Интервью: Jeffrey Davison (part I)
Джеффри Дэвисон: «Быть в WFMU - значит быть частью сообщества людей, для которых музыка играет ключевую роль в жизни.»
Очень часто бывает, когда на нечто действительно замечательное мы набредаем случайно. Или нам так кажется?.. С тем, что для нас явится важным в будущем, мы сталкиваемся неожиданно. Или это иллюзия?.. Потому что любая встреча, которую постфактум можно было бы назвать «судьбоносной», подготавливается нашей предшествующей жизнью? Мы ходим по тем тропинкам и приходим в те места, где можем встретиться с тем, в чем по-настоящему нуждаемся, хотя часто утверждаем обратное. Утверждаем обратное потому, что, чаще всего, не имеем свободы выбрать «свою» тропинку или не знаем, до конца не уверены, какая из них «своя».И тогда встреча не происходит…
Об уникальном феномене «неформатной» радиостанции WFMU я узнал случайно. Десять лет назад, в ходе короткой переписки, финский музыкант-экспериментатор Антон Никкиля дал мне ссылку на свои заметки для какого-то датского сайта, где было упомянуто как важнейшее для него радио WFMU в целом и в частности радиопрограмма Shrunken Planet («Сжавшаяся Планета»). Это был указатель, обозначивший тропинку, по которой я двинулся, спустя десять лет зайдя уже достаточно далеко…
Shrunken Planet была той программой, общая атмосфера которой наиболее соответствовала моему настрою, подходу к музыке, к тому, как, с моей точки зрения, можно сочетать композиции, чтобы получить текучую, плавно изменяющуюся музыкальную ткань, и, в то же время, параллельно с растворением в этой музыкальной ткани, на каком-то другом, более сознательном, «рациональном» уровне делать бесконечные открытия, «зарубки» в памяти, намечать пути своих собственных исследований…
На WFMU существует много разных программ. Одни живут долго, десятилетиями. Другие бесконечно сменяют друг друга. Здесь много разных подходов, но принцип в общем-то един: free form («свободная форма»), отсутствие «ротации» набора треков, заранее отобранных программными директорами. Здесь торжествует авторский подход. Каждый ди-джей сам отбирает треки для своей программы. Часто это происходит спонтанно, в студии во время прямого эфира. За такую свободу нужно платить. Станция формирует свой бюджет из пожертвований слушателей со всего мира, принципиально отказываясь от крупных спонсоров, чтобы не впасть от них в зависимость. Такое может себе позволить не каждый: у WFMU длинная история. Она существует более 60 лет, сначала как колледж-радио, потом, с середины 90-х, как независимая некоммерческая станция, располагающаяся совсем рядом с Нью-Йорком, в Джерси-Сити, Нью-Джерси. За это время WFMU стала, пожалуй, самой широко известной в мире неформатной радиостанцией. Поэтому, встреча с ней любого любителя современной (но не только!) музыки сегодня, в эпоху глобального интернета, с большой вероятностью рано или поздно произойдёт.
А я, пропутешествовав десять лет по этим бесконечным интернет-тропинкам, наконец смог побеседовать с «хозяином» Shrunken Planet Джеффри Дэвисоном. Получился длинный и обстоятельный разговор не только о музыке, но и о жизни, об искусстве, как её части, во всем разнообразии его порой самых неожиданных проявлений.
Откуда пошло Ваше увлечение музыкой? Из детства? Ваши родители повлияли на вас? Кто и что тогда, в детстве, формировали Ваш музыкальный вкус?
Я не знаю точно, где мой интерес к музыке берет своё начало. Полагаю, что у всех детей складываются естественные отношенияс музыкой. Честно говоря, мне кажется, что из всех искусств музыка может наиболее непосредственно воздействовать на людей. Многие виды искусства требуют определенного образования, чтобы серьёзно воспринимать их, хотя многие люди встречаются с изобразительным искусством без необходимости глубоко его понимать. Точно так же, хотя язык современного танца может показаться людям странным, большинство из нас живо откликаются на искусство танца из-за естественной любви к движению.
Я, родившийся в 1950-х, вырос в то время, когда рок-н-ролл был еще чем-то новым. Те, кто немного старше меня, были подростками, когда на сцене появился Элвис. Они были первым поколением, которое испытало на себе начавшийся невероятный культурный сдвиг. Тем не менее, я был уже достаточно взрослым, чтобы Битлз находились прямо в поле моего зрения. Я помню ажиотаж, который окружал группу в начале 60-х. Это было время бэби-бума, поэтому квартал, в котором я вырос, был заполнен семьями с детьми, и дети в этом квартале всегда хотели создать группу, вдохновленную, без сомнения, Битлз, но также и в целом той мощной волной музыки, которая накрыла нас в то время. Увы, этого не произошло, потому что был только один ребенок, который действительно был предан музыке, барабанщик по имени Джонни, а все остальные были более чем счастливы просто поиграть, но не воплотить идею. Конечно, в то время мы были довольно молоды, слишком молоды, чтобы быть группой (но, очевидно, не слишком молоды, чтобы научиться играть на музыкальном инструменте). Мои родители записали меня на уроки игры на гитаре, доступные в школе, в которую я ходил, но учитель был плохим, и мои естественные наклонности привели меня к разочарованию. В то время на длинноволновых радиостанциях звучала отличная музыка, и, кроме Beatles, у меня осталось много других воспоминаний о музыке того времени. Барабанщик Джонни познакомил меня с "Expressway to Your Heart", которая показалась мне действительно классной песней. Было в ней что-то невыразимое, но притягивающее меня. Я также помню, как сидя на полу кухни дома и слушая радио, услышал «Ruby Tuesday», и меня это поразило. Она казалась такой поэтичной, загадочной. Я почувствовал тогда, что музыка может иметь другие глубины, о которых я не знал прежде. Я не припомню, чтобы слышал в то время "Norwegian Wood", песню, которая вышла двумя годами ранее, и в которой тоже есть загадка. Может быть, я слышал её, но я был слишком мал, чтобы слышать это так, как я слышал песню Stones [“Ruby Tuesday” - audiolog] два года спустя. У обоих моих родителей шотландское происхождение, поэтому любовь к кельтской музыке зародилась во мне с раннего возраста. У меня тогда было не так много денег, поэтому я не покупал пластинки (кроме нескольких синглов), так что по большей части музыка дома звучала по радио и с пластинок моих родителей. Первый альбом братьев Клэнси и Томми Макема, "The Boys Won't Leave The Girls Alone" был очень любим в нашем доме, как и во многих других (он был продан в очень большом количестве копий). Я слушал эту пластинку снова и снова, знал многие песни наизусть. Когда они появились на шоу Эда Салливана, для меня это было так же волнительно, как увидеть там Beatles. Мой отец, родившийся в Нью-Йорке и ставший сиротой, не имел такой тесной связи с кельтской музыкой, как моя мама, которая родилась на Кейп-Бретоне и росла в окружении этой удивительной музыки. В детстве каждое лето мы обычно проводили неделю каникул, навещая родителей моей матери на их ферме в Саутвест Маргари [небольшая коммьюнити на острове Кейп-Бретон в Канаде - audiolog]. Каждый день радиостанция CJFX в Антигонише передавала программу, посвященную шотландской музыке. Меня всегда удивляло, что в провинции, где в основном проживают люди шотландского происхождения, подобная программа длилась всего час. В то время традиционная шотландская музыка и танцы были вполне живы на Кейп-Бретоне, а сегодня они даже еще сильнее. Несмотря на усилия английского правительства подавить кельтскую культуру, ему это сделать не удалось. Послевоенная эпоха была такова, что во многих частях мира такие традиционные культуры и языки рассматривались как «отсталые» иногда даже самими народами их носителями, а часто правительства побуждали их к этому. Если вы прочитаете книгу Пола Боулза «Их головы зеленые, а руки синие», вы можете быть шокированы, обнаружив, что правительство Марокко очень старалось помешать Боулзу записывать традиционную марокканскую музыку, поскольку оно считало ее примитивной и отсталой. Так что английское правительство не было одиноко в своих усилиях, но, к счастью, в большинстве мест эти традиции выжили.
Как накапливались Ваши музыкальные знания?
В колледже я начал открывать для себя джаз и авангардную музыку, проводил много времени, слушая WRVR, джазовую радиостанцию, базировавшуюся на Лонг-Айленде, где в то время жила моя семья. Была также отличная местная станция, WLIR, на которой я обнаружил много отличной музыки тех дней. Тогда ещё был расцвет FM-радиостанций, а на лучших станциях Нью-Йорка были замечательные ди-джеи, особенно на WNEW. WPLJ также была довольно прогрессивной в своем программировании в то время. По разным причинам я еще не знал всю ту прекрасную музыку, которая возникала в начале 70-х. В старшей школе я все еще много слушал AM-станции, особенно WABC, с замечательными Казином Брюси и Дэном Инграмом. Лишь впоследствии я услышал такие группы, как Big Star, Roxy Music, а также Eno и т.п. Как я уже сказал, в колледже я погрузился в джаз, поскольку рок, который звучал по местному радио, меня особо не интересовал. Но мои друзья слушали подобную музыку, например: Emerson, Lake and Palmer, Yes, Kansas, Питера Фрэмптона. Все изменилось, когда я купил, привлеченный только фотографией Мэйплторпа на обложке, кассету с «Horses» Патти Смит. Кассеты пришли на смену 8-дорожечным магнитофонным бобинам, и я всегда буду благодарен моему брату Рону за то, что он установил кассетный магнитофон в мою машину! (Он также был одним из моих проводников в музыке, познакомив меня с Mott the Hoople, Лу Ридом, Джоном Конгосом и популярным в то время кантри-роком: Lynyrd Skynyrd, Marshall Tucker Band и т. д.) Но, тем не менее, Патти Смит «ударила» как тонна кирпичей, и вернула меня к року из джаза (хотя я все еще продолжал слушать и покупать джазовые пластинки). На тот момент я еще не слышал MC5 или New York Dolls, поэтому Патти Смит была для меня чем-то действительно новым. В следующем году я приобрёл альбом Ramones «Leave Home», и это решило дело. Панк был тем, что я искал, даже не осознавая этого. Никому из моих друзей на Лонг-Айленде альбом Ramones не понравился, поэтому я понял, что, возможно, моя жизнь стала двигаться в другом направлении. Так и случилось. После колледжа я вернулся в Нью-Йорк и постепенно стал знакомиться с местной музыкальной сценой. Примерно в 1979 году я устроился на работу в книжный магазин, где познакомился с Ховардом, джазовым музыкантом, открывшим мне много нового в музыке. У нас было тогда немного денег, но я хорошо помню пятничные вечера, когда мы, обналичив чеки с зарплатой, ехали на метро в Гринич Виллидж, в музыкальные магазины. Пережив тяжелые времена, Ховард в какой-то момент продал свои пластинки, чтобы заплатить за аренду жилья, и большую часть времени в эти пятницы Ховард тратил на то, чтобы найти проданные пластинки и восстановить свою коллекцию. Я помню, что он иногда находил определенные записи, которые теперь выходили за рамки его финансовых возможностей, и это производило на меня сильное впечатление. Мне никогда не приходилось продавать пластинки, чтобы, скажем, заплатить за аренду жилья, хотя бывали тяжелые времена. Однако, всё же я продал много пластинок, которые позже мне очень хотелось вернуть!
Как Вы пришли к необходимости распространять свои знания среди широкой аудитории, делиться ими? Как Вы узнали о WFMU, как туда попали и стали ди-джеем?
Ключевым моментом было то, как мало нужно было денег, чтобы жить в Нью-Йорке в конце 70-х и начале 80-х. Хотя к 90-м годам условия начали меняться. Под этим я в основном подразумеваю реновацию города и особенно тех районов, где находили достаточно дешевое прибежище художники и музыканты.
Когда люди приблизительно моего возраста говорят о том, какой была жизнь в Нью-Йорке в то время, иногда они встречаются с реакцией в духе: «о’кей, бумер» [популярный мем, используемый подростками и молодыми людьми, чтобы отвергнуть или высмеять позицию, точку зрения старшего поколения - audiolog], которую я отчасти понимаю. Иногда утомительно слушать очередные воспоминания, если нет способа установить связь с тем временем. Возможно, некоторые из этих молодых людей немного завидуют тому, что тогда творческому человеку, художнику жить было легче, а последующим поколениям за этим «карточным столом» приходилось все труднее. Может быть, они не хотят слышать эти старые сказки, потому что, несомненно, многие из них приукрашены, опускают трудности тогдашней жизни. Возможно также, что ландшафт сильно изменился, и молодое поколение видит у старшего совсем немного того, что на их взгляд можно было бы принять сейчас. Я только что закончил читать книгу «Женщины Девятой Улицы», в которой основное внимание уделяется пяти наиболее важным художницам нью-йоркской школы. Но, несмотря на то, что, рассматривая жизнь художников и их окружения тогда [два послевоенных десятилетия - audiolog], можно многому научиться, эта сцена кажется мне в некотором смысле невероятно далекой. Они жили, зачастую, более бедной жизнью, чем творческий класс 70-80-х, но в чём-то имели даже больше свободы в физическом и социальном плане. Разумеется, это грубое упрощение и, возможно, только впечатление…
В начале 80-х я познакомился с художницей Кэрол Уэллс. Несомненно, она одна из самых удивительных людей, которых я когда-либо встречал, и важный человек в растущем тогда сообществе художников Бруклина, катализатор роста и изменения этого сообщества. Яркой частью её личности были её любовь к музыке, прослушивание пластинок в собственной студии, а также организация огромных вечеринок в лофте, участники которых, вероятно, составляли значительную часть художников, живших в то время в северном Бруклине. Её любовь к музыке способствовала моим еще большим музыкальным поискам. Частично этот процесс я уже начал, а частично он был также стимулирован соревновательной природой коллекционеров пластинок: стремиться добраться до «этой» записи первым. У меня всегда было желание поделиться своими открытиями (фильмами, визуальным искусством и, конечно, музыкой) с другими. Покупка пластинок была вызвана, в том числе, и этим желанием. Я понятия не имел тогда, что когда-нибудь стану ди-джеем, я никогда не учился этому. После того, как мы с Кэрол расстались, я снял небольшую квартиру в Вильямсбурге, которая была почти идеальной. Когда я работал дома над фотографиями, моей компанией было радио, чаще всего WFMU. Я помню, что на столе у меня был блокнот, в который я записывал имена музыкантов, чья музыка меня действительно поразила. Это также подталкивало меня к моим открытиям. Слушая WFMU, я стал понимать, что эти ди-джеи, как и я, интересовались всеми типами музыки, и что я могу выйти в эфир и поделиться своими особенными подборками. Воодушевлённый некоторыми друзьями, в 1990-м году я записал микс-кассету с очень низким качеством звука, состоявшую в основном из переходов, вступлений,заключений, и отправил ее Дэвиду Ньюгардену, тогдашнему музыкальному директору WFMU. Даже слушая свою сегодняшнюю работу у микрофона, я не могу понять, что услышал Дэвид, что побудило его пригласить меня на прослушивание на радиостанцию. В любом случае, я ему бесконечно благодарен. Дэвид навсегда занял важное место в моем сердце! Конечно, из-за моего интереса к музыке я заслужил место в WFMU, хотя я по-прежнему не уверен, что я среди равных!
Когда я присоединился к WFMU, я как бы оставил панк/пост-панк позади. Очень нравилась эта музыка, начиная, как я уже сказал, с Патти Смит и Ramones и того, что за ними последовало. Меня меньше интересовало направление, в котором двинулась музыка дальше, но всё же я откликался также и на многое из этого. Часть музыки, которая мне не нравилась в то время, позже я стал уважать, даже любить, наслаждаться ей. Я полагаю, что большая часть новой волны присвоила себе блеск панка, но утеряла его этос. Даже некоторые пост-панк группы не интересовали меня тогда. Но сейчас я изменил свое мнение о многом из той музыки. Следующее, что меня захватило: ранний хип-хоп. И хотя я понятия не имел тогда, что он станет всемирным феноменом, которым он стал, это было очень волнительно. Я покупал некоторые из ранних записей хип-хопа, хотя и очень многое из выпущенного на маленьких рекорд-лейблах так никогда и не встретилось на моём пути. К концу 80-х, когда сцена превратилась в гангста-рэп, мне стало гораздо менее интересно, хотя Public Enemy оказались для меня откровением. Я отчетливо помню, как впервые услышал их ранним воскресным утром по радио (думаю, по WKCR). Я вскочил с кровати и позвонил ди-джею. В то время я жил в Верхнем Ист-Сайде (районе, заселённом преимущественно состоятельными белыми), и ди-джей не мог поверить, что кто-то звонил оттуда, чтобы поблагодарить его за то, что он поставил Public Enemy!
Как родилась концепция Вашей программы? Основа - британский и американский фолк, сингеры-сонграйтеры, корневые гитаристы и гитаристы фингерстайл, эмбиент... Как Вы определились с этим?
К тому времени я начал исследовать фолк- и традиционную музыку, и этот интерес продолжал расти и расти. Этот процесс продолжается и сейчас. Хотя мне все еще нравится слушать хип-хоп, панк и другую музыку по радио, я почувствовал… для меня стало очевидно: мир фолк-музыки настолько обширен, что я могу сосредоточиться только на этом, хотя и сейчас я по-прежнему покупаю весьма эклектичный набор записей. Первым альбомом, возродившим мой интерес к фолк-музыке (который, как Вы помните, привили мне с юности), стал «Have Moicy» Майкла Херли, The Unholy Modal Rounders, Джеффри Фредерикса и The Clamtones. Я никогда не слышал ничего подобного, и я помню выходные, когда впервые получил пластинку, снова и снова переворачивая ее, чтобы проиграть. Этот альбом я видел в каком-то списке (возможно, в списке лучших альбомов Rolling Stone, хотя я редко читаю музыкальные журналы, поэтому не уверен). В этом списке точно был альбом Ричарда и Линды Томпсон "I Want to See the Bright Lights Tonight". Я обнаружил его в музыкальном магазине в Северной Каролине, где должен был присутствовать на свадьбе друга, но, естественно, нашел время, чтобы купить пластинки! Этот альбом побудил меня исследовать народную музыку Великобритании и Ирландии, а также музыку, основанную на кельтском фольклоре, из континентальной Европы и некоторых других мест.
Я не совсем уверен, когда моя программа начала двигаться туда, где она находится сейчас: смесь эмбиента, пасторального авангарда и другой музыки, не относящейся к категории фолк/блюз/блюграсс/олдтайм. В какой-то момент я стал замечать, что, хотя я все еще интересовался очень разными жанрами и стилями музыки, я ставил сплошь фолк. И тогда я почему-то решил включать также кое-что из вышеперечисленных категорий. Я решил, что эмбиент и другая «мягкая» музыка, которую я полюбил, идеально впишутся в программу, выходящую ранним утром. Если бы я выбрал один альбом, с которого начался этот сдвиг в моем программировании, я бы указал на "Marking Time" Ричарда Скелтона 2008 года. Оглядываясь на то, как я впервые поставил музыку Скелтона в эфире в марте 2009 года, я вижу, что это было сделано в моем первом сете [первом часе трёхчасовой программы - audiolog], среди гитарных соло, фрик-фолка и небольшого количества психоделии. Вот и все.
Вы всегда открываете в своей программе новых, неизвестных музыкантов и в то же время глубоко раскапываете архивы. Её делает уникальной ещё и то, как Вы умеете создавать атмосферу, выстраивать последовательность композиций так, чтобы их сочетание усиливало воздействие на слушателя. Вы научились этому или это просто интуиция, вдохновение, каждый раз новое? Как Вы выбираете музыку для очередного выпуска сейчас и как Вы это делали 20 лет назад, что изменилось? Искать новую интересную музыку сейчас легче или сложнее?
Почти каждую неделю я слушаю много часов музыки, сотни треков, в основном фрагменты длиной минуту или меньше, многие - по 15 секунд или меньше ... последние, в основном, отвергаются, но иногда эта музыка настолько очевидно хороша, что 15 секунд достаточно…
Тот факт, что создание блогов обходится недорого, привел к тому, что нам стало доступно гораздо больше вещей. Я наткнулся на ряд блогов, в которых, например, публиковались редкие LP, и это было полезно, поскольку многие из этих записей невозможно было найти больше нигде. Даже если блоггер там ничего не комментировал, все равно было здорово встретить музыку, которую было бы трудно найти другим способом. Многие также публикуют музыку на YouTube. Это тоже полезно для таких, как я. Я и так уже потратил слишком много денег на пластинки и компакт-диски. Теперь не надо тратить безумных денег на редкие альбомы!
Формирование музыкального сета, последовательности композиций для меня попытка соединить муызкальные произведения, совеместимые по звучанию. Даже если внутри сета есть какая-то связь другого рода, общая тема или, скажем, треки одного рекорд-лейбла, моя главная цель все равно остается прежней: сделать так, чтобы треки хорошо звучали вместе.
В течение уже довольно долгого времени первый час моей программы, как правило, заполнен эмбиентом и другой «нефолковой» музыкой. Мне кажется, начальный час - лучшее место для этого. Несмотря на то, что я каждую неделю составляю список того, что нашел, я всегда захожу в студию, не зная точно, что поставлю, не говоря уже о том, в каком порядке, но всё же пытаюсь дать в эфир как можно больше из моего нового списка. Излишне говорить, что таким образом я иногда упускаю даже то, что считал одной или двумя лучшими композициями, которые нашел за эту неделю! Естественно, «новый ящик» WFMU, где новейшие подборки из нашей библиотеки хранятся до того, как они добавляются на полки, часто является источником замечательных открытий, поскольку музыканты ценят тот факт, что мы - одно из немногих мест, а иногда и единственное, где их музыка будет звучать. Это здорово, когда музыканты, которых поддерживает WFMU, получают большее признание и даже славу. Каким бы полезными ни было программирование на основе алгоритмов, я не верю, что оно когда-либо заменит то, что происходит в таком месте, как WFMU. Более того, нужно учесть, что на самом деле других таких мест, как WFMU, почти нет, кроме совсем небольшого количества скромных замечательных, эклектичных станций.
Такая большая «неформатная» радиостанция, как WFMU, с такой долгой историей - явление очень интересное. Например, принцип работы ди-джеев в качестве волонтеров. Когда я говорю об этом здесь, в России, это многих удивляет. Скорее всего, потому, что многие у нас считают, что ди-джей, обозреватель, критик современной музыки и т.п. это должна быть профессия, постоянная работа, источник дохода. И, как и в любой профессии, здесь подразумевается продвижение по службе, карьерный рост… Но в WFMU, насколько я понимаю, это в первую очередь миссия, абсолютно альтруистическая миссия по просвещению и продвижению современной некоммерческой музыки и неортодоксальной музыкальной истории. Поэтому, я бы хотел, чтобы Вы еще что-то сказали о WFMU. То, что, может быть, сами хотите сказать об атмосфере здесь…
Общая атмосфера WFMU - это изумительный феномен. Что у нас есть уникального, так это группа людей, преданных музыке. Большинство людей с годами все меньше интересуются новой музыкой, для них музыка «золотого века» их жизни продолжает доминировать до конца их дней. В отличие от большинства, WFMU-коммьюнити испытывает невероятную жажду обнаружить какую-либо появляющуюся новую музыку. Было бы несправедливо сказать, что большинство людей совсем не слушают новую музыку, но они не слишком активно ее ищут. Для многих, например, Spotify и подобные ему сервисы скорее пассивный, чем активный способ поиска новой музыки. При том, что сейчас я читаю больше книг о музыке, чем, скажем, 20 лет назад, я не считаю себя изучающим музыку человеком или экспертом. В WFMU есть ди-джеи, которых я бы отнес к этой категории. То, что я делал все эти годы, это держал «уши открытыми». Я слушал столько музыки, что другим я могу показаться экспертом. Я не могу точно сказать, почему музыка так привлекает меня, почему у меня такая жажда слышать новые и разные стили музыки. Для меня это своего рода загадка, но я помню, что, когда я впервые вернулся в Нью-Йорк после колледжа и начал серьезно увлекаться кино, я не мог насытиться. Это был период, когда я посмотрел много фильмов. Так что во мне есть жажда эстетического опыта. У других, я полагаю, есть жажда других вещей, например, заработать как можно больше денег… Это движущая сила для многих людей. Ещё кто-то сосредоточен на семейной жизни. Конечно, всё это не взаимоисключающие вещи… Быть в WFMU - значит быть частью сообщества людей, для которых музыка играет ключевую роль в жизни. Для многих слушателей она также важна, поэтому WFMU и кажется таким удивительным местом.
2020
Часть вторая