Девочки, кошки, имена
Мимо меня проходит Соня, несёт Муську, обхватив под передними лапами, и Муська растягивается и свисает, становясь размером почти что с Соню.
Соня замечает, что я смотрю, и останавливается поговорить.
- Моя Мусичка. Я дейзю её за зивотик.
Я киваю.
- Мяяягкая кошка!
Я улыбаюсь.
- У неё шейсть теплая, (она) не замёзнет!
Да уж, с этим не поспоришь.
- Мя-мя-мяв, - жалобно говорит Муська.
-Иди-иди, - отпускает её Соня.
* * *
- Она ужасная, - говорит Алёна, - совсем меня не слушается. Делает всё по-своему, ломает мои вещи и раскидывает, когда я ей говорю не кидать.
- Ей три года, - говорю я, - и с ней уже можно договориться. Помнишь, когда она была совсем маленькая, ты хотела, чтобы она поскорей выросла и с ней можно было бы играть. Так вот, она и выросла.
- Но не так, - говорит Алёна, - с ней же невозможно играть, она...
- Слишком живая, - говорю я. - Так и все люди, да. Не слушаются и делают по-своему. Вот ты, когда тебе было три года, всеми командовала и даже ругала воспитательниц в детском саду, что они неправильно умывают.
Алёна улыбается и смущенно, и гордо одновременно.
- А теперь тебе 6 лет, и ты более разумная девочка. так и Соня вырастет, и с ней с каждым годом будет легче.
И труднее, но этого я не говорю.
* * *
Соня (стремившаяся изучать мир со второго дня и пытающаяся "говорить, как люди", с третьего месяца), раз за разом сталкивается, что всё не так просто.
Ладно, приходится произносить все эти звуки, ставить слова в нужном порядке, чтобы тебя смогли понять, - господи, ну это же так чуть-чуть, так бедно, как верхушка ложки, утонувшей в каше - и Соня старательно переводит неизмеримое богатство своих ощущений, мыслей и чувств на "человеческий язык", чтобы мы поняли. И мы стараемся.
А тут ещё оказалось, что у человеков, кроме простого имени, есть много названий да и сами имена - длинные и сложные. "Я не София!-возмущается она.-Я - Соня!" А старшие, как водится, с особым садизмом удовольствием испытывают малышку этими сложностями, и тогда она из невыносимого конструкта "софия-ма'озова-андеевна" выделяет слово, которое ей нравится, и назначает своим именем:
"я - (Р)оза"
Соня замечает, что я смотрю, и останавливается поговорить.
- Моя Мусичка. Я дейзю её за зивотик.
Я киваю.
- Мяяягкая кошка!
Я улыбаюсь.
- У неё шейсть теплая, (она) не замёзнет!
Да уж, с этим не поспоришь.
- Мя-мя-мяв, - жалобно говорит Муська.
-Иди-иди, - отпускает её Соня.
* * *
- Она ужасная, - говорит Алёна, - совсем меня не слушается. Делает всё по-своему, ломает мои вещи и раскидывает, когда я ей говорю не кидать.
- Ей три года, - говорю я, - и с ней уже можно договориться. Помнишь, когда она была совсем маленькая, ты хотела, чтобы она поскорей выросла и с ней можно было бы играть. Так вот, она и выросла.
- Но не так, - говорит Алёна, - с ней же невозможно играть, она...
- Слишком живая, - говорю я. - Так и все люди, да. Не слушаются и делают по-своему. Вот ты, когда тебе было три года, всеми командовала и даже ругала воспитательниц в детском саду, что они неправильно умывают.
Алёна улыбается и смущенно, и гордо одновременно.
- А теперь тебе 6 лет, и ты более разумная девочка. так и Соня вырастет, и с ней с каждым годом будет легче.
И труднее, но этого я не говорю.
* * *
Соня (стремившаяся изучать мир со второго дня и пытающаяся "говорить, как люди", с третьего месяца), раз за разом сталкивается, что всё не так просто.
Ладно, приходится произносить все эти звуки, ставить слова в нужном порядке, чтобы тебя смогли понять, - господи, ну это же так чуть-чуть, так бедно, как верхушка ложки, утонувшей в каше - и Соня старательно переводит неизмеримое богатство своих ощущений, мыслей и чувств на "человеческий язык", чтобы мы поняли. И мы стараемся.
А тут ещё оказалось, что у человеков, кроме простого имени, есть много названий да и сами имена - длинные и сложные. "Я не София!-возмущается она.-Я - Соня!" А старшие, как водится, с особым садизмом удовольствием испытывают малышку этими сложностями, и тогда она из невыносимого конструкта "софия-ма'озова-андеевна" выделяет слово, которое ей нравится, и назначает своим именем:
"я - (Р)оза"