Лучший способ отвадить ухажёра.
От назойливого поклонника, который души в тебе не чает, следует избавляться с помощью родственников.
Степан долго ухаживал за Марией, не скупился на охапки цветов, даже перекрасил в её любимый цвет свой джип. Девушка пыталась отшить парня “по-хорошему”, но он был слишком назойлив. Помог Маше только хитрый спасительный план.
Как на крыльях, летел Стёпа к своей любимой в гости. Поправил галстук, пригладил волосы и нажал на звонок. Дверь открыл небритый, пахнущий алкоголем мужик. “Вот и зятёк явился”, - заорал он на всю лестничную площадку, потом втащил Стёпу в коридор и протянул для пожатия руку. Взглянув на наколки, “зять” побледнел. Навстречу уже шла будущая тёща, в бигудях и замусоленном халате. “Родненький ты наш, - взвыла она, - ждём-не дождёмся, как вы с Машуней настрогаете нам внучат. Мы уж и комнату для вас приготовили, и койку свою студенческую с подвала принесли”.
Тут из соседней комнаты выплыла Маша, с иконой в руке. “Настал час просить благословления”, - шепнула она Стёпе и за рукав потянула его вниз, приглашая встать на колени. Парень попятился назад и, пробормотав что-то про сигнализацию машины, бросился вон из квартиры. Папа пошёл бриться, мама - возвращать халат и икону соседке бабе Дусе. А Маша больше никогда не вспоминала о существовании Степана.
Степан долго ухаживал за Марией, не скупился на охапки цветов, даже перекрасил в её любимый цвет свой джип. Девушка пыталась отшить парня “по-хорошему”, но он был слишком назойлив. Помог Маше только хитрый спасительный план.
Как на крыльях, летел Стёпа к своей любимой в гости. Поправил галстук, пригладил волосы и нажал на звонок. Дверь открыл небритый, пахнущий алкоголем мужик. “Вот и зятёк явился”, - заорал он на всю лестничную площадку, потом втащил Стёпу в коридор и протянул для пожатия руку. Взглянув на наколки, “зять” побледнел. Навстречу уже шла будущая тёща, в бигудях и замусоленном халате. “Родненький ты наш, - взвыла она, - ждём-не дождёмся, как вы с Машуней настрогаете нам внучат. Мы уж и комнату для вас приготовили, и койку свою студенческую с подвала принесли”.
Тут из соседней комнаты выплыла Маша, с иконой в руке. “Настал час просить благословления”, - шепнула она Стёпе и за рукав потянула его вниз, приглашая встать на колени. Парень попятился назад и, пробормотав что-то про сигнализацию машины, бросился вон из квартиры. Папа пошёл бриться, мама - возвращать халат и икону соседке бабе Дусе. А Маша больше никогда не вспоминала о существовании Степана.