#ЖизньНалаживается
Если верить Росстату, то в 2023 г. ВВП России был на 7,5% больше, чем в предковидный 2019-й год.
На графике показано, за счёт каких секторов получен такой результат.
Если в отношении Госуправления и Обрабатывающей промышленности (42,6% на двоих) особых вопросов не возникает, то вот в отношении главного двигателя, финансового сектора (25,8% от всего прироста ВВП) у меня есть большие сомнения.
С одной стороны, получается что Россия это страна с экономикой, в которой непропорционально большая часть прибыли забирается финансовым сектором (доля этого сектора в ВВП составляет всего 5,8%). С другой стороны, хорошо известно, что 2022-й год был исключительно тяжелым для банковского сектора, который почти не заработал прибыли, но Росстат утверждает, что даже тогда банковский сектор рос.
Наиболее сильное падение зафиксировано в добывающей промышленности (эффект санкций и гениального путинского решения прекратить поставки газа в Европу) (минус 8,7%) и в оптовой торговли (минус 6%), где “прячутся” всевозможные холдинговые компании и штаб-квартиры компаний-экспортёров.
Sergey Aleksashenko
*
Первая оценка Росстата по приросту ВВП за I квартал 2024 г. - на 5,4% в сравнении с аналогичным периодом 2023 г. - породила волну скептических комментариев относительно санкций, однако, если рассмотреть отдельно нефтегазовую отрасль, станет легко заметным, что рост происходит в тех сегментах, где спрос напрямую увязан с госсубсидиями, тогда как отрасль в целом утрачивает доступ к технологиям, которые обеспечивали ее развитие.
Одним из быстрорастущих сегментов отрасли стало производство дизельного топлива, которое используется в «негражданской» технике, практически полностью финансирующейся из федерального бюджета: по данным ЦДУ ТЭК, поставки дизеля на внутренний рынок по итогам I квартала 2024 г. выросли на 44% в сравнении с аналогичным периодов 2021 г. (до 13,6 млн т), а производителя дизеля - на 10% (до 21,9 млн т), при этом доля внутреннего рынка в структуре производства выросла с 47% до 62%.
Однако, несмотря на рост выпуска дизельного топлива, российская нефтепереработка оказалась в числе наиболее сильно пострадавших от санкций: речь идет о запрете на поставку в Россию оборудования для НПЗ из США, ЕС и Японии, которые до 2022 г. были основными технологическими партнерами российской нефтепереработки. Запрет уже сейчас приводит к удлинению сроков ремонтов НПЗ, а в среднесрочной перспективе грозит дефицитом на рынке автомобильного бензина, где исторически был менее высокий профицит мощностей, чем на рынке дизельного топлива.
От санкций сильно пострадало и производство сжиженного природного газа (СПГ). Вне зависимости от того, будут ли введены в строй все три очереди «Арктик СПГ-2», этот завод будет оставаться последним крупнотоннажным проектом российской СПГ-отрасли до тех пор, пока не будет снят запрет на ввоз в Россию криогенного оборудования и пока зарубежным верфям не будут грозить вторичные сакнции за передачу СПГ-танкеров российским компаниям. При действующем режиме санкций Россия, четвертый по величине производитель СПГ, «выпадет» из первой пятерки.
Потери несет и сегмент Upstream. Санкции середины 2010-х заблокировали проекты по глубоководной и арктической добыче углеводородов, в том числе на Южно-Киринском месторождении Сахалина и в Карском море, а санкции 2022-2023 гг. - практически лишили Россию доступа на европейский рынок и увеличили дисконт Urals к Brent c привычных $1-2 до более чем $10 за баррель.
В 2022 г. эффект санкций был компенсирован ралли на сырьевых рынках, однако чем дальше, тем серьезнее становятся потери отрасли: в их числе - проблемы с получением платежей при поставках нефти в Индию; необходимость использования теневого флота и, как следствие, рост транспортных издержек; зависимость от спроса на углеводороды в странах АТР, в том числе Китае, который является мировым лидером по темпам внедрения электротранспорта.
Этот список можно дополнять примерами, но от этого не изменится его суть: из-за санкций российская отрасль не только столкнулась с увеличением издержек, но и лишилась доступа к технологиям, которые составляли основу ее роста.
Родионов
На графике показано, за счёт каких секторов получен такой результат.
Если в отношении Госуправления и Обрабатывающей промышленности (42,6% на двоих) особых вопросов не возникает, то вот в отношении главного двигателя, финансового сектора (25,8% от всего прироста ВВП) у меня есть большие сомнения.
С одной стороны, получается что Россия это страна с экономикой, в которой непропорционально большая часть прибыли забирается финансовым сектором (доля этого сектора в ВВП составляет всего 5,8%). С другой стороны, хорошо известно, что 2022-й год был исключительно тяжелым для банковского сектора, который почти не заработал прибыли, но Росстат утверждает, что даже тогда банковский сектор рос.
Наиболее сильное падение зафиксировано в добывающей промышленности (эффект санкций и гениального путинского решения прекратить поставки газа в Европу) (минус 8,7%) и в оптовой торговли (минус 6%), где “прячутся” всевозможные холдинговые компании и штаб-квартиры компаний-экспортёров.
Sergey Aleksashenko
*
Первая оценка Росстата по приросту ВВП за I квартал 2024 г. - на 5,4% в сравнении с аналогичным периодом 2023 г. - породила волну скептических комментариев относительно санкций, однако, если рассмотреть отдельно нефтегазовую отрасль, станет легко заметным, что рост происходит в тех сегментах, где спрос напрямую увязан с госсубсидиями, тогда как отрасль в целом утрачивает доступ к технологиям, которые обеспечивали ее развитие.
Одним из быстрорастущих сегментов отрасли стало производство дизельного топлива, которое используется в «негражданской» технике, практически полностью финансирующейся из федерального бюджета: по данным ЦДУ ТЭК, поставки дизеля на внутренний рынок по итогам I квартала 2024 г. выросли на 44% в сравнении с аналогичным периодов 2021 г. (до 13,6 млн т), а производителя дизеля - на 10% (до 21,9 млн т), при этом доля внутреннего рынка в структуре производства выросла с 47% до 62%.
Однако, несмотря на рост выпуска дизельного топлива, российская нефтепереработка оказалась в числе наиболее сильно пострадавших от санкций: речь идет о запрете на поставку в Россию оборудования для НПЗ из США, ЕС и Японии, которые до 2022 г. были основными технологическими партнерами российской нефтепереработки. Запрет уже сейчас приводит к удлинению сроков ремонтов НПЗ, а в среднесрочной перспективе грозит дефицитом на рынке автомобильного бензина, где исторически был менее высокий профицит мощностей, чем на рынке дизельного топлива.
От санкций сильно пострадало и производство сжиженного природного газа (СПГ). Вне зависимости от того, будут ли введены в строй все три очереди «Арктик СПГ-2», этот завод будет оставаться последним крупнотоннажным проектом российской СПГ-отрасли до тех пор, пока не будет снят запрет на ввоз в Россию криогенного оборудования и пока зарубежным верфям не будут грозить вторичные сакнции за передачу СПГ-танкеров российским компаниям. При действующем режиме санкций Россия, четвертый по величине производитель СПГ, «выпадет» из первой пятерки.
Потери несет и сегмент Upstream. Санкции середины 2010-х заблокировали проекты по глубоководной и арктической добыче углеводородов, в том числе на Южно-Киринском месторождении Сахалина и в Карском море, а санкции 2022-2023 гг. - практически лишили Россию доступа на европейский рынок и увеличили дисконт Urals к Brent c привычных $1-2 до более чем $10 за баррель.
В 2022 г. эффект санкций был компенсирован ралли на сырьевых рынках, однако чем дальше, тем серьезнее становятся потери отрасли: в их числе - проблемы с получением платежей при поставках нефти в Индию; необходимость использования теневого флота и, как следствие, рост транспортных издержек; зависимость от спроса на углеводороды в странах АТР, в том числе Китае, который является мировым лидером по темпам внедрения электротранспорта.
Этот список можно дополнять примерами, но от этого не изменится его суть: из-за санкций российская отрасль не только столкнулась с увеличением издержек, но и лишилась доступа к технологиям, которые составляли основу ее роста.
Родионов