ИГРА. Пара штрихов к эскизу
Надысь ввечеру нашел на флешке наброски к своему самому первому, давным-давнишнему опыту в прозе. Выкладываю. А дальше - как фишка ляжет.
Судите строго, чего уж там
Преамбула:
Будущее или неслучившаяся современность (пока не решил). Перенаселение стало бичом цивилизации. Очередная волна всемирного экономического кризиса лишь подкосила её.
Обновленное руководство КНР волевым решением вводит искусственный регулятор народонаселения - Игру. Санкционированную охоту на людей.
Каждый совершеннолетний гражданин страны, присоединившейся к конвенции об Игре, получает право принять в ней участие. Оргкомитет обеспечивает его одной единицей стрелкового, либо холодного оружия на выбор, а так же боекомплектом к нему. Имя и биометрические данные игрока вносятся в единый реестр. Каждая жертва - сломанная "игрушка" - фиксируется, ведётся их общегосударственный учёт.
Действия игроков не ограничиваются действующим законодательством. Игрушки вправе бороться за свою жизнь, однако получившее огласку убийство ими игрока карается смертью.
Китай экспортирует Игру на территории сопредельных государств Азии. Россия, к власти в которой путем переворота приходит оппозиция, под давлением с Востока и Запада присоединяется к конвенции. Европа и США налагают вето на Игру для своих граждан, однако не препятствуют развитию событий в остальном мире.
Человечество претерпевает всемирный потоп страха. Игра контролируется лишь номинально, остановить запущенный маховик войны всех против всех отныне становится невозможно.
Главный герой - игрок Илья Синайский, такой же убийца, как и каждый из сотен тысяч игроков. Решивший воспользоваться предоставленной возможностью расквитаться со всеми, кто мешал ему жить, он не удержался и погрузился в кровь по горло. Особые принципы Синайского и добровольного объединения игроков "Кесарю - Кесарево", отказавшихся от пользования деньгами, не делают ту кровь бледнее.
Но одновременно с тем он переживает своего рода катарсис, переоценку происходящего - ужасного настолько, что выхода из него есть лишь два: самоубийство или... остановка Игры.
Илье Синайскому пора проснуться.
* * *
Дождь. Бесконечный октябрьский дождь. Проникающий сперва в уши, затем ехидно, но невесело смеющийся в глаза, а в сердце и без того поселившийся давно и надолго.
Синайский проснулся - не от толчка, когда «буханка» выбралась из кювета на проселочную дорогу и пошла резвее. За полдня по разбитым и расквашенным направлениям колыханка стала почти родной, сродни баюканью матери.
Зевнул, тщетно хватая ртом стоялый воздух с прогорклым папиросным дымом. На глаза навернулась влага. Он растер осунувшееся лицо и вгляделся вперед. Стекла, заливаемого снаружи и запотевшего изнутри, просто нет. Лишь бесконечный дождь октября 20.. года.
- Почти уж… - крякнул водила, явно обрадованный окончанием непредвиденной поездки.
- Добро.
Синайский порылся в карманах пальто и достал заламинированную карточку с позывными.
Машина остановилась, осветив фарами крупноблочную постройку за изгородью ливня.
- Здесь. Сперва два удара, затем пять.
Водила продолжал смотреть прямо перед собой, словно не решаясь взглянуть на пассажира, пока тот не исчезнет. Однако Синайский не спешил. Он проверил сумку, перебрав содержимое, похлопал по карманам пальто - порядок. Задрал до локтя правый рукав, демонстрируя тавро в виде двух букв К.
- Спасибо, дядя. Денег нет - ты понял.
Водила, недобро засопев, стряхнул пепел в голенище сапога.
- Да уж не первый год замужем… А то давно бы сдох. Ладно. Иди-ка ты, а меня здесь не было.
Боится и скрывает это так сильно, что опаска не сочится, а буквально бьет из щелей паникой.
- Не было, - понимающе улыбнулся Синайский и протянул кусочек картона. - Мои позывные. Я еще с неделю помаюсь в округе и если что… что угодно, ты…
Не дослушал, не вытерпел. Перегнулся через соседа и лязгнул рукоятью дверцы. Синайский бросил карточку на приборную панель, выпрыгнул наружу. За спиной сквозь белый шум дождя выхаркнулось «Душегуб…».
Синайский закурил, прикрывая сигарету костистой ладонью. Подошел к строению в удаляющихся лучах фар. Овощехранилище №3. Оно, крупнейшее убежище игрушек на много километров вокруг. Его, игрока, здесь быть не должно. Никогда, ни в коем случае. Владельцу «буханки» теперь не жить… бы, если бы не позывные. Побоятся тронуть даже предателя.
Семь положенных пинков по воротине. Шаги послышались лишь через минуту с лишним. Но спешить спрятаться от дождя уже незачем.
Дверь, врезанную в створ ворот, открыл хмурый толстяк в растянутом строевом свитере. Молча впустил, как заведено во всех убежищах. В нос ударил запах подгнивающей капусты, сырости и гари - словно стая толкущейся к хорошей погоде мушек спикировала на оголённую нагревательную нить.
Мрак разгоняют вмонтированные в потолок лампы и заботливо протянутые кем-то переноски. Усталость во всем вплоть до провисших проводов, усеянных клеммами ТЭНов. Страх и иллюзия покоя в каждой харе и личике - барак, исполненный очей. Клубы пара от каждого греющегося тела. Синайский протянул недокуренную сигарету привратнику и шагнул на свет.
- Эльияс!
Что?! Не может быть, здесь?..
Но шаги уже плескались в лужицах, как эхо гортанного выкрика австралийца под сводами убежища.
- Донован!..
Он и Синайский порывисто обнялись. Полы пальто последнего разлетелись, и что-то, вылетев из-за подкладки, промелькнуло в рахитичных лучах фонарного света и загремело по половицам.
Да, это он - неувядающий авантюрист-островитянин, прозвеневший в бронзе после максимы «Russky banya zaebis’!» в эфире National Geographic. Звонко рассмеявшись, к ним подбежала Аня. Встретившаяся тому однажды в дикой российской глуши и… полюбившая навсегда, на всю жизнь.
- Бог мой, как вы - здесь?!
- Донована командировали сделать репортаж, - жалобно протянула Аня. - А тут новые миграционные ограничения… В общем, партизаним вот.
Дон уже тараторил во всю, сбиваясь с английского на русский. Фоном раздавались негромкие ругательства, вздохи, копошение разбуженных.
- Эльияс, но уот а ю дуин хиа?
Ему хорошо. Австралийский Союз официально придерживается вето на Игру, граждане продолжают чувствовать себя защищёнными наблюдателями. Умудрился оказаться нелегалом в без того круговерти беззакония да ещё и зовёт с собой.
Аня, - вымолвил Синайский, пытаясь улыбнуться, - скажи Дону, что я здесь проездом… так. Нам не по пути далее и… Похоже, я не жилец на этом свете…
За спиной раздалось сдержанное покашливание, кто-то прикоснулся к плечу. Обернувшись, он уткнулся животом в дуло пистолета. Мгновенный тет-а-тет. Подернутые испариной линзы очков, неуверенное подрагивание зрачков, рыжеватые малороссийские усы - нет, это не они… Не они. Игрушка.
Тот вздрогнул, уставился на пистолет в своей руке, дергано убрал его.
- Простите… ээ, простите. Не Вы ли обронили?
Лишь ТЭНы гудели в рухнувшей тишине. Толстяк встал к двери, пряча что-то за спиной. Так.
Игрушка виновато засматривал в глаза Синайскому, протянул ему оружие, перехватив за ствол.
- Да. Я.
Страх в близоруких глазах вспыхнул, словно пламя в газовой колонке. Синайский невесело усмехнулся про себя и припрятал пистолет за подкладкой. Донован воззирал на эту мизансцену, замерев от недоумения; Аня тревожно ухватилась за рукав мужа.
- Сегодня. Ночью. Никто. Не умрёт - переступая кругом себя отчеканил Синайский привычную формулу.
- Но это же музейная редкость!.. - расхрабрившись, заметил игрушка и тут же отступил на несколько шагов в тень.
Теперь считать до десяти - либо забьют, либо… Атлет Донован, уже всё поняв, встал рядом.
Лишь тишина и гул.
Наконец, кто-то поодаль проворчал что-то обреченное и отвернулся в своем спальном мешке.
Поверили.
Потоптавшись в лужице, игрушка развернулся было, но, словно вспомнив что-то важное, замер.
- А вы не знаете, когда закончится игра?..
Не сегодня, - шепот разнесся по бараку, словно щепоть пыли в столбах света. - Я пообещал.
* * *
И почему в коридорах школ и больниц полы до сих пор выкладывают рубленой плиткой? Ерулин никогда не был склонен к лирике, но иначе как обреченным и обрекающим отзвук цоканья шагов назвать не получалось.
Сопровождающий его полковник предупредил по рации о посетителе. Ещё один лестница, «взлётка» за решетчатыми окнами и в конце неё - аппендикс.
- А я бахилы захватил, - запоздало пошутил Ерулин.
- Отсюда никто не уходит бесследно.
"Не прошло..."
Вот и она - дверь с такими привычными Rö-рунами. Напротив - двое «больных» в штатском, вскочили и вытянулись.
- Вольно. На пять минут.
Тяжелая дверь со скрипом отворилась, впуская полковника и Ерулина в освещенный кабинет. Шкафы до потолка, за перегородкой мирно гудит сервер вместо рентгеновского аппарата. Стол завален бумагами, из пепельницы струится дым. За столом - лысоватый блондин, мышиные глаза Николая II с портрета Серова. Серый костюм, вены из-под манжет.
- Вот, это Досье. Беседуйте.
Ерулин не сразу взял в толк, что вышедший полковник имел в виду его, устало глядящего на монитор.
- Сергей Ерулин, Поволжская площадка.
- И тебе не болеть… Хочешь процедурку?
«Однако… Ну что ж, будем просты, как правда».
- Какой-то прозрачный у тебя псевдоним… Досье.
Серый костюм хмыкнул и пощелкал зажигалкой.
- Это фамилия. Сказались французские корни.
- Хм-м… Меня интересует…
- Знаю.
- Что о нем известно?..
Затяжка покрепче, прищур уставших, воспаленных глаз. Досье щелкнул по клавише и принялся читать севшим, скрипучим голосом выведенный на монитор текст.
- Так… Родился, учился… Истфак Орехово-Зуевского пединститута, дополнительные специальности - туризм. Выезды в экспедиции на Балтику, в Центральную Азию… каждый раз с определенной долей риска для жизни (то шторм, то пылевые ураганы из Афганистана накрывали). Увлечение экстремальным туризмом… ну, это все лирика.
Так, вот - в период окончания института работал на АФСБ, представлен к награде.
- Сексот?
- Не-ет, архивные изыскания по ведомственному заказу. Да и награда - одно название, но таки-да, таки-да…
По окончанию института был призван в ряды Вооруженных Сил. Морская пехота, Калининград, демобилизовался в звании сержанта второй статьи. Затем… так, затем проходил сборы в части №….., Нижегородской области.
- Что?.. - Ерулин тоже потянулся к пачке сигарет. - Это же…
- Да, - бесстрастно подтвердил Досье. - Это учебно-тренировочная база Управления. Затем - официально безработный, мотался по экспедициям и походам. Параллельно стал мастером спорта по рукопашному бою, по стрельбе. Брал призы на нескольких турнирах по ножевому бою, разумеется, подпольных. Так… техника бесконтактного боя - усвоить, судя по всему, успел лишь азы.
Еще из навыков - НЛП, гипноз. Графология. Способен обмануть полиграф-экспертизу, что однажды и продемонстрировал, находясь под следствием.
Ладно!.. - Ерулин затушил сигарету в чашечке и смял в пальцах окурок. - Чушь какая-то. Он что, сверхчеловек?
Досье потер глаза, помолчал.
- Конечно же, нет. Двойное сотрясение мозга, травмы и переломы ряда костей скелета, ушибов не перечесть. Очень давние проблемы с зубами - с ними ему Комитет помочь, видимо, не пожелал. Сердце у нашего друга в не лучшем состоянии. А так же запущенная венеричка... Этот эстет никогда не был разборчив в связях, в общем-то. Как следствие - постоянно ухудшающееся состояние хрящевых тканей организма, ревматоидная симптоматика. Сейчас он уже не тот, что 10 лет назад.
С другой стороны, ему даже легче казаться окружающим игрушкой.
- Он давно в игре?..
- Очень давно. Уже полгода. Результаты скромные - всего около 200 особей на счету. Ни одной женщины, ни одного ребенка. Вдобавок член КК. Что ж, Синайский заслуженно считается одним из самых чистоплотных игроков.
Он помолчал.
- Досье, ты же профессионал, а он - как ни крути, любитель… Скажи, насколько он опасен?
Костюм натянуто улыбнулся.
- Он практически бел и пушист. Бродяжничает, ещё и умудряется двигать науку. Эдакий Хлебников нашего века. Играет по настроению.
- Я не об этом, черт возьми!
Досье уставился в его глаза.
- Странник исключительно опасен. В Управлении помнят о нем, проходящем под оперативным псевдонимом «Шляхтич». Они прикрывают его… понятное дело, что до поры-до времени, но на сегодня в игре он как рыба в воде.
На столе прозвякал будильник. Досье, сразу поскучнев, молча указал на дверь. Ерулин вздохнул, буркнул «И на том спасибо», поднялся.
- Сейчас он месит гомельскую грязь. В общем и целом, на виду. Но есть подозрение, что там скоро рванёт. Там, а не у вас. Так что пока расслабься.
Пока.
Судите строго, чего уж там
Преамбула:
Будущее или неслучившаяся современность (пока не решил). Перенаселение стало бичом цивилизации. Очередная волна всемирного экономического кризиса лишь подкосила её.
Обновленное руководство КНР волевым решением вводит искусственный регулятор народонаселения - Игру. Санкционированную охоту на людей.
Каждый совершеннолетний гражданин страны, присоединившейся к конвенции об Игре, получает право принять в ней участие. Оргкомитет обеспечивает его одной единицей стрелкового, либо холодного оружия на выбор, а так же боекомплектом к нему. Имя и биометрические данные игрока вносятся в единый реестр. Каждая жертва - сломанная "игрушка" - фиксируется, ведётся их общегосударственный учёт.
Действия игроков не ограничиваются действующим законодательством. Игрушки вправе бороться за свою жизнь, однако получившее огласку убийство ими игрока карается смертью.
Китай экспортирует Игру на территории сопредельных государств Азии. Россия, к власти в которой путем переворота приходит оппозиция, под давлением с Востока и Запада присоединяется к конвенции. Европа и США налагают вето на Игру для своих граждан, однако не препятствуют развитию событий в остальном мире.
Человечество претерпевает всемирный потоп страха. Игра контролируется лишь номинально, остановить запущенный маховик войны всех против всех отныне становится невозможно.
Главный герой - игрок Илья Синайский, такой же убийца, как и каждый из сотен тысяч игроков. Решивший воспользоваться предоставленной возможностью расквитаться со всеми, кто мешал ему жить, он не удержался и погрузился в кровь по горло. Особые принципы Синайского и добровольного объединения игроков "Кесарю - Кесарево", отказавшихся от пользования деньгами, не делают ту кровь бледнее.
Но одновременно с тем он переживает своего рода катарсис, переоценку происходящего - ужасного настолько, что выхода из него есть лишь два: самоубийство или... остановка Игры.
Илье Синайскому пора проснуться.
* * *
Дождь. Бесконечный октябрьский дождь. Проникающий сперва в уши, затем ехидно, но невесело смеющийся в глаза, а в сердце и без того поселившийся давно и надолго.
Синайский проснулся - не от толчка, когда «буханка» выбралась из кювета на проселочную дорогу и пошла резвее. За полдня по разбитым и расквашенным направлениям колыханка стала почти родной, сродни баюканью матери.
Зевнул, тщетно хватая ртом стоялый воздух с прогорклым папиросным дымом. На глаза навернулась влага. Он растер осунувшееся лицо и вгляделся вперед. Стекла, заливаемого снаружи и запотевшего изнутри, просто нет. Лишь бесконечный дождь октября 20.. года.
- Почти уж… - крякнул водила, явно обрадованный окончанием непредвиденной поездки.
- Добро.
Синайский порылся в карманах пальто и достал заламинированную карточку с позывными.
Машина остановилась, осветив фарами крупноблочную постройку за изгородью ливня.
- Здесь. Сперва два удара, затем пять.
Водила продолжал смотреть прямо перед собой, словно не решаясь взглянуть на пассажира, пока тот не исчезнет. Однако Синайский не спешил. Он проверил сумку, перебрав содержимое, похлопал по карманам пальто - порядок. Задрал до локтя правый рукав, демонстрируя тавро в виде двух букв К.
- Спасибо, дядя. Денег нет - ты понял.
Водила, недобро засопев, стряхнул пепел в голенище сапога.
- Да уж не первый год замужем… А то давно бы сдох. Ладно. Иди-ка ты, а меня здесь не было.
Боится и скрывает это так сильно, что опаска не сочится, а буквально бьет из щелей паникой.
- Не было, - понимающе улыбнулся Синайский и протянул кусочек картона. - Мои позывные. Я еще с неделю помаюсь в округе и если что… что угодно, ты…
Не дослушал, не вытерпел. Перегнулся через соседа и лязгнул рукоятью дверцы. Синайский бросил карточку на приборную панель, выпрыгнул наружу. За спиной сквозь белый шум дождя выхаркнулось «Душегуб…».
Синайский закурил, прикрывая сигарету костистой ладонью. Подошел к строению в удаляющихся лучах фар. Овощехранилище №3. Оно, крупнейшее убежище игрушек на много километров вокруг. Его, игрока, здесь быть не должно. Никогда, ни в коем случае. Владельцу «буханки» теперь не жить… бы, если бы не позывные. Побоятся тронуть даже предателя.
Семь положенных пинков по воротине. Шаги послышались лишь через минуту с лишним. Но спешить спрятаться от дождя уже незачем.
Дверь, врезанную в створ ворот, открыл хмурый толстяк в растянутом строевом свитере. Молча впустил, как заведено во всех убежищах. В нос ударил запах подгнивающей капусты, сырости и гари - словно стая толкущейся к хорошей погоде мушек спикировала на оголённую нагревательную нить.
Мрак разгоняют вмонтированные в потолок лампы и заботливо протянутые кем-то переноски. Усталость во всем вплоть до провисших проводов, усеянных клеммами ТЭНов. Страх и иллюзия покоя в каждой харе и личике - барак, исполненный очей. Клубы пара от каждого греющегося тела. Синайский протянул недокуренную сигарету привратнику и шагнул на свет.
- Эльияс!
Что?! Не может быть, здесь?..
Но шаги уже плескались в лужицах, как эхо гортанного выкрика австралийца под сводами убежища.
- Донован!..
Он и Синайский порывисто обнялись. Полы пальто последнего разлетелись, и что-то, вылетев из-за подкладки, промелькнуло в рахитичных лучах фонарного света и загремело по половицам.
Да, это он - неувядающий авантюрист-островитянин, прозвеневший в бронзе после максимы «Russky banya zaebis’!» в эфире National Geographic. Звонко рассмеявшись, к ним подбежала Аня. Встретившаяся тому однажды в дикой российской глуши и… полюбившая навсегда, на всю жизнь.
- Бог мой, как вы - здесь?!
- Донована командировали сделать репортаж, - жалобно протянула Аня. - А тут новые миграционные ограничения… В общем, партизаним вот.
Дон уже тараторил во всю, сбиваясь с английского на русский. Фоном раздавались негромкие ругательства, вздохи, копошение разбуженных.
- Эльияс, но уот а ю дуин хиа?
Ему хорошо. Австралийский Союз официально придерживается вето на Игру, граждане продолжают чувствовать себя защищёнными наблюдателями. Умудрился оказаться нелегалом в без того круговерти беззакония да ещё и зовёт с собой.
Аня, - вымолвил Синайский, пытаясь улыбнуться, - скажи Дону, что я здесь проездом… так. Нам не по пути далее и… Похоже, я не жилец на этом свете…
За спиной раздалось сдержанное покашливание, кто-то прикоснулся к плечу. Обернувшись, он уткнулся животом в дуло пистолета. Мгновенный тет-а-тет. Подернутые испариной линзы очков, неуверенное подрагивание зрачков, рыжеватые малороссийские усы - нет, это не они… Не они. Игрушка.
Тот вздрогнул, уставился на пистолет в своей руке, дергано убрал его.
- Простите… ээ, простите. Не Вы ли обронили?
Лишь ТЭНы гудели в рухнувшей тишине. Толстяк встал к двери, пряча что-то за спиной. Так.
Игрушка виновато засматривал в глаза Синайскому, протянул ему оружие, перехватив за ствол.
- Да. Я.
Страх в близоруких глазах вспыхнул, словно пламя в газовой колонке. Синайский невесело усмехнулся про себя и припрятал пистолет за подкладкой. Донован воззирал на эту мизансцену, замерев от недоумения; Аня тревожно ухватилась за рукав мужа.
- Сегодня. Ночью. Никто. Не умрёт - переступая кругом себя отчеканил Синайский привычную формулу.
- Но это же музейная редкость!.. - расхрабрившись, заметил игрушка и тут же отступил на несколько шагов в тень.
Теперь считать до десяти - либо забьют, либо… Атлет Донован, уже всё поняв, встал рядом.
Лишь тишина и гул.
Наконец, кто-то поодаль проворчал что-то обреченное и отвернулся в своем спальном мешке.
Поверили.
Потоптавшись в лужице, игрушка развернулся было, но, словно вспомнив что-то важное, замер.
- А вы не знаете, когда закончится игра?..
Не сегодня, - шепот разнесся по бараку, словно щепоть пыли в столбах света. - Я пообещал.
* * *
И почему в коридорах школ и больниц полы до сих пор выкладывают рубленой плиткой? Ерулин никогда не был склонен к лирике, но иначе как обреченным и обрекающим отзвук цоканья шагов назвать не получалось.
Сопровождающий его полковник предупредил по рации о посетителе. Ещё один лестница, «взлётка» за решетчатыми окнами и в конце неё - аппендикс.
- А я бахилы захватил, - запоздало пошутил Ерулин.
- Отсюда никто не уходит бесследно.
"Не прошло..."
Вот и она - дверь с такими привычными Rö-рунами. Напротив - двое «больных» в штатском, вскочили и вытянулись.
- Вольно. На пять минут.
Тяжелая дверь со скрипом отворилась, впуская полковника и Ерулина в освещенный кабинет. Шкафы до потолка, за перегородкой мирно гудит сервер вместо рентгеновского аппарата. Стол завален бумагами, из пепельницы струится дым. За столом - лысоватый блондин, мышиные глаза Николая II с портрета Серова. Серый костюм, вены из-под манжет.
- Вот, это Досье. Беседуйте.
Ерулин не сразу взял в толк, что вышедший полковник имел в виду его, устало глядящего на монитор.
- Сергей Ерулин, Поволжская площадка.
- И тебе не болеть… Хочешь процедурку?
«Однако… Ну что ж, будем просты, как правда».
- Какой-то прозрачный у тебя псевдоним… Досье.
Серый костюм хмыкнул и пощелкал зажигалкой.
- Это фамилия. Сказались французские корни.
- Хм-м… Меня интересует…
- Знаю.
- Что о нем известно?..
Затяжка покрепче, прищур уставших, воспаленных глаз. Досье щелкнул по клавише и принялся читать севшим, скрипучим голосом выведенный на монитор текст.
- Так… Родился, учился… Истфак Орехово-Зуевского пединститута, дополнительные специальности - туризм. Выезды в экспедиции на Балтику, в Центральную Азию… каждый раз с определенной долей риска для жизни (то шторм, то пылевые ураганы из Афганистана накрывали). Увлечение экстремальным туризмом… ну, это все лирика.
Так, вот - в период окончания института работал на АФСБ, представлен к награде.
- Сексот?
- Не-ет, архивные изыскания по ведомственному заказу. Да и награда - одно название, но таки-да, таки-да…
По окончанию института был призван в ряды Вооруженных Сил. Морская пехота, Калининград, демобилизовался в звании сержанта второй статьи. Затем… так, затем проходил сборы в части №….., Нижегородской области.
- Что?.. - Ерулин тоже потянулся к пачке сигарет. - Это же…
- Да, - бесстрастно подтвердил Досье. - Это учебно-тренировочная база Управления. Затем - официально безработный, мотался по экспедициям и походам. Параллельно стал мастером спорта по рукопашному бою, по стрельбе. Брал призы на нескольких турнирах по ножевому бою, разумеется, подпольных. Так… техника бесконтактного боя - усвоить, судя по всему, успел лишь азы.
Еще из навыков - НЛП, гипноз. Графология. Способен обмануть полиграф-экспертизу, что однажды и продемонстрировал, находясь под следствием.
Ладно!.. - Ерулин затушил сигарету в чашечке и смял в пальцах окурок. - Чушь какая-то. Он что, сверхчеловек?
Досье потер глаза, помолчал.
- Конечно же, нет. Двойное сотрясение мозга, травмы и переломы ряда костей скелета, ушибов не перечесть. Очень давние проблемы с зубами - с ними ему Комитет помочь, видимо, не пожелал. Сердце у нашего друга в не лучшем состоянии. А так же запущенная венеричка... Этот эстет никогда не был разборчив в связях, в общем-то. Как следствие - постоянно ухудшающееся состояние хрящевых тканей организма, ревматоидная симптоматика. Сейчас он уже не тот, что 10 лет назад.
С другой стороны, ему даже легче казаться окружающим игрушкой.
- Он давно в игре?..
- Очень давно. Уже полгода. Результаты скромные - всего около 200 особей на счету. Ни одной женщины, ни одного ребенка. Вдобавок член КК. Что ж, Синайский заслуженно считается одним из самых чистоплотных игроков.
Он помолчал.
- Досье, ты же профессионал, а он - как ни крути, любитель… Скажи, насколько он опасен?
Костюм натянуто улыбнулся.
- Он практически бел и пушист. Бродяжничает, ещё и умудряется двигать науку. Эдакий Хлебников нашего века. Играет по настроению.
- Я не об этом, черт возьми!
Досье уставился в его глаза.
- Странник исключительно опасен. В Управлении помнят о нем, проходящем под оперативным псевдонимом «Шляхтич». Они прикрывают его… понятное дело, что до поры-до времени, но на сегодня в игре он как рыба в воде.
На столе прозвякал будильник. Досье, сразу поскучнев, молча указал на дверь. Ерулин вздохнул, буркнул «И на том спасибо», поднялся.
- Сейчас он месит гомельскую грязь. В общем и целом, на виду. Но есть подозрение, что там скоро рванёт. Там, а не у вас. Так что пока расслабься.
Пока.