М.Г.М.
Почему милитаризация общественного сознания и пропагандистская кампания, предваряющая "спецоперацию", так легко и плавно зашли в сознание большинства населения? И даже "частичная мобилизация" не смогла у многих поколебать доверия и согласия на участие в кремлевских играх?
Одним из ответов может быть грамотно выбранный способ расчеловечивания украинцев, то есть многолетняя кампания по формированию представления о соседней стране, как находящейся под засильем "фашиков и нациков".
Это позволило одновременно достигать сразу нескольких результатов.
Во первых включило у мужской части населения сформированные еще в детстве образы, что сходить "поиграть в войнушку с фашистами" - это весело и абсолютно безопасно. Ведь в детстве все всегда выигрывали у "фашистов", а значит и сейчас подсознательно человек ждет, что вернется с легкой прогулки целым, здоровым, веселым победителем - так же, как возвращался со двора в десять лет. И получит от мамы кусок пирога.
Во вторых образ "противника-фашиста" позволял размещать пропагандистские образы, руководства к действию и ролевые модели в отстраненных вроде бы художественных фильмах, книгах, музеях, исторически-официальных мероприятиях - то есть во всем том, что уже на долгое время ушло в девяностые и нулевые от госучастия. Что и приводило от неожиданности к более сильному эффекту для зрителя, когда он приходил на детский утренник или в кинотеатр и вдруг получал там мощный политический заряд и фактическое прямое руководство к действию. А власть могла кокетливо хлопать ресницами и говорить - мы что, всего лишь даем деньги на обычный исторический фильм про то, как попаданцы из нашего времени воюют с немцами и УПА в Западной Украине - и продолжать наращивать напор и концентрацию пропаганды, обманным образом укрытой в фольгу культуры и истории.
Для желания относительно объективно оценить эффект воздействия, произведенного именно на наше общество мы имеем контрольные группы в лице жителей Беларуси и Приднестровья - вроде бы таких же постсоветских, в основном славянских и русскоговорящих, проживающих в схожих условиях и под схожей властью.
Однако ни в том, ни в другом регионе нет и малой толики того заряда милитаризма, шовинизма, тем более ненависти и желания, сорвавшись с цепи, разорвать в клочки нелюбимую соседнюю страну.
И в Приднестровье, и в Беларуси население учили выученной беспомощности, страху перед властью и репрессивным аппаратом, недоверию к условному Западу и его модели развития, так же в обоих регионах сохранялась риторика о "славном прошлом" и Великой Отечественной войне - однако только на среднесоветском уровне и в обычной советской стилистике, не более того.
Но без добавления к этим блюдам "особого имперского соуса" мы видим огромное отличие в их подходах к украинской теме от российского. Фактически сознание этих обществ застыло на том же уровне, который был в у нас в 12-м-13-м годах. И не спешит никуда ринуться с шашкой наголо, и образ украинца для них не рифмуется с образом врага, тем более "фашиста" - которого надо покарать и приструнить. Так же как и в российском обществе предолимпийской сочинской поры.
И чтобы изменить это осознание потребовалась долгая, продуманная и пошаговая обработка, расчеловечивание жителей некогда "братской страны", натравливание на них - как охотничьих собак натравливают на волка или барсука, так и нас натравливали на соседей. Плоды этого многолетнего труда мы сейчас и пожинаем.
Хмурое утро