О смысле иконы
Вопрос об отношении к образцам академической живописи в православном храме, т.е. к иконам или росписям стен, сделанным в реалистической манере, который был задан в этом журнале прежде, возник, конечно же, не случайно. Но прежде чем пояснить, в чём эта неслучайность состоит, хочу высказать свои благодарность ответившим, а также искреннюю радость по поводу того, какие именно ответы прозвучали на этот неслучайный вопрос.
Подавляющее большинство ответивших ответили неприятием неканонических образов в храме.
Вопрос о том, как человеку изображать Бога, является одним из главных, ключевых вопросов человеческой жизни.
Такое громкое заявление вполне можно было бы посчитать спорным - ведь только какое-то ничтожно малое количество людей берутся за кисть и краски, тем более для того, чтобы изобразить с их помощью Бога, - если только не пояснить, что об изображении Бога в данном случае мы говорим как о том, что равнозначно представлению о Нём, Его пониманию, Его восприятию человеком.
А вот это-то, понимание человеком природы Божественного, и является одним из главных, ключевых вопросов человеческого бытия.
Человеческая жизнь осмысляется отношением человека к Богу. Свою оценку, свой знак, она получает в зависимости от этого отношения. Восприятие человеком Бога - критерий этой оценки. В действительности, человек становится кем-то, так или иначе ответив именно на этот вопрос: Кто и Каков Бог.
Ведь даже атеисты, принимающие мысль о возможности самоорганизации из ничего, из изначальной пустоты, из нуля, целой Вселенной, нашего мира - Земли, многообразия жизни на ней и, наконец, разумной жизни - мысль, которую мы считаем откровенно безумной, а придерживающихся её, соответственно, неправдоподобно нелепыми безумцами, - так вот даже они, атеисты, становятся самими собой тоже относительно Бога, относительно Бога они совершают главный выбор собственной жизни.
Безумство неправильно по определению. Но достаточно ли для того, чтобы сделать правильный выбор, не быть атеистом?
Нет, не достаточно.
Правильный выбор, определяющий знак человеческой жизни, невозможен без верного понимания Бога.
Верное понимание Бога означает верное целеполагание. Верное целеполагание предопределяет соответствующее содержание человеческой жизни, а значит, её результат и её оценку.
Как понять, в чём состоит верное понимание Бога?
Объяснить это, наверное, невозможно. Объяснить - в смысле доказать подобно математической теореме. Верным каждый всегда будет выбирать своё. Впрочем, возможностей выбора у человека всегда только две. Ради них, этих возможностей, и существует этот мир, и человек в нём, и данная человеку свобода.
Что же это за две возможности?
Они могут быть определены вопросом: может Бог быть разным или нет?
Как человек отвечает на этот вопрос, так и складывается его жизнь, такой знак она впоследствии и получает. Это так потому, что тот или иной ответ, да или нет, предопределяет человеческие поступки, предопределяет его сознательный выбор в каждом ключевом жизненном случае.
Ведь если Бог может быть разным - «значит, и я могу быть таким же; и это нормально, это допустимо и хорошо».
А если Бог всегда неизменен - «значит, и я не могу поступать по-разному в одинаковых случаях, не могу кривить и прощать своё непостоянство».
Приведём примеры, это важно.
Для подлинного христианского сознания Бог всегда неизменен. Неизменность и постоянство в пределах такого сознания - суть одни из основных определений Божественного. Бог - это Правда, которая всегда одна. Это Свет, и допущение хотя бы малейшей примеси темени в Нём или в том, что от Него, - для этого сознания нелепо и кощунственно.
Параллельно с этим существует совершенно другое понимание природы Божественного. Причём, наиболее показательно говорить в данном случае не о язычестве, оценка и существо которого в достаточной мере понятны для большинства, а о религиях, в основании которых, как и в основании христианства, находится единобожие.
В очередной раз процитируем нашего давнего знакомца П. Полонского, преподавателя иудаизма в Бар-Иланском университете в Израиле, рассказывающего о понимании Бога в иудаизме:
"Побуждение ко злу" внутри человека создано Богом (а вовсе не является результатом "бунта против Бога", "непослушания ангела" и т.п.).
В иудаизме ангелы вообще и сатан в частности мыслятся, (в отличие от человека), как существа совсем не наделенные свободой воли. Это всего лишь орудия Бога, орудия, служебные духи, которые, проявляя расторопность внутри предписанной им миссии, заведомо лишены каких-либо собственных интересов… Это всего лишь подчиненные существа, созданные для выполнения определенной функции, и они, будучи абсролютно послушными "компьютерами", в точности выпролняют то, что Бог поручает им.
С точки зрения еврея, "именно на земле решается судьба Бога" (Мартин Бубер).
Источник.
И в очередной раз подчеркнём, что прочие источники иудейского происхождения единогласны с данными Полонским определениями:
«…законоучители склонялись, с одной стороны, к мысли о том, что зло, как и добро, происходит от Бога…»;
в каббале существует «космическое зло, порожденное внутренней диалектикой процесса эманации…»;
«идеолог саббатианского движения рассматривал процесс творения как диалектическое взаимодействие двух видов света, изначально содержавшихся в Боге: разумного, творческого и неразумного, косного…»;
«Предписания Торы не имеют силы для мессии, который стоит выше обычных понятий о добре и зле и сам творит новый закон избавления мира…»;
«Основатель хасидизма… учил, что человек должен любить Бога всем своим существом - как доброй, так и злой стороной своей природы. Праведник не должен бояться встречи со злом… телесные желания следует не подавлять, но преобразовывать…»
Источник.
Подобное представление о Божественном, как о том, что может быть разным, чему может быть присуще и доброе, и злое, и разумное, и косное, - подобное представление, как мы уже сказали, изменяет человеческую жизнь.
Допустимыми становятся самые разные варианты человеческого выбора в том или ином жизненном случае, что по существу означает релятивизацию человеческого сознания.
Заметим, что, на наш взгляд, суть этого представления - профанация. Божественный образ в нём искажается. Божественный образ в нём оболган и извращён.
Но как это доказать тому, кто делает выбор в пользу именно такого представления о Боге?
Никак. Ведь человек и приходит в мир, чтобы ответить на вопрос о том, какой должна быть его жизнь, самостоятельно. Да и верный ответ на этот вопрос очевиден.
Почему же многие выбирают профанацию? Ответ и на этот вопрос достаточно очевиден - потому что так гораздо проще и удобнее жить.
Ответ, существо которого ставит человека перед необходимостью сохранять постоянство и верность неизменному же высокому образу, неудобен. Данный выбор требует труда над собой и подразумевает, самое меньшее, последующие самоограничение, преодоление себя. Большее - самопожертвование, отказ от себя ради главного, всегда неизменного.
Для человеческой природы естественно бунтовать против неизменности. Так было, так есть и так будет. В Ветхом Завете описан именно такой бунт людей против неизменного Бога. Тогда они сделали себе золотого тельца (Исх. 32). Смысл происходившего потом и происходящего теперь - таков же, но только форма отказа человека от Бога выглядит иначе. Одна из её разновидностей - это «Бог, который может быть разным».
Именно в этом смысле канон в иконописи является одним из способов утверждения Бога в нашем мире. Его неизменного, а значит подлинного, Образа. Его подлинного христианского понимания.
Когда-то давно, пытаясь понять канон, мы считали его существом условность изображения, условность как противоположность реалистическому образу. Действительно, в реалистическом образе очевидны переизбыток частного человеческого произвола и даже присутствие прямой лжи. Реалистический образ, наверное, допустим в качестве простой иллюстрации евангельской или житийных историй, хотя и в этом случае возникает сомнение - почему Бог во плоти, Богородица или святые имеют произвольные, при этом совершенно конкретные, черты, присвоенные им каким-то человеком, - и почему мы должны верить, что это именно они, Господь Бог, Богородица, святые, что именно такими были их глаза и уста, которыми они несли миру Правду и Свет? И разве может кто-то иметь дерзновение изображать их произвольно, тогда как их подлинные черты являются совершенно иными, причём не только в прошлом времени, но, самое важное, - в настоящем, в подлинной иномирной действительности, в которой все они живы?
Итак, реалистическое изображение вызывает сомнения даже тогда, когда используется только в качестве иллюстрации. Если же речь идёт об иконе, предназначенной для молитвенного обращения, - его следует считать определённо недопустимым.
Но достаточно ли в таком случае только условности?
Конечно же, нет, потому что и условность может быть разной. И если это так, необходима особенная её форма - ею и стал иконописный канон, каким мы его знаем.
Выбор в пользу именно такой формы предопределяется рядом обстоятельств, среди которых и известная всем её эстетика, и её уже многовековые признание и почитание в Православной Церкви. Однако главным из них прямо назовём святость её творцов, делающую доступным многое.
Утверждение неизменности Божественного образа наполняет смыслом, оживляет иконописный канон. И, вернёмся к общему, в корне изменяет самую жизнь человека, созданного Богом по Своему образу (Быт. 1:27).
Одним из самых ярких и убедительных апологетов канона в иконописи был о. Павел Флоренский, русский религиозный философ, учёный, священник и богослов.
Он родился 9 января 1882 года возле местечка Евлах (сейчас это территория Азербайджана). Отец - русский, инженер путей сообщения. Мать - из древнего армянского рода, поселившегося в Грузии. Крестили мальчика по настоянию отца в православной церкви в Тифлисе, имя дали в честь апостола Павла. Семья, где, кроме старшего Павла, было еще шесть детей, жила замкнуто. О религии не говорили, в церковь детей не водили. Гимназию Павел окончил с золотой медалью. «Но все, что приобрел я в интеллектуальном отношении, - признавался он много позднее, - получено не от школы, а скорее вопреки ей. Главным образом, я учился у природы».
В 17 лет Павел Флоренский пережил глубокий душевный кризис, когда вдруг ясно осознал ограниченность физического знания и понял, что без веры в Бога познание Истины невозможно. В 1904 году Флоренский блестяще оканчивает физико-математический факультет Московского университета.
Тогда же он знакомится с епископом Антонием (Флоренсовым), живущим на покое в Донском монастыре, и просит у него благословения на принятие монашества. Но опытный старец советует молодому учёному не торопиться, а поступить Московскую Духовную Академию для продолжения духовного образования и испытания себя. Флоренский переезжает в Сергиев Посад и на многие годы связывает свою жизнь с Троице-Сергиевой Лаврой.
Он оканчивает Академию, затем в ней преподаёт. Пишет книги по философии культа и культуры. Здесь у него появляется семья, рождаются дети, здесь он становится священником (1911).
В первые годы после революции работает в комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры.
После закрытия Лавры Флоренского как крупного ученого приглашают на работу в ВСНХ и в Главэлектро. Здесь он делает ряд крупных научных открытий, разрабатывает теорию и практику применения полупроводников, создает особый вид пластмассы - карболит - которую стали называть «пластмассой Флоренского».
На службу в советские учреждения, не боясь недовольства властей, отец Павел ходит в священническом подряснике.
Первый раз его арестовывают в 1928 году. На этот раз его вскоре отпускают. Но в 1933 году арестовывают снова и приговаривают к 10 годам лагерей и ссылают на Дальний Восток.
Существуют интересные воспоминания об отце Павле. Одна из духовных его дочерей Т.А. Шауфус, ставшая секретарем президента Чехословакии Томаша Масарика и умершая уже 1986 году в Америке, обратилась через президента Чехии с просьбой выезда отца Павла из СССР. Разрешение на выезд было получено, при этом позволено было эмигрировать со всей семьей, но отец Павел отказался, и отказался дважды. На первое предложение он отозвался, ссылаясь на слова апостола Павла, что надо довольствоваться тем, что есть (Фил 4:11). А во второй раз он просто попросил прекратить какие-либо хлопоты, касающиеся выезда.
Сначала Флоренский попадает в научно-исследовательский отдел Бамлага, где изучает проблему строительства в условиях вечной мерзлоты (через много лет, когда его уже давно не будет в живых, по его методу построят Норильск и Сургут).
В 1934 году отца Павла переводят на Соловки. Здесь он делает более десятка научных открытий, занимается добычей агар-агара и йода из морских водорослей. «Умный йод» Павла Флоренского, который мы с вами сегодня можем купить в любой аптеке, пришел к нам из Соловецкого лагеря особого назначения.
Расстреляли Павла Флоренского 8 декабря 1937 года.
За полгода до этого он писал своей жене: «Жизненная задача - не в том, чтобы прожить без тревог, а в том, чтобы прожить достойно и не быть пустым местом и балластом своей страны…»
Вспомним жизнь Александра Александрова, русского композитора, хорового дирижёра, народного артиста СССР.
Александров был регентом хора ХХС уже после установления советской власти. Стал автором поэмы для хора, оркестра, органа и солистов «Христос воскресе», гимна «Хвалите имя Господне», а также гимна СССР и современной России. Большую известность получили его произведения «Кантата о Сталине», «Песня о Сталине», «Песня о военном комиссаре». Песня «Священная война» на музыку А. Александрова вошла в быт армии и всего народа как гимн мести и проклятья гитлеризму.
В одном из последних писем, как бы подводя итог своей жизни, Александр Васильевич писал:
«...Сколько пережито и какой пройден путь от того времени, когда я был мальчиком в лаптях, до настоящего момента... Много было хорошего и плохого. А жизнь была сплошной борьбой, полная труда, забот... Но я не сетую ни на что. Я благодарю судьбу за то, что моя жизнь, мой труд принесли какие-то плоды дорогой Отчизне и народу. В этом большое счастье...»
Когда читаешь эти слова, написанные Александровым, или слова о жизненной задаче, написанные Флоренским, когда в очередной раз вспоминаешь о последнем - дважды отказавшемся эмигрировать тогда, когда разрешение на выезд было уже получено и когда его жизни грозила смертельная опасность, когда вспоминаешь об этом человеке, ссылающемся на слова апостола Павла, что надо довольствоваться тем, что есть, то невольно сравниваешь эти примеры со многими примерами наших дней.
С примерами людей, которые выросли рядом с нами и которые сознательно и добровольно покидают навсегда свою Родину, с её историей и традицией, со всеми её людьми и могилами предков, просто так. Точнее, нет - конечно же, не просто так, а потому, что, как они сами считают, там, куда они едут, например, выше уровень жизни, или там безопаснее, или ещё что-то теплее и мягче.
И это только одна из иллюстраций, показывающая разницу между людьми, сделавшими разный жизненный выбор.
Так каков же он настоящий, Божественный образ?
Тот, который показывает нам, в частности, русский иконописный канон, всегда неизменный и указующий человеку на необходимость болезненного самоограничения и даже жертвы?
Или тот, второй, который нам показывают с помощью библейских историй в комиксах?
Каждому должно выбрать своё, и что интересно, каждый обязательно сделает свой выбор, выбор одного из двух. И это важно - сделает его в любом случае, даже если не подозревает о существовании или значении обоих. Просто будучи созданным именно по этому образу.
Подавляющее большинство ответивших ответили неприятием неканонических образов в храме.
Вопрос о том, как человеку изображать Бога, является одним из главных, ключевых вопросов человеческой жизни.
Такое громкое заявление вполне можно было бы посчитать спорным - ведь только какое-то ничтожно малое количество людей берутся за кисть и краски, тем более для того, чтобы изобразить с их помощью Бога, - если только не пояснить, что об изображении Бога в данном случае мы говорим как о том, что равнозначно представлению о Нём, Его пониманию, Его восприятию человеком.
А вот это-то, понимание человеком природы Божественного, и является одним из главных, ключевых вопросов человеческого бытия.
Человеческая жизнь осмысляется отношением человека к Богу. Свою оценку, свой знак, она получает в зависимости от этого отношения. Восприятие человеком Бога - критерий этой оценки. В действительности, человек становится кем-то, так или иначе ответив именно на этот вопрос: Кто и Каков Бог.
Ведь даже атеисты, принимающие мысль о возможности самоорганизации из ничего, из изначальной пустоты, из нуля, целой Вселенной, нашего мира - Земли, многообразия жизни на ней и, наконец, разумной жизни - мысль, которую мы считаем откровенно безумной, а придерживающихся её, соответственно, неправдоподобно нелепыми безумцами, - так вот даже они, атеисты, становятся самими собой тоже относительно Бога, относительно Бога они совершают главный выбор собственной жизни.
Безумство неправильно по определению. Но достаточно ли для того, чтобы сделать правильный выбор, не быть атеистом?
Нет, не достаточно.
Правильный выбор, определяющий знак человеческой жизни, невозможен без верного понимания Бога.
Верное понимание Бога означает верное целеполагание. Верное целеполагание предопределяет соответствующее содержание человеческой жизни, а значит, её результат и её оценку.
Как понять, в чём состоит верное понимание Бога?
Объяснить это, наверное, невозможно. Объяснить - в смысле доказать подобно математической теореме. Верным каждый всегда будет выбирать своё. Впрочем, возможностей выбора у человека всегда только две. Ради них, этих возможностей, и существует этот мир, и человек в нём, и данная человеку свобода.
Что же это за две возможности?
Они могут быть определены вопросом: может Бог быть разным или нет?
Как человек отвечает на этот вопрос, так и складывается его жизнь, такой знак она впоследствии и получает. Это так потому, что тот или иной ответ, да или нет, предопределяет человеческие поступки, предопределяет его сознательный выбор в каждом ключевом жизненном случае.
Ведь если Бог может быть разным - «значит, и я могу быть таким же; и это нормально, это допустимо и хорошо».
А если Бог всегда неизменен - «значит, и я не могу поступать по-разному в одинаковых случаях, не могу кривить и прощать своё непостоянство».
Приведём примеры, это важно.
Для подлинного христианского сознания Бог всегда неизменен. Неизменность и постоянство в пределах такого сознания - суть одни из основных определений Божественного. Бог - это Правда, которая всегда одна. Это Свет, и допущение хотя бы малейшей примеси темени в Нём или в том, что от Него, - для этого сознания нелепо и кощунственно.
Параллельно с этим существует совершенно другое понимание природы Божественного. Причём, наиболее показательно говорить в данном случае не о язычестве, оценка и существо которого в достаточной мере понятны для большинства, а о религиях, в основании которых, как и в основании христианства, находится единобожие.
В очередной раз процитируем нашего давнего знакомца П. Полонского, преподавателя иудаизма в Бар-Иланском университете в Израиле, рассказывающего о понимании Бога в иудаизме:
"Побуждение ко злу" внутри человека создано Богом (а вовсе не является результатом "бунта против Бога", "непослушания ангела" и т.п.).
В иудаизме ангелы вообще и сатан в частности мыслятся, (в отличие от человека), как существа совсем не наделенные свободой воли. Это всего лишь орудия Бога, орудия, служебные духи, которые, проявляя расторопность внутри предписанной им миссии, заведомо лишены каких-либо собственных интересов… Это всего лишь подчиненные существа, созданные для выполнения определенной функции, и они, будучи абсролютно послушными "компьютерами", в точности выпролняют то, что Бог поручает им.
С точки зрения еврея, "именно на земле решается судьба Бога" (Мартин Бубер).
Источник.
И в очередной раз подчеркнём, что прочие источники иудейского происхождения единогласны с данными Полонским определениями:
«…законоучители склонялись, с одной стороны, к мысли о том, что зло, как и добро, происходит от Бога…»;
в каббале существует «космическое зло, порожденное внутренней диалектикой процесса эманации…»;
«идеолог саббатианского движения рассматривал процесс творения как диалектическое взаимодействие двух видов света, изначально содержавшихся в Боге: разумного, творческого и неразумного, косного…»;
«Предписания Торы не имеют силы для мессии, который стоит выше обычных понятий о добре и зле и сам творит новый закон избавления мира…»;
«Основатель хасидизма… учил, что человек должен любить Бога всем своим существом - как доброй, так и злой стороной своей природы. Праведник не должен бояться встречи со злом… телесные желания следует не подавлять, но преобразовывать…»
Источник.
Подобное представление о Божественном, как о том, что может быть разным, чему может быть присуще и доброе, и злое, и разумное, и косное, - подобное представление, как мы уже сказали, изменяет человеческую жизнь.
Допустимыми становятся самые разные варианты человеческого выбора в том или ином жизненном случае, что по существу означает релятивизацию человеческого сознания.
Заметим, что, на наш взгляд, суть этого представления - профанация. Божественный образ в нём искажается. Божественный образ в нём оболган и извращён.
Но как это доказать тому, кто делает выбор в пользу именно такого представления о Боге?
Никак. Ведь человек и приходит в мир, чтобы ответить на вопрос о том, какой должна быть его жизнь, самостоятельно. Да и верный ответ на этот вопрос очевиден.
Почему же многие выбирают профанацию? Ответ и на этот вопрос достаточно очевиден - потому что так гораздо проще и удобнее жить.
Ответ, существо которого ставит человека перед необходимостью сохранять постоянство и верность неизменному же высокому образу, неудобен. Данный выбор требует труда над собой и подразумевает, самое меньшее, последующие самоограничение, преодоление себя. Большее - самопожертвование, отказ от себя ради главного, всегда неизменного.
Для человеческой природы естественно бунтовать против неизменности. Так было, так есть и так будет. В Ветхом Завете описан именно такой бунт людей против неизменного Бога. Тогда они сделали себе золотого тельца (Исх. 32). Смысл происходившего потом и происходящего теперь - таков же, но только форма отказа человека от Бога выглядит иначе. Одна из её разновидностей - это «Бог, который может быть разным».
Именно в этом смысле канон в иконописи является одним из способов утверждения Бога в нашем мире. Его неизменного, а значит подлинного, Образа. Его подлинного христианского понимания.
Когда-то давно, пытаясь понять канон, мы считали его существом условность изображения, условность как противоположность реалистическому образу. Действительно, в реалистическом образе очевидны переизбыток частного человеческого произвола и даже присутствие прямой лжи. Реалистический образ, наверное, допустим в качестве простой иллюстрации евангельской или житийных историй, хотя и в этом случае возникает сомнение - почему Бог во плоти, Богородица или святые имеют произвольные, при этом совершенно конкретные, черты, присвоенные им каким-то человеком, - и почему мы должны верить, что это именно они, Господь Бог, Богородица, святые, что именно такими были их глаза и уста, которыми они несли миру Правду и Свет? И разве может кто-то иметь дерзновение изображать их произвольно, тогда как их подлинные черты являются совершенно иными, причём не только в прошлом времени, но, самое важное, - в настоящем, в подлинной иномирной действительности, в которой все они живы?
Итак, реалистическое изображение вызывает сомнения даже тогда, когда используется только в качестве иллюстрации. Если же речь идёт об иконе, предназначенной для молитвенного обращения, - его следует считать определённо недопустимым.
Но достаточно ли в таком случае только условности?
Конечно же, нет, потому что и условность может быть разной. И если это так, необходима особенная её форма - ею и стал иконописный канон, каким мы его знаем.
Выбор в пользу именно такой формы предопределяется рядом обстоятельств, среди которых и известная всем её эстетика, и её уже многовековые признание и почитание в Православной Церкви. Однако главным из них прямо назовём святость её творцов, делающую доступным многое.
Утверждение неизменности Божественного образа наполняет смыслом, оживляет иконописный канон. И, вернёмся к общему, в корне изменяет самую жизнь человека, созданного Богом по Своему образу (Быт. 1:27).
Одним из самых ярких и убедительных апологетов канона в иконописи был о. Павел Флоренский, русский религиозный философ, учёный, священник и богослов.
Он родился 9 января 1882 года возле местечка Евлах (сейчас это территория Азербайджана). Отец - русский, инженер путей сообщения. Мать - из древнего армянского рода, поселившегося в Грузии. Крестили мальчика по настоянию отца в православной церкви в Тифлисе, имя дали в честь апостола Павла. Семья, где, кроме старшего Павла, было еще шесть детей, жила замкнуто. О религии не говорили, в церковь детей не водили. Гимназию Павел окончил с золотой медалью. «Но все, что приобрел я в интеллектуальном отношении, - признавался он много позднее, - получено не от школы, а скорее вопреки ей. Главным образом, я учился у природы».
В 17 лет Павел Флоренский пережил глубокий душевный кризис, когда вдруг ясно осознал ограниченность физического знания и понял, что без веры в Бога познание Истины невозможно. В 1904 году Флоренский блестяще оканчивает физико-математический факультет Московского университета.
Тогда же он знакомится с епископом Антонием (Флоренсовым), живущим на покое в Донском монастыре, и просит у него благословения на принятие монашества. Но опытный старец советует молодому учёному не торопиться, а поступить Московскую Духовную Академию для продолжения духовного образования и испытания себя. Флоренский переезжает в Сергиев Посад и на многие годы связывает свою жизнь с Троице-Сергиевой Лаврой.
Он оканчивает Академию, затем в ней преподаёт. Пишет книги по философии культа и культуры. Здесь у него появляется семья, рождаются дети, здесь он становится священником (1911).
В первые годы после революции работает в комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры.
После закрытия Лавры Флоренского как крупного ученого приглашают на работу в ВСНХ и в Главэлектро. Здесь он делает ряд крупных научных открытий, разрабатывает теорию и практику применения полупроводников, создает особый вид пластмассы - карболит - которую стали называть «пластмассой Флоренского».
На службу в советские учреждения, не боясь недовольства властей, отец Павел ходит в священническом подряснике.
Первый раз его арестовывают в 1928 году. На этот раз его вскоре отпускают. Но в 1933 году арестовывают снова и приговаривают к 10 годам лагерей и ссылают на Дальний Восток.
Существуют интересные воспоминания об отце Павле. Одна из духовных его дочерей Т.А. Шауфус, ставшая секретарем президента Чехословакии Томаша Масарика и умершая уже 1986 году в Америке, обратилась через президента Чехии с просьбой выезда отца Павла из СССР. Разрешение на выезд было получено, при этом позволено было эмигрировать со всей семьей, но отец Павел отказался, и отказался дважды. На первое предложение он отозвался, ссылаясь на слова апостола Павла, что надо довольствоваться тем, что есть (Фил 4:11). А во второй раз он просто попросил прекратить какие-либо хлопоты, касающиеся выезда.
Сначала Флоренский попадает в научно-исследовательский отдел Бамлага, где изучает проблему строительства в условиях вечной мерзлоты (через много лет, когда его уже давно не будет в живых, по его методу построят Норильск и Сургут).
В 1934 году отца Павла переводят на Соловки. Здесь он делает более десятка научных открытий, занимается добычей агар-агара и йода из морских водорослей. «Умный йод» Павла Флоренского, который мы с вами сегодня можем купить в любой аптеке, пришел к нам из Соловецкого лагеря особого назначения.
Расстреляли Павла Флоренского 8 декабря 1937 года.
За полгода до этого он писал своей жене: «Жизненная задача - не в том, чтобы прожить без тревог, а в том, чтобы прожить достойно и не быть пустым местом и балластом своей страны…»
Вспомним жизнь Александра Александрова, русского композитора, хорового дирижёра, народного артиста СССР.
Александров был регентом хора ХХС уже после установления советской власти. Стал автором поэмы для хора, оркестра, органа и солистов «Христос воскресе», гимна «Хвалите имя Господне», а также гимна СССР и современной России. Большую известность получили его произведения «Кантата о Сталине», «Песня о Сталине», «Песня о военном комиссаре». Песня «Священная война» на музыку А. Александрова вошла в быт армии и всего народа как гимн мести и проклятья гитлеризму.
В одном из последних писем, как бы подводя итог своей жизни, Александр Васильевич писал:
«...Сколько пережито и какой пройден путь от того времени, когда я был мальчиком в лаптях, до настоящего момента... Много было хорошего и плохого. А жизнь была сплошной борьбой, полная труда, забот... Но я не сетую ни на что. Я благодарю судьбу за то, что моя жизнь, мой труд принесли какие-то плоды дорогой Отчизне и народу. В этом большое счастье...»
Когда читаешь эти слова, написанные Александровым, или слова о жизненной задаче, написанные Флоренским, когда в очередной раз вспоминаешь о последнем - дважды отказавшемся эмигрировать тогда, когда разрешение на выезд было уже получено и когда его жизни грозила смертельная опасность, когда вспоминаешь об этом человеке, ссылающемся на слова апостола Павла, что надо довольствоваться тем, что есть, то невольно сравниваешь эти примеры со многими примерами наших дней.
С примерами людей, которые выросли рядом с нами и которые сознательно и добровольно покидают навсегда свою Родину, с её историей и традицией, со всеми её людьми и могилами предков, просто так. Точнее, нет - конечно же, не просто так, а потому, что, как они сами считают, там, куда они едут, например, выше уровень жизни, или там безопаснее, или ещё что-то теплее и мягче.
И это только одна из иллюстраций, показывающая разницу между людьми, сделавшими разный жизненный выбор.
Так каков же он настоящий, Божественный образ?
Тот, который показывает нам, в частности, русский иконописный канон, всегда неизменный и указующий человеку на необходимость болезненного самоограничения и даже жертвы?
Или тот, второй, который нам показывают с помощью библейских историй в комиксах?
Каждому должно выбрать своё, и что интересно, каждый обязательно сделает свой выбор, выбор одного из двух. И это важно - сделает его в любом случае, даже если не подозревает о существовании или значении обоих. Просто будучи созданным именно по этому образу.