О неведомых путях истории
Практически давным-давно, а именно в 2013 году, удалось в РГА ВМФ посмотреть одно очень интересное дело по усилению обороны Севастополя -- как можно предположить, суть истории заключалась в том, что крепостной артиллерии в декабре 1910 года, как раз в период определения будущего этапа развития крепости, потребовались документы более раннего периода, которые содержали ключевые решения по построению обороны Севастополя как с морского, так и с сухопутного направления, принятые на тот или иной момент времени. Документы в виде копий с копий штабом крепости были предоставлены, большая их часть относится ко второй половине 80-х -- началу 90-х годов XIX века. А потом они каким-то необъяснимым образом попали во флотский архив. Поскольку описаны там вещи во многом основополагающие, решил набрать себе эти документы для удобства работы, ну и вылезли весьма интересные обстоятельства, о которых я уже успел позабыть. В общем, история могла сложиться так, что Севастополь вполне реально мог лишиться одного из главных своих нынешних символов.
В 80-е годы XIX века Россия деятельно взялась за возрождение Черноморского флота, и среди прочих мер потребовалось уделить внимание обороне основной базы флота. Весной 1886 года по приказанию военного министра генерал-адъютанта Ванновского была образована комиссия по обороне города Севастополя (ещё города, не крепости, крепостью Севастополь официально будет объявлен через четыре года, 17 мая 1890 г.) для выработки оснований построения обороны как на приморском фронте, так и на сухопутном. В комиссию вошли военные инженеры, артиллеристы, представители флота, председательствовал на первых заседаниях генерал-майор Боголюбов. В конце апреля работа комиссии была в самом разгаре: были определены задачи обороны, проводились осмотры местности и существующих укреплений, обращалось внимание на все их достоинства и недостатки, и в итоговом журнале комиссии в качестве одного из важных недостатков береговой обороны отмечалось слабое действие по прорывающемуся на рейд противнику. "Ныне превращённый в казарму форт Константин, закрывающий действия северных батарей по прорыву, признано безусловно необходимым снести и на его место поставить новую батарею. В случае возможности было бы очень уместно поставить там броневую башню".
В самом конце апреля в Севастополь прибыл военный министр генерал-адъютант Ванновский, и на заседаниях 30 апреля, 1 и 2 мая уже под его председательством и с привлечением новых специалистов все предварительные выводы комиссии были проанализированы ещё раз. В заключении комиссии броневая башня на месте бывшей Константиновской батареи не упоминалась, но судьба её была определена весьма жёстко: "Константиновская батарея, совершенно заслоняющая с батарей № 8 и 7 вход в бухту, должна быть срыта или понижена на столько, чтобы возможно было применить занимаемое ею место к оборонительным целям".
Несмотря на столь грозное решение, Константиновская батарея каким-то образом сохранилась. Как, почему -- будем выяснять, по крайней мере узелок на память теперь останется.
Залп салюта с батареи № 6 (бывш. № 8) -- Севастопольская крепость приветствует государя императора, сентябрь 1911 года. Весь панорамный снимок, сделанный с борта императорской яхты "Штандарт", и его фрагмент. ГАРФ. Ф. 640. Оп. 3. Д. 18.
Ну и ещё одно интересное замечание -- касательно пророка в своём отечестве. В ходе работы комиссии ряд её участников -- военные инженеры полковники Геммельман и Бертье-де-Лагард, командир Севастопольской крепостной артиллерии полковник Кайгородов, капитан 1-го ранга Тыртов предлагали значительно расширить существовавший на то время приморский фронт и включить в него Камышёвую и Казачью бухты на юге, а на севере продлить его до устья Бельбека, то есть решение, которое в значительной мере будет совпадать с принятым четверть века спустя, в 1911 году. Но в 1911 году это уже было решение, принятое по необходимости, -- без него Севастополь оказывался в уязвимом положении, и его ещё требовалось реализовать. Понятно, что технический уровень этих периодов отличался, разница в четверть века развития и совершенствования техники безусловно сказывалась бы. Но будь это решение принято во второй половине 1880-х годов, оно было бы во многом опережающим, решением на перспективу, предваряющим будущие угрозы. Однако же получилось всё по-другому, чему тоже должно быть своё объяснение, которое и поищем.
В 80-е годы XIX века Россия деятельно взялась за возрождение Черноморского флота, и среди прочих мер потребовалось уделить внимание обороне основной базы флота. Весной 1886 года по приказанию военного министра генерал-адъютанта Ванновского была образована комиссия по обороне города Севастополя (ещё города, не крепости, крепостью Севастополь официально будет объявлен через четыре года, 17 мая 1890 г.) для выработки оснований построения обороны как на приморском фронте, так и на сухопутном. В комиссию вошли военные инженеры, артиллеристы, представители флота, председательствовал на первых заседаниях генерал-майор Боголюбов. В конце апреля работа комиссии была в самом разгаре: были определены задачи обороны, проводились осмотры местности и существующих укреплений, обращалось внимание на все их достоинства и недостатки, и в итоговом журнале комиссии в качестве одного из важных недостатков береговой обороны отмечалось слабое действие по прорывающемуся на рейд противнику. "Ныне превращённый в казарму форт Константин, закрывающий действия северных батарей по прорыву, признано безусловно необходимым снести и на его место поставить новую батарею. В случае возможности было бы очень уместно поставить там броневую башню".
В самом конце апреля в Севастополь прибыл военный министр генерал-адъютант Ванновский, и на заседаниях 30 апреля, 1 и 2 мая уже под его председательством и с привлечением новых специалистов все предварительные выводы комиссии были проанализированы ещё раз. В заключении комиссии броневая башня на месте бывшей Константиновской батареи не упоминалась, но судьба её была определена весьма жёстко: "Константиновская батарея, совершенно заслоняющая с батарей № 8 и 7 вход в бухту, должна быть срыта или понижена на столько, чтобы возможно было применить занимаемое ею место к оборонительным целям".
Несмотря на столь грозное решение, Константиновская батарея каким-то образом сохранилась. Как, почему -- будем выяснять, по крайней мере узелок на память теперь останется.
Залп салюта с батареи № 6 (бывш. № 8) -- Севастопольская крепость приветствует государя императора, сентябрь 1911 года. Весь панорамный снимок, сделанный с борта императорской яхты "Штандарт", и его фрагмент. ГАРФ. Ф. 640. Оп. 3. Д. 18.
Ну и ещё одно интересное замечание -- касательно пророка в своём отечестве. В ходе работы комиссии ряд её участников -- военные инженеры полковники Геммельман и Бертье-де-Лагард, командир Севастопольской крепостной артиллерии полковник Кайгородов, капитан 1-го ранга Тыртов предлагали значительно расширить существовавший на то время приморский фронт и включить в него Камышёвую и Казачью бухты на юге, а на севере продлить его до устья Бельбека, то есть решение, которое в значительной мере будет совпадать с принятым четверть века спустя, в 1911 году. Но в 1911 году это уже было решение, принятое по необходимости, -- без него Севастополь оказывался в уязвимом положении, и его ещё требовалось реализовать. Понятно, что технический уровень этих периодов отличался, разница в четверть века развития и совершенствования техники безусловно сказывалась бы. Но будь это решение принято во второй половине 1880-х годов, оно было бы во многом опережающим, решением на перспективу, предваряющим будущие угрозы. Однако же получилось всё по-другому, чему тоже должно быть своё объяснение, которое и поищем.