Японские винтовки на Русском фронте Первой мировой войны: малоизвестные факты. Ч. 2
Продолжение. Первая часть статьи выложена здесь
Что же касается просьбы России об уступке 300 тыс. винтовок, впервые озвученной Малевским при встрече с Като при их встрече 14 января, то эти винтовки стали своего рода разменной монетой во время начавшихся 18 января с подачи так называемого «21 требования» японо-китайских переговоров. Японская сторона предусмотрительно тянула с уступкой ружей, желая заручиться российской политической поддержкой во время переговоров. Можно сказать, что винтовки были предназначены в качестве «пряника» России за лояльное отношение к японской экспансионистской политике в Китае. 4 марта во время ужина в японском посольстве Сазонов вновь передал японскому послу Мотоно пожелание о приобретении 300 тыс. винтовок и просил его сообщить об этом в Токио. Причем, на этот раз российская сторона в обмен на немедленную уступку уже готова была «взаимообразно» оплатить последующий заказ японского правительства арсеналам для производства такого же количества ружей и произвести сопутствующие этому «разного рода накладные расходы»{17}. Таким образом, тактика переговоров и варианты возможного взаимодействия все более усложнялись, однако уступки оружия в самый разгар японо-китайских переговоров не входили в планы японского правительства, предпочитавшего иметь при себе постоянный, но веский инструмент воздействия на позицию России. Уже 8 марта Малевский сообщал, что «неоднократные обращения к маршалу Ямагате, который много содействовал получению нами предметов вооружения от японского ведомства выяснили, что уступка нам ружей задерживается не только техническими соображениями, но и политическими, в связи с нынешними переговорами в Пекине и предстоящими через две недели выборами в парламент. До окончания Пекинских переговоров и выяснения результатов выборов трудно рассчитывать на изменение взглядов японского военного ведомства, которое, видимо, опасается, что оппозиция вновь поставит в вину правительству его готовность делиться с союзниками предметами вооружения»{18}.
Позиция японской стороны действительно смягчилась лишь после завершения японо-китайских переговоров и принятия Китаем японского ультиматума. 10 мая 1915 г. военный представитель Японии в Ставке Верховного Главнокомандующего генерал-майор Накадзима Масатакэ (1870-1931), прибывший в Россию в начале марта на смену генерал-майору Оба Дзиро (1864-1935), открыто заявил начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего Н. Н. Янушкевичу (1868-1918), что «теперь Япония всецело к услугам России». Несомненно, это было выражением благодарности японских военных по отношению к России, оказавшей молчаливую поддержку Японии во время японо-китайских переговоров. Есть основания предполагать, что данная инициатива генерала Накадзима также была осуществлена с ведома негласного главы японского Генерального Штаба маршала Ямагата. 14 мая генерал Накадзима прибыл из Ставки в Петроград, чтобы передать в японское военное ведомство личную просьбу Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (1856-1929) об уступке необходимых русской армии боеприпасов и винтовок. Таким образом, Ямагата и его верным приближенным удалось задействовать механизм «дворцовой дипломатии». Обращение от имени великого князя должно было иметь успех, ибо связи между императорскими домами были вне компетенции японского правительства, и Ямагата имел возможность непосредственно обратиться к императору и просить одобрения своей инициативы на правах его старшего советника{19}.
20 мая во дворце состоялось совещание пяти фельдмаршалов и военного министра, на котором было решено немедленно выдать России из неприкосновенного запаса японской армии 100 тыс. винтовок с патронами. Решение это было одобрено императором и тотчас же передано послу Малевскому. 25 мая Малевского посетил представитель синдиката «Тайхэй кумиай» Никата, передавший послу, что отпускаемые России 100 тыс. винтовок по цене 40 иен за ружье и 20 млн. патронов будет проданы российскому правительству через данную фирму и могут быть отправлены партиями в течение месяца. Приказ о выдаче винтовок и патронов вышел накануне 24 мая. Одновременно с получением положительных известий для российских представителей Малевский ходатайствовал о «пожаловании лицам, непосредственно участвующим в этом деле соответственных наград». К числу таких лиц были отнесены товарищ военного министра Осима, помощник начальника Генерального Штаба генерал Акаси Мотодзиро (1864-1919), начальник Разведывательного (Иностранного) отдела Главного Штаба генерал Фукуда Хикосукэ (1875-1959), генерал-майор Танака Гиити (1864-1929) и адъютант военного министра подполковник Нагао Цунэкити (1875-1953){20}. Все перечисленные лица входили в когорту фельдмаршала Ямагата.
Следует отметить, что уступка оружия из мобилизационного запаса представляла собой беспрецедентный случай как в истории японского военного ведомства, так и, пожалуй, в истории российско-японских отношений. Примерно через неделю после передачи официального ответа российской стороне Като телеграфировал послу в Лондоне Иноуэ, что выдача России «100 тыс. винтовок из неприкосновенного запаса японской армии отнюдь не должна быть рассматриваема как выполнение какого-либо заказа; выдача эта состоялась по мотивам политического свойства в виде исключения и никаких больше винтовок из своих запасов Япония не может выдать ни России, ни Англии, ни другому иностранному государству ранее пополнения собственных потребностей японской армии, то есть не прежде, как года через два»{21}.
12 июня Като официально сообщил Малевскому о том, что японское правительство готово уступить России из своих военных запасов 100 тыс. винтовок нового образца с 20 млн. патронов к ним. Это был окончательный ответ японского правительства на запрос, переданный российским послом 14 января 1915 г. об уступке 300 тыс. винтовок. Учитывая то обстоятельство, что российский военный министр обратился с данной просьбой в МИД еще 27 декабря, а передача винтовок и боеприпасов завершилась уже к середине июля, можно сказать, что на удовлетворение этой просьбы потребовалось более шести с половиной месяцев{22}.
Уже в конце мая, сразу после получения известия о том, что японское военное ведомство согласилось уступить из своих резервов 100 тыс. новых винтовок, российская сторона вновь обратилась к японскому правительству с просьбой уступить ей дополнительно 200 тыс. винтовок и 300 млн. патронов. Японское военное министерство отказалось от немедленной выдачи винтовок из своих запасов, однако выразило готовность изготовить некоторое количество ружей и патронов на своих арсеналах, ставя условием принятия такого заказа предоставление российской стороной некоторых необходимых материалов, таких как цинк, никель, олово, пружинная и инструментальная сталь. В середине июля японское военное ведомство принципиально согласилось приступить после выполнения текущих контрактов к изготовлению патронов для российского правительства и уступить в первые шесть месяцев после получения необходимого сырья 25 млн., а в последующие шесть месяцев еще 37 млн. патронов. Кроме того, было предложено изготовить с декабря 1915 г. и в течение следующего года примерно 130 тыс. винтовок{23}.
К началу августа между военными ведомствами двух стран была достигнута договоренность об уступке Японией очередной партии стрелкового оружия, однако в условиях все ухудшающегося положения на русском фронте нужда в винтовках и патронах все более возрастала. 11 августа Сазонов вызвал японского посла к себе в министерство, сообщил о крайне тяжелом и опасном положении на Северо-Западном фронте и, подчеркнув, что в настоящих условиях никто не может помочь России, кроме Японии, заявил о желании получить от японского правительства дополнительно 1 млн. винтовок с соответствующим запасом патронов. Сазонов сообщил при этом о состоявшемся накануне заседании Совета обороны, на котором было принято принципиальное решение пойти на возможные уступки по отношению к Японии в случае удовлетворения данной просьбы. Обращает на себя внимание комментарий, приложенный Мотоно к своему докладу о беседе с российским министром: «Сегодняшняя просьба России - есть результат согласований между союзными державами. Если Япония не откликнется на эту просьбу и одна из союзных держав потерпит поражение, часть прав, приобретенных японцами в Китае, обратится в прах. С другой стороны, убежден, что, если союзники достигнут победы, несмотря на отсутствие помощи с нашей стороны, голос Японии во время мирных переговоров заметно ослабнет. Если же японское правительство посчитает, что в настоящих условиях угрозы миру на Дальнем Востоке не существует и пойдет на предоставление России части своего оружия из своих оборонных запасов, я уверен, что имеется возможность разрешить вопрос железной дороги от Сунгари до Чанъчуня. Слова российского министра иностранных дел о том, что Россия готова на известную компенсацию, по всей видимости, нужно понимать именно таким образом»{24}.
19 августа английский, французский и российский послы обратились к премьер-министру Окума с просьбой помочь России с предоставлением необходимых видов оружия и боеприпасов. Тем не менее, несмотря на столь мощное сопровождение просьбы русского правительства, правительство Японии не могло и, по-видимому, не желало менять на ходу только что согласованные между ведомствами двух стран условия поставок оружия. 19 августа граф Окума направил послу Мотоно сообщение с указанием передать российскому правительству, что предоставить оружие сверх обещанных в годичный или полуторагодичный срок 150 тыс. ружей и 100 млн. патронов к ним, а также 50 тыс. исправленных винтовок старого образца оно не может. Посол Малевский и послы дружественных держав прилагали усилия к тому, чтобы добиться большего, однако на этот раз японские военные не решились поставить вопрос снабжения России оружием на политическую почву, как это было сделано во время японо-китайских переговоров{25}.
В конечном счете, осенью 1915 г. были заключены несколько крупных контрактов на поставку винтовок и патронов. Во-первых, в начале сентября генералом Самойловым был заключен контракт № 578 на поставку с ноября 1915 по декабрь 1916 г. 150 тыс. винтовок Арисака 1905 г. и 84 млн. патронов к ним. Сумма контракта могла достигнуть 10,5 млн. иен. По-видимому, японское военное ведомство решило воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы осуществить программу по расширению своих арсеналов. Кроме того, примерно в середине сентября японское военное министерство согласилось дополнительно уступить России до начала следующего года 40 тыс. пехотных винтовок, 10 тыс. кавалерийских карабинов (и те, и другие образца 1897 г.) и 1 млн. 411 тыс. патронов к ним{26}.
Общее количество винтовок, закупленное российским правительством при посредстве японского военного ведомства к октябрю 1915 г., составило 635 тыс. 400 шт., т. е. почти в точности соответствует расчетам генерала А. А. Маниковского. Тем не менее, существовали сделки, оставшиеся вне поля зрения как российских, так и японских военных исследователей. К числу таковых следует отнести контракты, заключенные по линии военно-морского ведомства, также вносившего посильный вклад в дело снабжения русской армии оружием. Еще в конце апреля 1915 г. морским агентом Воскресенским был заключен с морским министерством Японии контракт на поставку 4 млн. патронов к винтовкам Арисака образца 1897 г. на сумму 161 тыс. 480 иен. Затем, в середине августа 1915 г. Воскресенский подписал еще один контракт на поставку России из запасов японского военно-морского ведомства 37 тыс. винтовок старого образца и 10 млн. патронов. Винтовки и патроны должны были быть переданы России до конца марта 1916 г. небольшими партиями по 3-5 тыс. ружей и 1 млн. патронов в месяц, начиная с августа 1915 г. Общая сумма сделки составила около 1 млн. 910 тыс. иен{27}.
Разумеется, что закупленные в Японии в первый год войны винтовки не могли удовлетворить все нужды русской армии, однако они все же предоставили русским войскам некоторую передышку. Любая боеспособная винтовка была тогда в прямом смысле на вес золота, и по этой причине японские винтовки Арисака оказались вкрапленными почти по все части фронта. Следует отметить, что других поставок ружей из-за границы до осени 1915 г. не было, а приблизительные расчеты показывают, что примерно каждая десятая винтовка на русском фронте к тому времени была японской. Первоначально японские винтовки направлялись преимущественно на вооружение ополченческих бригад, этапных батальонов и других второстепенных частей фронта, однако в конце 1915 г. российское военное командование приняло решение сосредоточить японские винтовки на Северном фронте, предполагая организовать для них постоянное снабжение патронами и ремонт «пострадавших» винтовок. Наравне с «трехлинейками» и австрийскими трофейными винтовками Манлихера было решено использовать японские винтовки Арисака на передовой линии фронта{28}.
Необходимо отметить, что Англия, чрезвычайно напуганная чередой тяжелых поражений русской армии летом 1915 г., приведших к оставлению Варшавы, попыталась помочь России как путем оказания некоторого давления на Японию, так и своими собственными средствами. Так, к ноябрю 1915 г. Англия согласилась передать России не только заказанные ею в Японии 17 млн. «неснаряженных» винтовочных патронов, но и все имеющееся у нее в наличии японское стрелковое оружие, приобретенное Англией и Францией с начала войны: 128 тыс. 141 ружье и 68 млн. патронов. 60 тыс. японских винтовок были переправлены в Россию из Англии в конце 1915 г., а остальные - в начале 1916 г. Кроме этого, России удалось добиться согласия английского правительства на производство и поставку патронов к японским винтовкам, начиная с марта 1916 г. Благодаря принятым мерам, к весне 1916 г. 6-ая и 12-ая армии Северного фронта были целиком переведены на японскую винтовку Арисака{29}.
В условиях срыва военных поставок из Америки и Англии Россия попыталась упрочить отношения с дальневосточной соседкой. Японский визит великого князя Георгия Михайловича в январе 1916 г., казалось бы, создал необходимый для этого фундамент, однако поток действительно военной помощи из Японии - особенно в рамках всех заграничных поставок - все редел. Японские военные потеряли веру в русское оружие, и «кредит» России в глазах японцев все более падал. Как указывалось выше, еще в августе 1915 г. российское правительство приняло принципиальное решение о возможности уступки южного участка КВЖД Японии в обмен на крупную партию винтовок, однако японская сторона не отреагировала на него должным образом. Во время дипломатических переговоров о заключении нового политического соглашения японская сторона предложила за участок железной дороги от Харбина до Чаньчуня от 100 тыс. до 150 тыс. винтовок, однако к этому времени вопрос обеспечения русской армии винтовками был в основном решен, и такой обмен выглядел для России малопривлекательным{30}.
Еще в декабре 1915 г. японское военное ведомство предложило уступить России небольшую партию в 6 тыс. старых пехотных винтовок и 500 кавалерийских карабинов образца 1897 г. Нет сомнения, что российское военное ведомство отнеслось к данному предложению без особого интереса. После визита великого князя российское правительство планировало приобрести в Японии дополнительно 200 тыс. винтовок с 300 млн. патронов, однако финансовые трудности помешали реализации плана. Вместо этого в апреле-мае 1916 г. Япония согласилась уступить России к февралю 1917 г. 30 тыс. винтовок Арисака образца 1905 г., 8,1 млн. патронов образца 1905 г., передав их к июлю 1916 г. и 680 тыс. патронов образца 1897 г. - в течение 1916 г. В силу неизвестных обстоятельств указанные сделки - 36,5 тыс. винтовок и 8,78 млн. патронов - также не были учтены генералом Маниковским и его последователями в своих трудах. В японских же документах они указаны как проданные военным министерством российскому правительству. По японским данным, старые винтовки Арисака числом в 6,5 тыс. стволов были переданы России уже к середине мая 1916 г.{31}
Таким образом, усилившиеся с осени 1915 г. надежды на масштабную помощь Японии в обеспечении русской армии винтовками и патронами не оправдались, и российское военное командование вынуждено было заказывать необходимые боеприпасы в Англии. Вследствие этого, с весны 1916 г. до октября 1917 г. в Англии было приобретено около 490 млн. патронов к японским винтовкам. Насколько хорошо в заключительный период войны было поставлено снабжение японских винтовок патронами, говорит то обстоятельство, что первый отечественный автомат В. Г. Федорова был сконструирован под японский патрон{32}.
* * *Как указывалось выше, японские поставки оружия были вызваны первоначально желанием японских крупнейших внешнеторговых компаний получить суммы в иностранной валюте в Лондоне. В известной мере благодаря случайному совпадению интересов синдиката «Тайхэй кумиай» и военного ведомства осенью 1914 - зимой 1915 г. японская сторона уступила России 35,4 тыс. «мексиканских» ружей, 300 тыс. винтовок старого образца и небольшое количество патронов. Благодаря этому экономические круги Японии поправили свое финансовое положение, а военное ведомство сумело оснастить армию новым оружием. Япония практически завершила свои военные действия к началу ноября 1914 г. после взятия Циндао, однако начавшиеся японо-китайские переговоры вновь поставили вопрос о судьбе дальнейших российско-японских отношений на Дальнем Востоке. Пытаясь заручиться будущей поддержкой России, руководство Японии пошло на уступку, предоставив из своих военных запасов еще 100 тыс. новых винтовок и некоторого числа патронов.
К маю 1915 г. военные и политические задачи Японии на Дальнем Востоке были почти решены, поэтому курс политического руководства страны по отношению к России претерпел немалые изменения. Теперь вопрос вставал уже не просто о дальнейшем взаимодействии двух стран на Дальнем Востоке, а о месте Японии в послевоенном мире. По мнению посла Мотоно, поддержка России как «слабого звена» Антанты была необходимым условием того, что Япония сможет укрепить свое влияние среди великих держав на предстоявшей мирной конференции. «Государственные старейшины» во главе с князем Ямагата также считали, что сближение с Россией во время войны будет способствовать усилению Японии в международной политике. В этих условиях осенью 1915 и весной 1916 г. японское правительство согласилось дополнительно уступить России 93,5 тыс. винтовок старого образца из запасов военного и морского ведомства, а также произвести на своих военных заводах 180 тыс. винтовок новой модели.
В итоге, к моменту Февральской революции российским правительством было приобретено в Японии 708,9 тыс. винтовок и 225,78 млн. патронов. Кроме того, как говорилось выше, примерно 128 тыс. ружей и 68 млн. патронов были переданы России в конце 1915 - начале 1916 г. Англией. Из данного количества 35,4 тыс. «мексиканских» винтовок остались в Маньчжурии, а остальные (801 тыс. 641 штук) были переданы в действующую армию. Указанного выше количества винтовок было достаточно для вооружения более 50 дивизий русской армии, и они, вне всякого сомнения, способствовали укреплению русского фронта во время первой мировой войны. Что касается японских статистических данных, то они учитывают также заказы на оружие, выполненные уже в 1917 г. после известных политических потрясений. К числу таковых относится заказ на 55 млн. патронов, предположительно переданных с января по лето 1917 г., и контракт на 150 тыс. винтовок, заключенный уже в сентябре 1917 г. Разумеется, что оружие и боеприпасы стали лишь «хворостом», брошенным в пламя грядущей гражданской войны. Это уже была не столько военная помощь России в ее войне с Германией, сколько борьба за «новую Россию», в которую включилась и Япония после Февральской революции.
В заключение можно сказать, что японская военная помощь России во время первой мировой войны объяснялась прежде всего относительной слабостью «страны Восходящего Солнца» в мировой политике, финансовыми затруднениями и амбициями ее торгово-промышленных кругов, а также желанием руководства Японии заручиться дальнейшей поддержкой России в своей дальневосточной политике. По мере «насыщения» Японии российскими военными заказами и ухудшения положения России двустороннее сотрудничество становилось все более вялым.
Примечания:
17 АВПРИ. Ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 46; АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 69; АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1868, л. 106.
18 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 64.
19 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 125; НГБ. 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1003-1004. О «дворцовой» дипломатии фельдмаршала Ямагата см.: Барышев Э. А. Роль князя Ямагата в подготовке русско-японского союза 1916 г.: За кулисами визита великого князя Георгия Михайловича в Японию. - Япония 2007, ежегодник, М., АИРО-XXI, 2007, с. 249-165.
20 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 135,141; АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 104, 108, 110.
21 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 115.
22 НГБ, 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1020; АВПЯ, № 5.1.5.17-7. Хомпо ни ойтэ каккоку хэйки дзюхин сойота тётацу канкэй дзаккэн: Рококу но бу (О закупках в Японии различными державами оружия, боеприпасов и других товаров: Россия), т. I., с. 334-336, 339; АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 131.
23 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1014-1015, 1027-1029; АВПЯ, № 5.1.5.17-7. Хомпо ни ойтэ каккоку хэйки дзюхин сойота тётацу канкэй дзаккэн: Рококу но бу (О закупках в Японии различными державами оружия, боеприпасов и других товаров: Россия), т. II, с. 505-510.
24 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. II, с. 1039-1040.
25 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. II, с. 1058-1059, 1069-1070, 1072; Международные отношения в эпоху империализма: Документы из архивов царского и временного правительств, 1878-1917 гг. (далее - МОЭИ). Серия III, т. VIII, ч. 2, М., Государственное социально-экономическое издательство, 1935, с. 100 (прим. 1), 142.
26 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 185, 235.
27 Тайсё сэнъэки сэндзи сёруй (Документы по военным конфликтам эпохи Тайсё), т. 109. Хэйки дзёто 4-домэ. Рококу сэйфу ни тайсуру бун (Уступки оружия, ч. 4. Оружие, уступленное российскому правительству). - АМОЯ, Т3-106.563, с. 47-55, 94-129.
28 Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 19, 21, 26, 51, 72, 74; Маникоеский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну, с. 204-205, 213, 291-292; Барсуков Е. 3. Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.), т. I, с. 359; т. II, с. 278, 286-287, 293, 299-300.
29 Залюбовский А. П. Русской армии в Великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним, с. 105-107; Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 61-63.
30 МОЭИ. Серия III, т. X, с. 205, 223, 567-570; АВПРИ, т. 134 (Архив «Война»), оп. 473, д. 152, л. 31; В. Г. Федоров. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 74, 85-86.
31 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 283; АВПРИ, ф. 134, оп. 473, д. 152, л. 24 об., 26-27; АМОЯ. Дзи Тайсё 3 нэн итару до 11 нэн. Каккоку-гун ни гунки кёкю ни кансуру цудзури (Подшивка материалов о поставке оружия армиям различных стран, 1914-1922 гг.), т. 3-6.39, с. 614.
32 Залюбовский А. П. Русской армии в Великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним, с. 107; Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 114-120;иМаниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг., ч. 1, с. 117-118. 3-6.39, с. 648-682.
Что же касается просьбы России об уступке 300 тыс. винтовок, впервые озвученной Малевским при встрече с Като при их встрече 14 января, то эти винтовки стали своего рода разменной монетой во время начавшихся 18 января с подачи так называемого «21 требования» японо-китайских переговоров. Японская сторона предусмотрительно тянула с уступкой ружей, желая заручиться российской политической поддержкой во время переговоров. Можно сказать, что винтовки были предназначены в качестве «пряника» России за лояльное отношение к японской экспансионистской политике в Китае. 4 марта во время ужина в японском посольстве Сазонов вновь передал японскому послу Мотоно пожелание о приобретении 300 тыс. винтовок и просил его сообщить об этом в Токио. Причем, на этот раз российская сторона в обмен на немедленную уступку уже готова была «взаимообразно» оплатить последующий заказ японского правительства арсеналам для производства такого же количества ружей и произвести сопутствующие этому «разного рода накладные расходы»{17}. Таким образом, тактика переговоров и варианты возможного взаимодействия все более усложнялись, однако уступки оружия в самый разгар японо-китайских переговоров не входили в планы японского правительства, предпочитавшего иметь при себе постоянный, но веский инструмент воздействия на позицию России. Уже 8 марта Малевский сообщал, что «неоднократные обращения к маршалу Ямагате, который много содействовал получению нами предметов вооружения от японского ведомства выяснили, что уступка нам ружей задерживается не только техническими соображениями, но и политическими, в связи с нынешними переговорами в Пекине и предстоящими через две недели выборами в парламент. До окончания Пекинских переговоров и выяснения результатов выборов трудно рассчитывать на изменение взглядов японского военного ведомства, которое, видимо, опасается, что оппозиция вновь поставит в вину правительству его готовность делиться с союзниками предметами вооружения»{18}.
Позиция японской стороны действительно смягчилась лишь после завершения японо-китайских переговоров и принятия Китаем японского ультиматума. 10 мая 1915 г. военный представитель Японии в Ставке Верховного Главнокомандующего генерал-майор Накадзима Масатакэ (1870-1931), прибывший в Россию в начале марта на смену генерал-майору Оба Дзиро (1864-1935), открыто заявил начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего Н. Н. Янушкевичу (1868-1918), что «теперь Япония всецело к услугам России». Несомненно, это было выражением благодарности японских военных по отношению к России, оказавшей молчаливую поддержку Японии во время японо-китайских переговоров. Есть основания предполагать, что данная инициатива генерала Накадзима также была осуществлена с ведома негласного главы японского Генерального Штаба маршала Ямагата. 14 мая генерал Накадзима прибыл из Ставки в Петроград, чтобы передать в японское военное ведомство личную просьбу Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича (1856-1929) об уступке необходимых русской армии боеприпасов и винтовок. Таким образом, Ямагата и его верным приближенным удалось задействовать механизм «дворцовой дипломатии». Обращение от имени великого князя должно было иметь успех, ибо связи между императорскими домами были вне компетенции японского правительства, и Ямагата имел возможность непосредственно обратиться к императору и просить одобрения своей инициативы на правах его старшего советника{19}.
20 мая во дворце состоялось совещание пяти фельдмаршалов и военного министра, на котором было решено немедленно выдать России из неприкосновенного запаса японской армии 100 тыс. винтовок с патронами. Решение это было одобрено императором и тотчас же передано послу Малевскому. 25 мая Малевского посетил представитель синдиката «Тайхэй кумиай» Никата, передавший послу, что отпускаемые России 100 тыс. винтовок по цене 40 иен за ружье и 20 млн. патронов будет проданы российскому правительству через данную фирму и могут быть отправлены партиями в течение месяца. Приказ о выдаче винтовок и патронов вышел накануне 24 мая. Одновременно с получением положительных известий для российских представителей Малевский ходатайствовал о «пожаловании лицам, непосредственно участвующим в этом деле соответственных наград». К числу таких лиц были отнесены товарищ военного министра Осима, помощник начальника Генерального Штаба генерал Акаси Мотодзиро (1864-1919), начальник Разведывательного (Иностранного) отдела Главного Штаба генерал Фукуда Хикосукэ (1875-1959), генерал-майор Танака Гиити (1864-1929) и адъютант военного министра подполковник Нагао Цунэкити (1875-1953){20}. Все перечисленные лица входили в когорту фельдмаршала Ямагата.
Следует отметить, что уступка оружия из мобилизационного запаса представляла собой беспрецедентный случай как в истории японского военного ведомства, так и, пожалуй, в истории российско-японских отношений. Примерно через неделю после передачи официального ответа российской стороне Като телеграфировал послу в Лондоне Иноуэ, что выдача России «100 тыс. винтовок из неприкосновенного запаса японской армии отнюдь не должна быть рассматриваема как выполнение какого-либо заказа; выдача эта состоялась по мотивам политического свойства в виде исключения и никаких больше винтовок из своих запасов Япония не может выдать ни России, ни Англии, ни другому иностранному государству ранее пополнения собственных потребностей японской армии, то есть не прежде, как года через два»{21}.
12 июня Като официально сообщил Малевскому о том, что японское правительство готово уступить России из своих военных запасов 100 тыс. винтовок нового образца с 20 млн. патронов к ним. Это был окончательный ответ японского правительства на запрос, переданный российским послом 14 января 1915 г. об уступке 300 тыс. винтовок. Учитывая то обстоятельство, что российский военный министр обратился с данной просьбой в МИД еще 27 декабря, а передача винтовок и боеприпасов завершилась уже к середине июля, можно сказать, что на удовлетворение этой просьбы потребовалось более шести с половиной месяцев{22}.
Уже в конце мая, сразу после получения известия о том, что японское военное ведомство согласилось уступить из своих резервов 100 тыс. новых винтовок, российская сторона вновь обратилась к японскому правительству с просьбой уступить ей дополнительно 200 тыс. винтовок и 300 млн. патронов. Японское военное министерство отказалось от немедленной выдачи винтовок из своих запасов, однако выразило готовность изготовить некоторое количество ружей и патронов на своих арсеналах, ставя условием принятия такого заказа предоставление российской стороной некоторых необходимых материалов, таких как цинк, никель, олово, пружинная и инструментальная сталь. В середине июля японское военное ведомство принципиально согласилось приступить после выполнения текущих контрактов к изготовлению патронов для российского правительства и уступить в первые шесть месяцев после получения необходимого сырья 25 млн., а в последующие шесть месяцев еще 37 млн. патронов. Кроме того, было предложено изготовить с декабря 1915 г. и в течение следующего года примерно 130 тыс. винтовок{23}.
К началу августа между военными ведомствами двух стран была достигнута договоренность об уступке Японией очередной партии стрелкового оружия, однако в условиях все ухудшающегося положения на русском фронте нужда в винтовках и патронах все более возрастала. 11 августа Сазонов вызвал японского посла к себе в министерство, сообщил о крайне тяжелом и опасном положении на Северо-Западном фронте и, подчеркнув, что в настоящих условиях никто не может помочь России, кроме Японии, заявил о желании получить от японского правительства дополнительно 1 млн. винтовок с соответствующим запасом патронов. Сазонов сообщил при этом о состоявшемся накануне заседании Совета обороны, на котором было принято принципиальное решение пойти на возможные уступки по отношению к Японии в случае удовлетворения данной просьбы. Обращает на себя внимание комментарий, приложенный Мотоно к своему докладу о беседе с российским министром: «Сегодняшняя просьба России - есть результат согласований между союзными державами. Если Япония не откликнется на эту просьбу и одна из союзных держав потерпит поражение, часть прав, приобретенных японцами в Китае, обратится в прах. С другой стороны, убежден, что, если союзники достигнут победы, несмотря на отсутствие помощи с нашей стороны, голос Японии во время мирных переговоров заметно ослабнет. Если же японское правительство посчитает, что в настоящих условиях угрозы миру на Дальнем Востоке не существует и пойдет на предоставление России части своего оружия из своих оборонных запасов, я уверен, что имеется возможность разрешить вопрос железной дороги от Сунгари до Чанъчуня. Слова российского министра иностранных дел о том, что Россия готова на известную компенсацию, по всей видимости, нужно понимать именно таким образом»{24}.
19 августа английский, французский и российский послы обратились к премьер-министру Окума с просьбой помочь России с предоставлением необходимых видов оружия и боеприпасов. Тем не менее, несмотря на столь мощное сопровождение просьбы русского правительства, правительство Японии не могло и, по-видимому, не желало менять на ходу только что согласованные между ведомствами двух стран условия поставок оружия. 19 августа граф Окума направил послу Мотоно сообщение с указанием передать российскому правительству, что предоставить оружие сверх обещанных в годичный или полуторагодичный срок 150 тыс. ружей и 100 млн. патронов к ним, а также 50 тыс. исправленных винтовок старого образца оно не может. Посол Малевский и послы дружественных держав прилагали усилия к тому, чтобы добиться большего, однако на этот раз японские военные не решились поставить вопрос снабжения России оружием на политическую почву, как это было сделано во время японо-китайских переговоров{25}.
В конечном счете, осенью 1915 г. были заключены несколько крупных контрактов на поставку винтовок и патронов. Во-первых, в начале сентября генералом Самойловым был заключен контракт № 578 на поставку с ноября 1915 по декабрь 1916 г. 150 тыс. винтовок Арисака 1905 г. и 84 млн. патронов к ним. Сумма контракта могла достигнуть 10,5 млн. иен. По-видимому, японское военное ведомство решило воспользоваться предоставившейся возможностью, чтобы осуществить программу по расширению своих арсеналов. Кроме того, примерно в середине сентября японское военное министерство согласилось дополнительно уступить России до начала следующего года 40 тыс. пехотных винтовок, 10 тыс. кавалерийских карабинов (и те, и другие образца 1897 г.) и 1 млн. 411 тыс. патронов к ним{26}.
Общее количество винтовок, закупленное российским правительством при посредстве японского военного ведомства к октябрю 1915 г., составило 635 тыс. 400 шт., т. е. почти в точности соответствует расчетам генерала А. А. Маниковского. Тем не менее, существовали сделки, оставшиеся вне поля зрения как российских, так и японских военных исследователей. К числу таковых следует отнести контракты, заключенные по линии военно-морского ведомства, также вносившего посильный вклад в дело снабжения русской армии оружием. Еще в конце апреля 1915 г. морским агентом Воскресенским был заключен с морским министерством Японии контракт на поставку 4 млн. патронов к винтовкам Арисака образца 1897 г. на сумму 161 тыс. 480 иен. Затем, в середине августа 1915 г. Воскресенский подписал еще один контракт на поставку России из запасов японского военно-морского ведомства 37 тыс. винтовок старого образца и 10 млн. патронов. Винтовки и патроны должны были быть переданы России до конца марта 1916 г. небольшими партиями по 3-5 тыс. ружей и 1 млн. патронов в месяц, начиная с августа 1915 г. Общая сумма сделки составила около 1 млн. 910 тыс. иен{27}.
Разумеется, что закупленные в Японии в первый год войны винтовки не могли удовлетворить все нужды русской армии, однако они все же предоставили русским войскам некоторую передышку. Любая боеспособная винтовка была тогда в прямом смысле на вес золота, и по этой причине японские винтовки Арисака оказались вкрапленными почти по все части фронта. Следует отметить, что других поставок ружей из-за границы до осени 1915 г. не было, а приблизительные расчеты показывают, что примерно каждая десятая винтовка на русском фронте к тому времени была японской. Первоначально японские винтовки направлялись преимущественно на вооружение ополченческих бригад, этапных батальонов и других второстепенных частей фронта, однако в конце 1915 г. российское военное командование приняло решение сосредоточить японские винтовки на Северном фронте, предполагая организовать для них постоянное снабжение патронами и ремонт «пострадавших» винтовок. Наравне с «трехлинейками» и австрийскими трофейными винтовками Манлихера было решено использовать японские винтовки Арисака на передовой линии фронта{28}.
Необходимо отметить, что Англия, чрезвычайно напуганная чередой тяжелых поражений русской армии летом 1915 г., приведших к оставлению Варшавы, попыталась помочь России как путем оказания некоторого давления на Японию, так и своими собственными средствами. Так, к ноябрю 1915 г. Англия согласилась передать России не только заказанные ею в Японии 17 млн. «неснаряженных» винтовочных патронов, но и все имеющееся у нее в наличии японское стрелковое оружие, приобретенное Англией и Францией с начала войны: 128 тыс. 141 ружье и 68 млн. патронов. 60 тыс. японских винтовок были переправлены в Россию из Англии в конце 1915 г., а остальные - в начале 1916 г. Кроме этого, России удалось добиться согласия английского правительства на производство и поставку патронов к японским винтовкам, начиная с марта 1916 г. Благодаря принятым мерам, к весне 1916 г. 6-ая и 12-ая армии Северного фронта были целиком переведены на японскую винтовку Арисака{29}.
В условиях срыва военных поставок из Америки и Англии Россия попыталась упрочить отношения с дальневосточной соседкой. Японский визит великого князя Георгия Михайловича в январе 1916 г., казалось бы, создал необходимый для этого фундамент, однако поток действительно военной помощи из Японии - особенно в рамках всех заграничных поставок - все редел. Японские военные потеряли веру в русское оружие, и «кредит» России в глазах японцев все более падал. Как указывалось выше, еще в августе 1915 г. российское правительство приняло принципиальное решение о возможности уступки южного участка КВЖД Японии в обмен на крупную партию винтовок, однако японская сторона не отреагировала на него должным образом. Во время дипломатических переговоров о заключении нового политического соглашения японская сторона предложила за участок железной дороги от Харбина до Чаньчуня от 100 тыс. до 150 тыс. винтовок, однако к этому времени вопрос обеспечения русской армии винтовками был в основном решен, и такой обмен выглядел для России малопривлекательным{30}.
Еще в декабре 1915 г. японское военное ведомство предложило уступить России небольшую партию в 6 тыс. старых пехотных винтовок и 500 кавалерийских карабинов образца 1897 г. Нет сомнения, что российское военное ведомство отнеслось к данному предложению без особого интереса. После визита великого князя российское правительство планировало приобрести в Японии дополнительно 200 тыс. винтовок с 300 млн. патронов, однако финансовые трудности помешали реализации плана. Вместо этого в апреле-мае 1916 г. Япония согласилась уступить России к февралю 1917 г. 30 тыс. винтовок Арисака образца 1905 г., 8,1 млн. патронов образца 1905 г., передав их к июлю 1916 г. и 680 тыс. патронов образца 1897 г. - в течение 1916 г. В силу неизвестных обстоятельств указанные сделки - 36,5 тыс. винтовок и 8,78 млн. патронов - также не были учтены генералом Маниковским и его последователями в своих трудах. В японских же документах они указаны как проданные военным министерством российскому правительству. По японским данным, старые винтовки Арисака числом в 6,5 тыс. стволов были переданы России уже к середине мая 1916 г.{31}
Таким образом, усилившиеся с осени 1915 г. надежды на масштабную помощь Японии в обеспечении русской армии винтовками и патронами не оправдались, и российское военное командование вынуждено было заказывать необходимые боеприпасы в Англии. Вследствие этого, с весны 1916 г. до октября 1917 г. в Англии было приобретено около 490 млн. патронов к японским винтовкам. Насколько хорошо в заключительный период войны было поставлено снабжение японских винтовок патронами, говорит то обстоятельство, что первый отечественный автомат В. Г. Федорова был сконструирован под японский патрон{32}.
* * *Как указывалось выше, японские поставки оружия были вызваны первоначально желанием японских крупнейших внешнеторговых компаний получить суммы в иностранной валюте в Лондоне. В известной мере благодаря случайному совпадению интересов синдиката «Тайхэй кумиай» и военного ведомства осенью 1914 - зимой 1915 г. японская сторона уступила России 35,4 тыс. «мексиканских» ружей, 300 тыс. винтовок старого образца и небольшое количество патронов. Благодаря этому экономические круги Японии поправили свое финансовое положение, а военное ведомство сумело оснастить армию новым оружием. Япония практически завершила свои военные действия к началу ноября 1914 г. после взятия Циндао, однако начавшиеся японо-китайские переговоры вновь поставили вопрос о судьбе дальнейших российско-японских отношений на Дальнем Востоке. Пытаясь заручиться будущей поддержкой России, руководство Японии пошло на уступку, предоставив из своих военных запасов еще 100 тыс. новых винтовок и некоторого числа патронов.
К маю 1915 г. военные и политические задачи Японии на Дальнем Востоке были почти решены, поэтому курс политического руководства страны по отношению к России претерпел немалые изменения. Теперь вопрос вставал уже не просто о дальнейшем взаимодействии двух стран на Дальнем Востоке, а о месте Японии в послевоенном мире. По мнению посла Мотоно, поддержка России как «слабого звена» Антанты была необходимым условием того, что Япония сможет укрепить свое влияние среди великих держав на предстоявшей мирной конференции. «Государственные старейшины» во главе с князем Ямагата также считали, что сближение с Россией во время войны будет способствовать усилению Японии в международной политике. В этих условиях осенью 1915 и весной 1916 г. японское правительство согласилось дополнительно уступить России 93,5 тыс. винтовок старого образца из запасов военного и морского ведомства, а также произвести на своих военных заводах 180 тыс. винтовок новой модели.
В итоге, к моменту Февральской революции российским правительством было приобретено в Японии 708,9 тыс. винтовок и 225,78 млн. патронов. Кроме того, как говорилось выше, примерно 128 тыс. ружей и 68 млн. патронов были переданы России в конце 1915 - начале 1916 г. Англией. Из данного количества 35,4 тыс. «мексиканских» винтовок остались в Маньчжурии, а остальные (801 тыс. 641 штук) были переданы в действующую армию. Указанного выше количества винтовок было достаточно для вооружения более 50 дивизий русской армии, и они, вне всякого сомнения, способствовали укреплению русского фронта во время первой мировой войны. Что касается японских статистических данных, то они учитывают также заказы на оружие, выполненные уже в 1917 г. после известных политических потрясений. К числу таковых относится заказ на 55 млн. патронов, предположительно переданных с января по лето 1917 г., и контракт на 150 тыс. винтовок, заключенный уже в сентябре 1917 г. Разумеется, что оружие и боеприпасы стали лишь «хворостом», брошенным в пламя грядущей гражданской войны. Это уже была не столько военная помощь России в ее войне с Германией, сколько борьба за «новую Россию», в которую включилась и Япония после Февральской революции.
В заключение можно сказать, что японская военная помощь России во время первой мировой войны объяснялась прежде всего относительной слабостью «страны Восходящего Солнца» в мировой политике, финансовыми затруднениями и амбициями ее торгово-промышленных кругов, а также желанием руководства Японии заручиться дальнейшей поддержкой России в своей дальневосточной политике. По мере «насыщения» Японии российскими военными заказами и ухудшения положения России двустороннее сотрудничество становилось все более вялым.
Примечания:
17 АВПРИ. Ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 46; АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 69; АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1868, л. 106.
18 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 64.
19 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 125; НГБ. 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1003-1004. О «дворцовой» дипломатии фельдмаршала Ямагата см.: Барышев Э. А. Роль князя Ямагата в подготовке русско-японского союза 1916 г.: За кулисами визита великого князя Георгия Михайловича в Японию. - Япония 2007, ежегодник, М., АИРО-XXI, 2007, с. 249-165.
20 АВПРИ, ф. 150, оп. 493, д. 1869, л. 135,141; АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 104, 108, 110.
21 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 115.
22 НГБ, 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1020; АВПЯ, № 5.1.5.17-7. Хомпо ни ойтэ каккоку хэйки дзюхин сойота тётацу канкэй дзаккэн: Рококу но бу (О закупках в Японии различными державами оружия, боеприпасов и других товаров: Россия), т. I., с. 334-336, 339; АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 131.
23 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. 2, с. 1014-1015, 1027-1029; АВПЯ, № 5.1.5.17-7. Хомпо ни ойтэ каккоку хэйки дзюхин сойота тётацу канкэй дзаккэн: Рококу но бу (О закупках в Японии различными державами оружия, боеприпасов и других товаров: Россия), т. II, с. 505-510.
24 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. II, с. 1039-1040.
25 НГБ. 1915 г., кн. 3, т. II, с. 1058-1059, 1069-1070, 1072; Международные отношения в эпоху империализма: Документы из архивов царского и временного правительств, 1878-1917 гг. (далее - МОЭИ). Серия III, т. VIII, ч. 2, М., Государственное социально-экономическое издательство, 1935, с. 100 (прим. 1), 142.
26 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 185, 235.
27 Тайсё сэнъэки сэндзи сёруй (Документы по военным конфликтам эпохи Тайсё), т. 109. Хэйки дзёто 4-домэ. Рококу сэйфу ни тайсуру бун (Уступки оружия, ч. 4. Оружие, уступленное российскому правительству). - АМОЯ, Т3-106.563, с. 47-55, 94-129.
28 Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 19, 21, 26, 51, 72, 74; Маникоеский А. А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну, с. 204-205, 213, 291-292; Барсуков Е. 3. Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.), т. I, с. 359; т. II, с. 278, 286-287, 293, 299-300.
29 Залюбовский А. П. Русской армии в Великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним, с. 105-107; Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 61-63.
30 МОЭИ. Серия III, т. X, с. 205, 223, 567-570; АВПРИ, т. 134 (Архив «Война»), оп. 473, д. 152, л. 31; В. Г. Федоров. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 74, 85-86.
31 АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 82, л. 283; АВПРИ, ф. 134, оп. 473, д. 152, л. 24 об., 26-27; АМОЯ. Дзи Тайсё 3 нэн итару до 11 нэн. Каккоку-гун ни гунки кёкю ни кансуру цудзури (Подшивка материалов о поставке оружия армиям различных стран, 1914-1922 гг.), т. 3-6.39, с. 614.
32 Залюбовский А. П. Русской армии в Великую войну винтовками, пулеметами, револьверами и патронами к ним, с. 107; Федоров В. Г. Оружейное дело на грани двух эпох, с. 114-120;иМаниковский А. А. Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг., ч. 1, с. 117-118. 3-6.39, с. 648-682.