ПУТЕШЕСТВИЕ ПО РОССИИ И МОНГОЛИИ (35): ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ В РОССИИ (1). "БУРДУГУЗ". - МУЗЕЙ. - "ПХЕНЬЯН"
29 августа, 08:00-16:30
ХРЕН редьки не слаще. Разочарованный прежним выбором босс дал указание найти отель потише, и Серебряный Волос отыскал парк-отель "Бурдугуз". Отель в часе езды от города. Если честно, я не видел резона в том, чтобы мотаться туда-сюда. "Бурдугуз" лучше "Ангары"? Он, что, Кемпински? Час туда, час обратно - получается два часа. Между тем, нам на следующий, последний в России, день предстояло ещё раз посетить музей, посмотреть другие достопримечательности Иркутска... По дороге сказали, что у отеля четыре звёздочки, но главное достоинство его - он тихий, спрятан в лесу. Граждане, это получается не отель, а пансионат отдыха!
Мы приехали - автобусу у входа было не развернуться. Выгрузив пассажиров и чемоданы, автобус попятился задом. Швейцара нет, носильщиков подавно, за стойкой сидит одна рецепционистка. Две звезды, нет, одна - по числу лифтов! Он один, крошечный.
Когда вошёл в фойе, возникло ощущение, что попал в больницу, не корейскую, разумеется. Кто-нибудь бывал в корейских больницах? Тут тебе в них и швейцар, который предусмотрительно откроет тебе дверь, махнёт рукой, подзывая такси, и автоматические двери, и внутри по бокам широкие пандусы для инвалидных колясок или тех, кто ненависит ступеньки, и несколько едален, и аптеки, и банковские, кофейные и иные аппараты, и convenience store, где есть всё, что тебе может понадобиться - сэндвичи, снэки, прочая упакованная еда, а, чтобы разогреть её, вот вам микроволновка, кофе, молоко, соки, батарейки, сочжу, макколли, товары для дома, офиса... В "Бурдугузе" же было, пусть и чистенько, шаром покати - ни швейцара, ни носильщиков, ни баров, ни бильярдной, ни магазинов, ни ресторанов (ресторан был, но он был закрыт). Я и говорю: больница, пансионат.
Босс был в ярости: оказалось, что номера "люкс" в отеле устроены - для удобства VIP - на первом этаже, который, вот незадача, стоит вровень с землёй, и выходят они окнами прямо на передний двор отеля, так что ему немедленно пришлось наблюдать приезд очередного автобуса и толкотню китайских туристов. Пережив высочайший гнев, мы собрались в одном номере (номера, кстати, были просторные, опрятные) и с горя распили две бутылки кьянти (купили по дороге в "Спаре"). Каждая бутылка стоила девятьсот рублей. Писатель говорил, что в Сеуле такая бутылка стоит несколько сот долларов. Когда попробовал, возникло ощущение, что пил простенькое, безымянное французское за пять долларов. Об ощущениях моих спутников и говорить не приходилось. Правда, они в вине особо и не разбираются.
Ощущение того, что меня бросили назад, в Советский Союз, возникло снова, когда наутро вошёл в ресторан.
За входом, должно быть, следят камеры, потому что не успел я подойти к столу, как дверь кухни отворилась, выпустила девушку с двумя тарелками в руках. Она промаршировала к моему столу, молча поставила тарелки передо мной, ушла. В тарелках были яичница и манка. Несколько человек молча ели манку вдали, в зале стояла гробовая тишина. Тишина, вдруг открывающиеся двери кухни, аскетизм декора и исключительная дисциплина молчаливого персонала и угрюмых постояльцев отеля навеяли мысли об армейской столовке. Колбасу, сыр, масло и кофе берёшь сам.
Кстати, я обратил внимание, что во всех местах Сибири, где мы были, да и в Монголии тоже (по-моему, это - то, что роднит Монголию с Россией) подают исключительно растворимый кофе.
Позавтракав, прогулялся по окрестностям.
Чтобы войти в отель или выйти из него, надо прошагать по стройке - дирекции отеля совсем некстати пришло в голову выкладывать вход плиткой.
Отель стоит на берегу Ангары.
Погрузили чемоданы в автобус и - прощай, "Бурдугуз"! - поехали в Иркутск. Прокатились по городу, не останавливаясь, проехали мимо 130-го квартала, посетили большой книжный магазин, где накупили красочных книг на много тысяч рублей. Босс, щупая книги, пришёл в восторг: "Посмотрите, какой дизайн! Во много раз лучше, чем у наших книг. Купите каждой по экземпляру". Помилуй Бог, как мы их повезём? С моей подачи купили несколько книжек русской классики. Догадайтесь, книги каких писателей мы купили?
Близилось время обеда, но босс сказал: "Мы должны досмотреть музей. Обед после музея". Обедать решили в "Пхеньяне", северокорейском ресторане. "Пхеньяны" есть в каждом приличном городе России. К тому же, грешно было не посетить осколок оторванной родины, не убедиться, что живёшь и питаешься лучше, чем твои собратья...
В музей приехали около полудня. Нас встретил вчерашний экскурсовод.
У стенда с археологическими находками проторчали до половины третьего. На исходе третьего часа на подмогу пришёл товарищ, ответственный за археологию. Он выглядел ещё более учёно, чем его сотоварищ - был молод, высок, сутул и заикался. Наконец допрос двух специалистов закончился, мы прошлись по следующим залам, и я наконец-то смог пару раз нажать на гашетку фотоаппарата. В одном из залов были выставлены экспонаты, о которых я мог бы рассказать сам, не прибегая к помощи экскурсовода, но до них никому не было дела.
Ближе к трём босс почувствовал голод, и мы двинули в сторону "Пхеньяна".
"Пхеньян" находится у чёрта на куличках на втором этаже "Шиномонтажа".
Там нас ждали красавицы-официантки, обряженные в национальные одежды, были накрыты два стола - один для босса с сестрёнкой и их родителей, второй для нас, смердов.
Панчхан был почти неотличим от привычного - дижонского или сеульского. Отличалась посуда. Она была иностранной - не нашей, не корейской. Приборы, палочки, тоже были не наши, не корейские - китайские. Это настораживало. И впрямь, как, с каким настроением изволите кушать котлеты де-воляй из глиняных горшочков, суши-сашими с обычных сервизных тарелок, пить вино из пивных стаканов? К тому же, шеф-повар придумал положить на одну тарелку сразу несколько закусок, и те выглядели объедками.
Чиге в европейской тарелке был ровно и не чиге.
В качестве основного блюда заказали знаменитый пхеньянский рэнмён (нэнмён), гречневую лапшу в холодном бульоне. Лапша была прозрачной и чересчур нежной. Спросили, что за лапша - оказалась наполовину из картофельного крахмала. Это не пришлось по душе моим спутникам, и они закричали: "Наш пхёнъян нэнмён куда лучше". Я был согласен с ними. Не только нэнмён, который нам дали, был хуже южнокорейского, но он и рядом не стоял с тем, который я в молодые годы часто откушивал на берегу Тэдонгана в "Павильоне у яшмовых струй" - "Оннюгване" 옥류관 玉流館. Но так, кажется, во всех культурах. Где, скажите на милость, русскому человеку сейчас поесть приличных зраз, тефтелей, выпить стопку "Московской", закусить куском антрекота?
В "Пхеньяне" есть и кабинеты. В одном из них кутила компания, кажется, составленная из северных корейцев.
Девчонки-официантки, пусть они на музыкальных инструментах не играли, были словно куколки, тётка за кассой оказалась словоохотливой, пиво развязало наши языки - вскоре "Пхеньян" превратился в затрапезную южнокорейскую столовку. Наговорившись и нафотографировавшись, попрощались с сестрёнками и поехали в "Арису" за тосираками.
ХРЕН редьки не слаще. Разочарованный прежним выбором босс дал указание найти отель потише, и Серебряный Волос отыскал парк-отель "Бурдугуз". Отель в часе езды от города. Если честно, я не видел резона в том, чтобы мотаться туда-сюда. "Бурдугуз" лучше "Ангары"? Он, что, Кемпински? Час туда, час обратно - получается два часа. Между тем, нам на следующий, последний в России, день предстояло ещё раз посетить музей, посмотреть другие достопримечательности Иркутска... По дороге сказали, что у отеля четыре звёздочки, но главное достоинство его - он тихий, спрятан в лесу. Граждане, это получается не отель, а пансионат отдыха!
Мы приехали - автобусу у входа было не развернуться. Выгрузив пассажиров и чемоданы, автобус попятился задом. Швейцара нет, носильщиков подавно, за стойкой сидит одна рецепционистка. Две звезды, нет, одна - по числу лифтов! Он один, крошечный.
Когда вошёл в фойе, возникло ощущение, что попал в больницу, не корейскую, разумеется. Кто-нибудь бывал в корейских больницах? Тут тебе в них и швейцар, который предусмотрительно откроет тебе дверь, махнёт рукой, подзывая такси, и автоматические двери, и внутри по бокам широкие пандусы для инвалидных колясок или тех, кто ненависит ступеньки, и несколько едален, и аптеки, и банковские, кофейные и иные аппараты, и convenience store, где есть всё, что тебе может понадобиться - сэндвичи, снэки, прочая упакованная еда, а, чтобы разогреть её, вот вам микроволновка, кофе, молоко, соки, батарейки, сочжу, макколли, товары для дома, офиса... В "Бурдугузе" же было, пусть и чистенько, шаром покати - ни швейцара, ни носильщиков, ни баров, ни бильярдной, ни магазинов, ни ресторанов (ресторан был, но он был закрыт). Я и говорю: больница, пансионат.
Босс был в ярости: оказалось, что номера "люкс" в отеле устроены - для удобства VIP - на первом этаже, который, вот незадача, стоит вровень с землёй, и выходят они окнами прямо на передний двор отеля, так что ему немедленно пришлось наблюдать приезд очередного автобуса и толкотню китайских туристов. Пережив высочайший гнев, мы собрались в одном номере (номера, кстати, были просторные, опрятные) и с горя распили две бутылки кьянти (купили по дороге в "Спаре"). Каждая бутылка стоила девятьсот рублей. Писатель говорил, что в Сеуле такая бутылка стоит несколько сот долларов. Когда попробовал, возникло ощущение, что пил простенькое, безымянное французское за пять долларов. Об ощущениях моих спутников и говорить не приходилось. Правда, они в вине особо и не разбираются.
Ощущение того, что меня бросили назад, в Советский Союз, возникло снова, когда наутро вошёл в ресторан.
За входом, должно быть, следят камеры, потому что не успел я подойти к столу, как дверь кухни отворилась, выпустила девушку с двумя тарелками в руках. Она промаршировала к моему столу, молча поставила тарелки передо мной, ушла. В тарелках были яичница и манка. Несколько человек молча ели манку вдали, в зале стояла гробовая тишина. Тишина, вдруг открывающиеся двери кухни, аскетизм декора и исключительная дисциплина молчаливого персонала и угрюмых постояльцев отеля навеяли мысли об армейской столовке. Колбасу, сыр, масло и кофе берёшь сам.
Кстати, я обратил внимание, что во всех местах Сибири, где мы были, да и в Монголии тоже (по-моему, это - то, что роднит Монголию с Россией) подают исключительно растворимый кофе.
Позавтракав, прогулялся по окрестностям.
Чтобы войти в отель или выйти из него, надо прошагать по стройке - дирекции отеля совсем некстати пришло в голову выкладывать вход плиткой.
Отель стоит на берегу Ангары.
Погрузили чемоданы в автобус и - прощай, "Бурдугуз"! - поехали в Иркутск. Прокатились по городу, не останавливаясь, проехали мимо 130-го квартала, посетили большой книжный магазин, где накупили красочных книг на много тысяч рублей. Босс, щупая книги, пришёл в восторг: "Посмотрите, какой дизайн! Во много раз лучше, чем у наших книг. Купите каждой по экземпляру". Помилуй Бог, как мы их повезём? С моей подачи купили несколько книжек русской классики. Догадайтесь, книги каких писателей мы купили?
Близилось время обеда, но босс сказал: "Мы должны досмотреть музей. Обед после музея". Обедать решили в "Пхеньяне", северокорейском ресторане. "Пхеньяны" есть в каждом приличном городе России. К тому же, грешно было не посетить осколок оторванной родины, не убедиться, что живёшь и питаешься лучше, чем твои собратья...
В музей приехали около полудня. Нас встретил вчерашний экскурсовод.
У стенда с археологическими находками проторчали до половины третьего. На исходе третьего часа на подмогу пришёл товарищ, ответственный за археологию. Он выглядел ещё более учёно, чем его сотоварищ - был молод, высок, сутул и заикался. Наконец допрос двух специалистов закончился, мы прошлись по следующим залам, и я наконец-то смог пару раз нажать на гашетку фотоаппарата. В одном из залов были выставлены экспонаты, о которых я мог бы рассказать сам, не прибегая к помощи экскурсовода, но до них никому не было дела.
Ближе к трём босс почувствовал голод, и мы двинули в сторону "Пхеньяна".
"Пхеньян" находится у чёрта на куличках на втором этаже "Шиномонтажа".
Там нас ждали красавицы-официантки, обряженные в национальные одежды, были накрыты два стола - один для босса с сестрёнкой и их родителей, второй для нас, смердов.
Панчхан был почти неотличим от привычного - дижонского или сеульского. Отличалась посуда. Она была иностранной - не нашей, не корейской. Приборы, палочки, тоже были не наши, не корейские - китайские. Это настораживало. И впрямь, как, с каким настроением изволите кушать котлеты де-воляй из глиняных горшочков, суши-сашими с обычных сервизных тарелок, пить вино из пивных стаканов? К тому же, шеф-повар придумал положить на одну тарелку сразу несколько закусок, и те выглядели объедками.
Чиге в европейской тарелке был ровно и не чиге.
В качестве основного блюда заказали знаменитый пхеньянский рэнмён (нэнмён), гречневую лапшу в холодном бульоне. Лапша была прозрачной и чересчур нежной. Спросили, что за лапша - оказалась наполовину из картофельного крахмала. Это не пришлось по душе моим спутникам, и они закричали: "Наш пхёнъян нэнмён куда лучше". Я был согласен с ними. Не только нэнмён, который нам дали, был хуже южнокорейского, но он и рядом не стоял с тем, который я в молодые годы часто откушивал на берегу Тэдонгана в "Павильоне у яшмовых струй" - "Оннюгване" 옥류관 玉流館. Но так, кажется, во всех культурах. Где, скажите на милость, русскому человеку сейчас поесть приличных зраз, тефтелей, выпить стопку "Московской", закусить куском антрекота?
В "Пхеньяне" есть и кабинеты. В одном из них кутила компания, кажется, составленная из северных корейцев.
Девчонки-официантки, пусть они на музыкальных инструментах не играли, были словно куколки, тётка за кассой оказалась словоохотливой, пиво развязало наши языки - вскоре "Пхеньян" превратился в затрапезную южнокорейскую столовку. Наговорившись и нафотографировавшись, попрощались с сестрёнками и поехали в "Арису" за тосираками.