себе за 20 долларов пальто с меховым воротником, цвета шампанского, она его обожала. В конце концов она выходит замуж. И когда у нее рождается первая дочь, она разрезает это пальто на кусочки, чтобы сшить что-то для ребенка
ЛГ: Это история материнства, в общем-то. Вы берете все, что для вас дорого, и разрезаете это на кусочки, чтобы дать это тому человеку, кого вы любите больше всего. И обычно это все идеализируется, но мне кажется, не нужно этого делать. Потому, что жертва, которую это все символизирует - она слишком велика. Ее брак с семью детьми, в постоянной борьбе за существование и нужде - это было тяжело. И этот блестящий интеллект, этот живой ум, это исключительное чувство любопытства и жажда открытий - все было потеряно. Я была в Африке, когда мне было 19, и, когда я вернулась, показывала ей фотографии. И я хорошо помню - она остановила мой рассказ, чьтобы собратсья с духом. И тогда она сказала «Я не могу поверить, что моя внучка была в Африке. Я просто не могу представить, как ты туда попала». Мне кажется ее история для меня действительно ключевая. Обладать возможностью выбирать свой путь в жизни - да мы как бы даже должны это делать, в честь тех, кто не имел такой возможности. У меня были такие моменты, когда я путешествовала в процессе создания «Есть, молиться, любить», когда, честное слово, я чувствовала на себе взгляд всех женщин в моем роду в предыдущих поколениях, всех этих шведских крестьянок, выкрикивающих мне с того света: «Давай! Езжай в Неаполь! Попробуй еще пиццы! Лети в Индию, покатайся на слоне! Сделай это! Поплавай в Индийском океане. Прочитай все эти книги. Выучи новый язык. Дерзай!» Я это просто чувствовала. Это было как призывы к бою в тамтамы.
UPDATE: так как естественно разгорелась бурная дискуссия по поводу разрезания пальто на кусочки, я переведу ответ бабушки Элизабет из книги на вопрос Элизабет о том, какое время в ее жизни было самым счастливым:
"Где-то в душе мне казалось, - говорит Элизабет, - что я уже знала ответ. Что это было то время в 30х годах, когда она жила у мистера Паркера, гуляла в обтягивающем желтом платье и с прической, сделаной у парикмахера, в пальто цвета шампанского, сшитого по ее фигуре. Это и должен был быть ответ, так? Но в том-то и дело с бабушками. При всем при том, что они все в жизни отдавали другим, они до сих пор настаивают на своем мнении и на своем образе жизни. На самом деле ответ Бабушки Мауд был "Самым счастливым временем в моей жизни были первые несколько лет брака с твоим дедушкой, когда мы жили вмесне на ферме Ольсон". "
Вторую часть интервью чуть позже переведу.
Сегодня хотела сделать реверанс в сторону детей, ибо эту тему мне напомнила френдесса medvind, про то, =) как к детям относиться, если они в гости пришли
когда я была мелкая, лет 5-7 и мы приходили в гости к маме отца, там жила сестра отца, с кучей безделушей в комнате, на полках. Ее комнату от нас закрывали, мол, вдруг что разобьют. И мне это было ужасно обидно. Так что думай, что это для спокойствия и отсутствия обид у самого ребенка же ;)
надо сказать, у меня наверное из-за тех случаев в детстве обратная реакция на поведение детей в своем доме: я совершенно не против того, чтобы они дергали все подряд и лезли, куда им заблагорассудится. А если что-то ломается/рвется/разрушается в процессе - отношусь к этому как к божественному проведению и селяви =) типа - рука Фатума протянулась свыше и решила прекратить существование такой-то вещи =)
Но в свете интервью и после прочтения книги, хочется просто сказать: я Элизабет очень хорошо понимаю. Потому, что меня всю жизнь учили тому, что с рождением ребенка женщина чуть ли не обязана забыть о себе, а любое несогласие с этим постулатом - признак махрового эгоизма. И вот эта история с пальто цвета шампанского... Она, знаете, очень даже про тех женщин, которых я знаю среди родных мне людей. Я только так и не научилась восхвалять разрезание своей жизни, себя на кусочки ради рождения детей. Я очень надеюсь, что когда в жизни придет время для детей, со мной этого никогда не произойдет, что я найду способ избежать этого.
До победной свадьбы.
Я пролистала отклики людей о том, что эта книга - еще более нарцисстическая, чем "Есть, молиться, любить". (Да? А что еще ожидать от автобиографического произведения?) С практически теми же словами когда-то люди называли блогом книгу "Есть, молиться, любить", кстати. Я не знаю, буду ли еще возвращаться тут, в жж, к своим впечатлениям об этой книге , так что решила перевести интервью Элизабет журналу Oprah
см ранее на эту тему
Но меня зацепило два момента из интервью:
- о том, как воспринимать ожидания людей по поводу своего развития
- о том, что ожидается от женщины в браке с детьми
(к этой главе Committed мне хотелось обратиться отдельно)
Итак, поехали, перевод:
http://www.oprah.com/relationships/Eat-Pray-Love-Author-Elizabeth-Gilbert-On-Committed
Поклонники бестселлера и мемуара Элизабет Гилберт наверняка уже знают, что для Элизабет поиски себя в трех странах привели ее к хэппиэнду с Филипом. Однако, как показало время, это было только начало. Гилберт встретилась с Люси Кайлин (ЛК) чтобы рассказать о своей новой книге, Committed, и о том, как она приняла для себя идею повторного брака.
Светясь своей лучащейся, искристой улыбкой, Лиз Гилберт (ЛГ) откусывает бархатный шоколадный кекс, обвивает пальцами теплую чашку так, как будто это талисман. Мы сидим в Brigle Café Френчтауна, Нью Джерси, ресторане так подходящем самой Гилберт, с его простой, уютной атмосферой (потолки из жестяных пластин, домашняя выпечка, Джексон Браун из аудиоколонок). Все это в паре минут от старого дома Викторианской эпохи, в котором она живет со своим мужем почти три года (известном фанатам Гилберт как Филип) - бразильцем, романс с которым возникает в конце книги «Есть, молиться, любить». И если первый литературный шедевр был своеобразным отображением тяжелого развода Гилберт, то ее новая книга, Committed, стала медитацией на брак: не смотря на то, что ни она, ни Филип, не намеривались официально оформлять свои отношения, шаткий имиграционный статус Филипа, плюс столкновением с Департаментом Государственной Безопасности, резко подтолкнули их в этом направлении.
В свете вышесказанного, Гилберт обсуждает яркие моменты в Committed - говорит о вопросе о детях, о непревзойденной красоте мужчины, который умеет и любит готовить, и о значении одного пальто цвета шампанского.
ЛК: Тираж «Есть, молиться, любить» превышает 7 миллионов копий по всиму миру, эта книга была переведена на более, чем 30 языков. Чувствуете ли Вы некоторое давление по поводу следующей книги?
ЛГ: В нашей культуре от любого человека, добившегося определенного успеха, люди спрашивают об одних и тех же вещах: «Чем Вы занимаетесь сейчас?» и «Как вы собираетесь превзойти себя?» И я не могу не отметить, что мне нравится понятие соревнования с самим собой - то, что ты должет себя превосходить. И этот вид как бы каннибалистического соревнования с самим собой... это и есть причина, по которой люди «выБритниваются»
ЛК: Ну наконец-то «Бритни-ваться» стало глаголом
ЛГ: От этого можно и деепричастие образовать «Я пытаюсь избежать выбритнирования».
Мне кажется, мне очень повезло, что это случилось со мной, когда мне было далеко за 30, а не когда мне было слегка за 20. И это случилось с моей четвертой книгой, а не с первой. И это случилось, когда я уже прошла через депрессию, развод, годы психотерапии, поиски себя и духовное паломничество. Мне повезло в том смысле, что я уже знала о том, кто я есть. И, что самое главное - кем я не являюсь
ЛК: То есть?
ЛГ: В том смысле, что я не являюсь тем человеком, каким меня представляют, в лучах наивысших ли похвал или под молотом критики. Я знаю, что я не самовлюбленная дура, я также знаю что я точно не второе воплощение Дипака Чопра. Если бы я поверила во что-ли либо из этого, а многие люди, становясь знаменитыми, во все это верят, это было бы диагнозом отклонений в психике.
ЛК: Вам не кажется, что от этой книги люди ожидают «Есть, молиться, любить - 2»?
ЛГ: Люди всегда хотят три вещи одновременно от любых начинаний. Так как им нравится то, что вы уже сделали, им хочется того же. Но в то же время они хотят, чтобы это было что-то совершенно другое, так как вы должны показать, что вы вновь открываете себя, как Мадонна. И они хотят, чтобы это было лучше, чем раньше. То же самое, другое и лучше. Поэтому я даже не беспокоюсь по этому поводу - что сделано, то сделано.
(тут я немного задумалась, так как слова именного этого абзаца статьи в журнале Oprah чуть ли не слово в слово повторяли сказанное Элизабет в интервью-подкасте на ее сайте. Я остальные подкасты не слушала, но то ли корреспондент записывал с подкаста, то ли Элизабет в подкасте произнесла copy-paste то же самое ... непонятно, ну да ладно, едем дальше)
A podcast of Elizbeth Glibert answering reader's questions
http://us.penguingroup.com/static/html/podcast/clips/9780670021659.mp3)
Я помню, как на уроке Английского в колледже мы обсуждали «Убить пересмешника». И один прыщавый девятнадцатилетний подросток, сидящий рядом со мной, говорит «Харпер Ли - автор одной единственной книги» (Смеется) . И мне еще тогда показалось, что тут что-то не так. Это же не попсовая песенка; и если ты написал самый яркий роман 20го века на тему расизма, сострадания и прощения, ты вполне можешь уходить на заслуженный отдых, если тебе захочется теперь просто заняться садоводством. Невероятно, о чем люди думают, безумие просто.
ЛК: Прежде, чем Вы завершили Committed, Вы написали 500 страниц текста, который в конце концов был уничтожен. Что было не так в том произведении?
ЛГ: Когда я пересмотрела его первую главу, я очень четко, в каждом предложении, заметила, что это это был мой взгляд на мир, какой он есть на данный момент, но заглушенный попыткой ублажить и развлечь миллионы читателей, даже имен которых я не знаю, путем использования вещей, которые, как мне казалось, им могут понравиться. Натужные попытки в юмористических моментах. Вымученные попытки подурачиться, не смотря на то, что ничего веселого в тот год, когда я писала книгу, не происходило. Это был невеселый год. Это был, знаете ли, очень даже сложный год. И все это звучало очень фальшиво; фальшиво чувствовалось. Так что я взяла таймаут, и поняла, что мои мысли постоянно возвращаются к книге о браке, например, я думала «Я хочу рассказать об этом. Я просто должна позволить себе надеяться, что мои читатели будут самосовершенствоваться вместе со мной»
ЛК: Не смотря на то, что книга в основном - о браке, Вы также достаточно откровенно заявляете о том, что Вы не хотите детей, что было весьма болезненным вопросом в Вашем первом браке. Как Вы пришли к этому решению?
ЛГ: Знаете вот это выражение о тикающих часах, о том, что женщины чувствуют «хочу ребенка»? Так вот для меня это все было как тикание бомбы. (Смеется). Это действительно биологические часы, но в моем случае они прикреплены проводами к бомбе C-4. Мне также часто казалось, что если бы я была замужем за кем-либо, кто хотел бы быть матерью, я бы была не против. Я так и говорила , «Милый, кажется из меня получится отличный отец. Я могу обеспечивать семью. Со мной весело; я бы их возила в путешествия - и делала все тому подобное». Но быть «мамочкой»? Это не для меня. У меня у самой замечательная мама; и я знаю, чего ей это стоило. Я была уверенна, что у меня нет достаточных оснований для того, чтобы поддерживать и этот вариант, и продолжать свой путь, который для меня очень важен. И я не была замужем за человеком, который хотел бы сидеть дома и растить детей. Так что так.
ЛК: Вы рассказываете историю в этой книге, которая стала для Вас ключевым моментом, о своей бабушке. Она родилась с дефектом нёба, поэтому, как предполагалось тогда, должна была остаться в старых девах, так что она получила образование и заботилась о себе самостоятельно, и однажнды она купила себе за 20 долларов пальто с меховым воротником, цвета шампанского, она его обожала. В конце концов она выходит замуж. И когда у нее рождается первая дочь, она разрезает это пальто на кусочки, чтобы сшить что-то для ребенка
ЛГ: Это история материнства, в общем-то. Вы берете все, что для вас дорого, и разрезаете это на кусочки, чтобы дать это тому человеку, кого вы любите больше всего. И обычно это все идеализируется, но мне кажется, не нужно этого делать. Потому, что жертва, которую это все символизирует - она слишком велика. Ее брак с семью детьми, в постоянной борьбе за существование и нужде - это было тяжело. И этот блестящий интеллект, этот живой ум, это исключительное чувство любопытства и жажда открытий - все было потеряно. Я была в Африке, когда мне было 19, и, когда я вернулась, показывала ей фотографии. И я хорошо помню - она остановила мой рассказ, чьтобы собратсья с духом. И тогда она сказала «Я не могу поверить, что моя внучка была в Африке. Я просто не могу представить, как ты туда попала». Мне кажется ее история для меня действительно ключевая. Обладать возможностью выбирать свой путь в жизни - да мы как бы даже должны это делать, в честь тех, кто не имел такой возможности. У меня были такие моменты, когда я путешествовала в процессе создания «Есть, молиться, любить», когда, честное слово, я чувствовала на себе взгляд всех женщин в моем роду в предыдущих поколениях, всех этих шведских крестьянок, выкрикивающих мне с того света: «Давай! Езжай в Неаполь! Попробуй еще пиццы! Лети в Индию, покатайся на слоне! Сделай это! Поплавай в Индийском океане. Прочитай все эти книги. Выучи новый язык. Дерзай!» Я это просто чувствовала. Это было как призывы к бою в тамтамы.
UPDATE: так как естественно разгорелась бурная дискуссия по поводу разрезания пальто на кусочки, я переведу ответ бабушки Элизабет из книги на вопрос Элизабет о том, какое время в ее жизни было самым счастливым:
"Где-то в душе мне казалось, - говорит Элизабет, - что я уже знала ответ. Что это было то время в 30х годах, когда она жила у мистера Паркера, гуляла в обтягивающем желтом платье и с прической, сделаной у парикмахера, в пальто цвета шампанского, сшитого по ее фигуре. Это и должен был быть ответ, так? Но в том-то и дело с бабушками. При всем при том, что они все в жизни отдавали другим, они до сих пор настаивают на своем мнении и на своем образе жизни. На самом деле ответ Бабушки Мауд был "Самым счастливым временем в моей жизни были первые несколько лет брака с твоим дедушкой, когда мы жили вмесне на ферме Ольсон". "
Вторую часть интервью чуть позже переведу.
Сегодня хотела сделать реверанс в сторону детей, ибо эту тему мне напомнила френдесса medvind, про то, =) как к детям относиться, если они в гости пришли
когда я была мелкая, лет 5-7 и мы приходили в гости к маме отца, там жила сестра отца, с кучей безделушей в комнате, на полках. Ее комнату от нас закрывали, мол, вдруг что разобьют. И мне это было ужасно обидно. Так что думай, что это для спокойствия и отсутствия обид у самого ребенка же ;)
надо сказать, у меня наверное из-за тех случаев в детстве обратная реакция на поведение детей в своем доме: я совершенно не против того, чтобы они дергали все подряд и лезли, куда им заблагорассудится. А если что-то ломается/рвется/разрушается в процессе - отношусь к этому как к божественному проведению и селяви =) типа - рука Фатума протянулась свыше и решила прекратить существование такой-то вещи =)
Но в свете интервью и после прочтения книги, хочется просто сказать: я Элизабет очень хорошо понимаю. Потому, что меня всю жизнь учили тому, что с рождением ребенка женщина чуть ли не обязана забыть о себе, а любое несогласие с этим постулатом - признак махрового эгоизма. И вот эта история с пальто цвета шампанского... Она, знаете, очень даже про тех женщин, которых я знаю среди родных мне людей. Я только так и не научилась восхвалять разрезание своей жизни, себя на кусочки ради рождения детей. Я очень надеюсь, что когда в жизни придет время для детей, со мной этого никогда не произойдет, что я найду способ избежать этого.