себе самой?
Здравствуй, Анечка.
Как поживаешь? То есть я понимаю, что поживаешь ты плохо, а твое "плохо" - это для некоторых "очень даже хорошо", ведь ты любишь зарыться в кучу тряпок и рыдать, вспоминая якобы "благие старые времена", хотя если поднять твои "архивы", дорогая, никаких таких "времен" не было, а были лишь сопли и слезы всегда и везде, и вызваны они были лишь твоими внутренними голосами, складочками твоего неприятнейшего характера, дорогая - поэтому и "хороши". Человек бы понастойчивее и посильнее смел бы это все с себя и посмеялся бы, и - бегом в сияющее будущее, пусть для него и следует немножко поработать, оставив на сон лишь четыре часа в сутки; но ты, ты, проклятая пессимистка, язва-ненавистница, высмеивающая с самых юных лет все хорошее-доброе-светлое - ты вдруг вспоминаешь, что картонные драмы тебя все же трогают; что часто в романах даже самые тупиковые положения разрешались мановением руки; что мохнатые двух- и трехмерные зверушки доводят тебя чуть не до слез - и тратишь свои ничтожные силы на веру в то, что уладится, наивная неудачница.
Впрочем, тебе идет двадцатый год: время еще не большое - но уже и не маленькое, ведь все гении уже звенят, пусть и в заметках местных газет; ведь ничего так из тебя и не вылилось пока - пусть даже какой-нибудь несчастной шахматистки, со всеми этими этюдами и задачами, нет, не так. Стоит отбросить это дурацкое would, "что могло бы быть, если не" - даже расписывать не хочется, и ты это понимаешь; но куда идти - ты не знаешь, и поэтому движешься по пути меньшего сопротивления, выстраивая свой мир, создание ублюдочное и мало кому интересное, нахватавшись тех же тряпок из сундуков, справляя дни рождения никому не нужных барышень и праздники, которые ты выбираешь лишь из-за любви к ним, к датам, к красивым цифрам и их сочетаниям и положениям - или к интересу к тому, что стоит за ними. Ты презираешь одно, но тихонько сверяешься с этим самым одним, за спиной у своего презрения, стыдясь и краснея.
Что делать дальше? Вдруг тебя что-то потянуло на размышления о ненужности всего сущего, ведь умирают все те, кто родился, для этого даже необязательно куда-то торопиться. Как много ты уже знаешь, по сути - и ничего твой ум тебе не принес, тебе будто бы много, много лет, и никакого жизнелюбия - да вряд ли ты вернешься к жизнелюбию, слишком оно пошло и приземленно для тебя - да и сколько не ряди себя - все равно не выйдет, только презрительно бросить: "где вы все были?" - чепуха. Слишком много раз тебя обижали, и слишком мало терпения у тебя, чтобы простить, или хотя бы забыть все-все-все обиды. Начинать с чистого листа? господи, что за глупость, сколько не выдирай написанное - а все равно блокноты - и чистые листы в них - имеют свойство кончаться. Игру ты проигрываешь вчистую, если уже не проиграла - соберись, постарайся посмотреть, спроси совета у кого поумнее, куда пойти и какой сделать ход, только не слушай лиц заинтересованных.
Жаль только, что родные и близкие считают тебя черной овцой. Друзей у тебя нет, вернее, с ними можно даже устроить совместное пельменеварение, почему бы и нет, но доверить это все ты не сможешь, ибо что ты услышишь - "проблемы белых людей", дорогая, пусть и не такими словами. Незнакомые, по сути, скажут так же, если захотят выслушать.
Что делать? Продолжай в том же духе и сожмешься в точку. Сейчас же ты пока еще дышишь.
Засим все, дорогая. Не скучай.
Как поживаешь? То есть я понимаю, что поживаешь ты плохо, а твое "плохо" - это для некоторых "очень даже хорошо", ведь ты любишь зарыться в кучу тряпок и рыдать, вспоминая якобы "благие старые времена", хотя если поднять твои "архивы", дорогая, никаких таких "времен" не было, а были лишь сопли и слезы всегда и везде, и вызваны они были лишь твоими внутренними голосами, складочками твоего неприятнейшего характера, дорогая - поэтому и "хороши". Человек бы понастойчивее и посильнее смел бы это все с себя и посмеялся бы, и - бегом в сияющее будущее, пусть для него и следует немножко поработать, оставив на сон лишь четыре часа в сутки; но ты, ты, проклятая пессимистка, язва-ненавистница, высмеивающая с самых юных лет все хорошее-доброе-светлое - ты вдруг вспоминаешь, что картонные драмы тебя все же трогают; что часто в романах даже самые тупиковые положения разрешались мановением руки; что мохнатые двух- и трехмерные зверушки доводят тебя чуть не до слез - и тратишь свои ничтожные силы на веру в то, что уладится, наивная неудачница.
Впрочем, тебе идет двадцатый год: время еще не большое - но уже и не маленькое, ведь все гении уже звенят, пусть и в заметках местных газет; ведь ничего так из тебя и не вылилось пока - пусть даже какой-нибудь несчастной шахматистки, со всеми этими этюдами и задачами, нет, не так. Стоит отбросить это дурацкое would, "что могло бы быть, если не" - даже расписывать не хочется, и ты это понимаешь; но куда идти - ты не знаешь, и поэтому движешься по пути меньшего сопротивления, выстраивая свой мир, создание ублюдочное и мало кому интересное, нахватавшись тех же тряпок из сундуков, справляя дни рождения никому не нужных барышень и праздники, которые ты выбираешь лишь из-за любви к ним, к датам, к красивым цифрам и их сочетаниям и положениям - или к интересу к тому, что стоит за ними. Ты презираешь одно, но тихонько сверяешься с этим самым одним, за спиной у своего презрения, стыдясь и краснея.
Что делать дальше? Вдруг тебя что-то потянуло на размышления о ненужности всего сущего, ведь умирают все те, кто родился, для этого даже необязательно куда-то торопиться. Как много ты уже знаешь, по сути - и ничего твой ум тебе не принес, тебе будто бы много, много лет, и никакого жизнелюбия - да вряд ли ты вернешься к жизнелюбию, слишком оно пошло и приземленно для тебя - да и сколько не ряди себя - все равно не выйдет, только презрительно бросить: "где вы все были?" - чепуха. Слишком много раз тебя обижали, и слишком мало терпения у тебя, чтобы простить, или хотя бы забыть все-все-все обиды. Начинать с чистого листа? господи, что за глупость, сколько не выдирай написанное - а все равно блокноты - и чистые листы в них - имеют свойство кончаться. Игру ты проигрываешь вчистую, если уже не проиграла - соберись, постарайся посмотреть, спроси совета у кого поумнее, куда пойти и какой сделать ход, только не слушай лиц заинтересованных.
Жаль только, что родные и близкие считают тебя черной овцой. Друзей у тебя нет, вернее, с ними можно даже устроить совместное пельменеварение, почему бы и нет, но доверить это все ты не сможешь, ибо что ты услышишь - "проблемы белых людей", дорогая, пусть и не такими словами. Незнакомые, по сути, скажут так же, если захотят выслушать.
Что делать? Продолжай в том же духе и сожмешься в точку. Сейчас же ты пока еще дышишь.
Засим все, дорогая. Не скучай.