Почти
Забыла про ЖЖ, ушла отовсюду, откуда только можно было уйти, явно. Какая-то стремная изоляция. Мало с кем хочется говорить. Пожалуй, только с двумя людьми. С остальными предпочту молчать. Потому что и сказать-то, вроде, нечего. Точнее, есть чего, но нет желания. Совсем нет. Нужно выбираться из всего этого.
Непослушной рукой дотянуться до небосвода,
Подобрать не свою, а чужую свободу,
Потеряться в чужой пустоте глубин.
До предательства снова дошел, кретин.
Чем мы старше, тем больше можем.
Чем сильнее стали, тем дороже просим.
Чем подумать прежде, говорим "ну, может",
А потом уходим, расстреляв похожих.
В темноте и грязи потерять себя, прохожих.
Не нуждаться больше ни в чьей руке.
Наркоман с исколотыми ладонями в кулаке,
Истеричка, молящаяся за несхожих.
И ответы на все свои "боже..." ты откроешь сам.
Убери свою дурь в карман и смотри на кожу.
Там полоски от старых травм и разных дам,
Там и память удавкой сохнет.
Трезвость мысли, яснее взгляд.
Выходи ты уже из комы!
Это точно, тяжелый яд.
Я шериф, ты вор. Вон из дома!
Непослушной рукой дотянуться до небосвода,
Подобрать не свою, а чужую свободу,
Потеряться в чужой пустоте глубин.
До предательства снова дошел, кретин.
Чем мы старше, тем больше можем.
Чем сильнее стали, тем дороже просим.
Чем подумать прежде, говорим "ну, может",
А потом уходим, расстреляв похожих.
В темноте и грязи потерять себя, прохожих.
Не нуждаться больше ни в чьей руке.
Наркоман с исколотыми ладонями в кулаке,
Истеричка, молящаяся за несхожих.
И ответы на все свои "боже..." ты откроешь сам.
Убери свою дурь в карман и смотри на кожу.
Там полоски от старых травм и разных дам,
Там и память удавкой сохнет.
Трезвость мысли, яснее взгляд.
Выходи ты уже из комы!
Это точно, тяжелый яд.
Я шериф, ты вор. Вон из дома!