ПОКАТУШКА НА СИМКО. - МОИ ФОНЕТИЧЕСКИЕ ЭКЗЕРСИСЫ
ИЗ КОБОРГА прилетела весточка, что сирень распустилась не вполне, и мы решили, отменив покатушку в Коборге, поехать на озеро Симко (Lake Simcoe). Я горячо поддержал предложение друзей. Во-первых, я люблю Симко. Два десятка лет назад я проводил в летнее время на его берегах буквально каждую субботу и каждое воскресенье. Во-вторых (это не секрет), мне всё равно, где кататься - в Коборге или даже в Монголии. Лишь бы друзья были рядом. К тому же (это в-третьих), они, друзья, взялись отвезти меня к месту старта...
Приехав в Вон (Vaughan), узнал, что Ю. уже часа два как укатил на велосипеде в сторону Симко, и что меня повезёт Л. Мы нагнали беглеца через 46 километров...
Погрузили Ю. вместе с его велосипедом в машину и вскоре сидели за обеденным столом в гостеприимном доме комаровских друзей. Позавтракав, оседлали наших коней и покатили по берегу озера. Заехали к церкви Смоленской Иконы Божией Матери. О ней писал здесь: (https://atsman.livejournal.com/2270803.html.
Доехав до Loretto Maryholme (о ритрите писал здесь: https://atsman.livejournal.com/2271925.html), помедитировали и покатили в обратную сторону...
В посёлке я уговорил Л. поехать в соседний лес, сказав её, что в этом аномальном году во всём мире пошли белые майские грибы. Увы, мы не нашли не только белых, но и грибов вообще. Отсутствие белых - одна из вещей, составляющих отличие Южного Онтарио от Комарова. В Комарово, как известно, белых, в частности, и грибов вообще - пруд пруди!
Выйдя из леса с пустыми руками, поехали домой. Приехали, там уже был накрыт стол! Оказывается, хозяйка спозаранку запекла мясо, натушила чикена с картошкой... Недостатка в винах, пиве тоже не было.
Слушая застольные разговоры и упражняясь в речевом восприятии (в молодости я посещал семинары М.В. Гординой и Л.В. Бондарко на кафедре фонетики ЛГУ, в результате чего замечательно чутко навострил ухо), я сделал одно наблюдение. Речь хозяйки (назовём её N1), особенно в моменты, когда она произносила монологи, обнаруживала явное сходство с речью другой моей приятельницы (назовём её N2). Если закрыть глаза, можно было представить, что передо мной сидит не N1, а N2. Я задумался, почему бы это? Почему они говорят так, а Л., с которой я ходил в лес (назовём её L1), нет? И вдруг сообразил! Обе, N1 и N2, перекочевали в Канаду много лет назад транзитом через Израиль. Очевидно, опыт жизни в Израиле и затем в Канаде повлиял на речевые особенности моих подруг, внёс изменения в их артикуляционную базу, акцентуацию. Так, как говорят N1 и N2, в Торонто говорят многие.
Это моё предположение подтверждают многолетние наблюдения над речью L1, Драг-ойтм и отсутствовавшей за столом L2. Эти, покинув Россию, может, на пяток лет позже N1 и N2, прибыли в Торонто прямиком из России, не заезжая в Израиль. Их речь, понятное дело, изобилует канадизмами, но с точки зрения произносительной, артикуляционной их язык остался практически прежним, во всяком случае, не подвергся таким драматическим изменениям, каким подвергся язык N1 и N2. Они, как их подруги, живут и работают в англоязычном окружении (Драг-аятм, например, можно сказать, десятилетиями не вылазит из среды коренных жителей Канады, а самые близкие её друзья и подруги - местные), так что изменения в речи двух N трудно объяснить иначе, как влиянием иврита. Я намерен продолжить свои фонетические и социолингвистические исследования в указанном направлении. Заодно подучу иврит.
Особенно интересным представляется случай L2. Она не только превосходно сохранила русский язык, но и замечательно бережно сохранила особенности той языковой среды, которая окружала её в период её детства и взросления, которая, можно сказать, впиталась в неё с молоком матери. Я долго и безуспешно пытался разгадать секрет её бешеного темпа речи, пока не узнал, что она родом с Урала. Оправданием моего неуспеха может служить то, что она не говорит "шта", "пошто", которые, по свидетельствам диалектологов, характерны для среднеуральского говора...
Я также произвёл некоторые наблюдения над речью мужчин-иммигрантов из России. Похоже, что мужчины менее подвержены в зрелом возрасте влиянию языковой среды. Взять нас, сидевших за столом - С., Ю., В., меня. Мы все говорим на русском языке, в котором нет и намёка на присутствие следов влияния ни иврита, ни английского языка, нет налёта этого, как бы могли выразиться некоторые, манеризма, который присущ речи многих иммигранток Штатов и Канады. В частности, мою речь и речь Ю. можно классифицировать как классическую ленинградскую, питерскую. Мы по-прежнему говорим, как делали это в прошлом веке, с расстановкой, делая паузы и чётко артикулируя гласные и согласные звуки - чисто академики Лихачёв и Жирмунский! Я думаю, мы могли бы успешно выступать на концертах и по радио в роли Левитанов.
Похоже, у нас, у мужчин, более толстая кожа. Так, кстати, у нас не только с языком. Кто-нибудь из нас был замечен в охоте за пиджачком от Коко Шанель? Кто-нибудь делает маникюр или педикюр? То-то и оно.
Приехав в Вон (Vaughan), узнал, что Ю. уже часа два как укатил на велосипеде в сторону Симко, и что меня повезёт Л. Мы нагнали беглеца через 46 километров...
Погрузили Ю. вместе с его велосипедом в машину и вскоре сидели за обеденным столом в гостеприимном доме комаровских друзей. Позавтракав, оседлали наших коней и покатили по берегу озера. Заехали к церкви Смоленской Иконы Божией Матери. О ней писал здесь: (https://atsman.livejournal.com/2270803.html.
Доехав до Loretto Maryholme (о ритрите писал здесь: https://atsman.livejournal.com/2271925.html), помедитировали и покатили в обратную сторону...
В посёлке я уговорил Л. поехать в соседний лес, сказав её, что в этом аномальном году во всём мире пошли белые майские грибы. Увы, мы не нашли не только белых, но и грибов вообще. Отсутствие белых - одна из вещей, составляющих отличие Южного Онтарио от Комарова. В Комарово, как известно, белых, в частности, и грибов вообще - пруд пруди!
Выйдя из леса с пустыми руками, поехали домой. Приехали, там уже был накрыт стол! Оказывается, хозяйка спозаранку запекла мясо, натушила чикена с картошкой... Недостатка в винах, пиве тоже не было.
Слушая застольные разговоры и упражняясь в речевом восприятии (в молодости я посещал семинары М.В. Гординой и Л.В. Бондарко на кафедре фонетики ЛГУ, в результате чего замечательно чутко навострил ухо), я сделал одно наблюдение. Речь хозяйки (назовём её N1), особенно в моменты, когда она произносила монологи, обнаруживала явное сходство с речью другой моей приятельницы (назовём её N2). Если закрыть глаза, можно было представить, что передо мной сидит не N1, а N2. Я задумался, почему бы это? Почему они говорят так, а Л., с которой я ходил в лес (назовём её L1), нет? И вдруг сообразил! Обе, N1 и N2, перекочевали в Канаду много лет назад транзитом через Израиль. Очевидно, опыт жизни в Израиле и затем в Канаде повлиял на речевые особенности моих подруг, внёс изменения в их артикуляционную базу, акцентуацию. Так, как говорят N1 и N2, в Торонто говорят многие.
Это моё предположение подтверждают многолетние наблюдения над речью L1, Драг-ойтм и отсутствовавшей за столом L2. Эти, покинув Россию, может, на пяток лет позже N1 и N2, прибыли в Торонто прямиком из России, не заезжая в Израиль. Их речь, понятное дело, изобилует канадизмами, но с точки зрения произносительной, артикуляционной их язык остался практически прежним, во всяком случае, не подвергся таким драматическим изменениям, каким подвергся язык N1 и N2. Они, как их подруги, живут и работают в англоязычном окружении (Драг-аятм, например, можно сказать, десятилетиями не вылазит из среды коренных жителей Канады, а самые близкие её друзья и подруги - местные), так что изменения в речи двух N трудно объяснить иначе, как влиянием иврита. Я намерен продолжить свои фонетические и социолингвистические исследования в указанном направлении. Заодно подучу иврит.
Особенно интересным представляется случай L2. Она не только превосходно сохранила русский язык, но и замечательно бережно сохранила особенности той языковой среды, которая окружала её в период её детства и взросления, которая, можно сказать, впиталась в неё с молоком матери. Я долго и безуспешно пытался разгадать секрет её бешеного темпа речи, пока не узнал, что она родом с Урала. Оправданием моего неуспеха может служить то, что она не говорит "шта", "пошто", которые, по свидетельствам диалектологов, характерны для среднеуральского говора...
Я также произвёл некоторые наблюдения над речью мужчин-иммигрантов из России. Похоже, что мужчины менее подвержены в зрелом возрасте влиянию языковой среды. Взять нас, сидевших за столом - С., Ю., В., меня. Мы все говорим на русском языке, в котором нет и намёка на присутствие следов влияния ни иврита, ни английского языка, нет налёта этого, как бы могли выразиться некоторые, манеризма, который присущ речи многих иммигранток Штатов и Канады. В частности, мою речь и речь Ю. можно классифицировать как классическую ленинградскую, питерскую. Мы по-прежнему говорим, как делали это в прошлом веке, с расстановкой, делая паузы и чётко артикулируя гласные и согласные звуки - чисто академики Лихачёв и Жирмунский! Я думаю, мы могли бы успешно выступать на концертах и по радио в роли Левитанов.
Похоже, у нас, у мужчин, более толстая кожа. Так, кстати, у нас не только с языком. Кто-нибудь из нас был замечен в охоте за пиджачком от Коко Шанель? Кто-нибудь делает маникюр или педикюр? То-то и оно.