обеденное
Итак, студент Сикорский решительно шагнул на порог "Индейского трактира", придав себе как можно более искушенный и рассеянный вид. Будто и не студент вовсе, и не с последними монетами, затерявшимися в рваненьких складках потертого пиджака, а этакий все видевший, все отведавший отпрыск семейства богатого, склонного к роскоши и куражу. Сегодняшней задачей студента Сикорского было отведывание нового, чрезвычайно модного в нынешнем сезоне, блюда "яичница Анцтекская".
"Вот ведь скорость" - ухмылялся студент про себя - "еще полгода назад этого, как его... ааа, Кортеса, этого никому неизвестного лаборанта при профессоре байологии Испанской Академии, только начали упоминать во всех европейских изданиях. Ну да, как раз на ихнее Рождество он и обнаружил во время байологической кспедиции странные старые городишки с птицеподобными человечками... тьфу, срамота какая - все в перьях, хуже индейцев в Первой Америке. А теперь, подишь ты - трактиров уже понаоткрывали, дорогие, черти. И ведь кажная цаца тебе в лицо нагло ржать будет, ежели узнает, что ты, студент между прочим Московского Университета, ничего такого об энтих анцтеках и не слыхал".
Между всеми этими размышлениями студент Сикорский уже направился к странному сооружению, вроде как в кабаках, узкий длинный стол, за которым маячило вполне рязанское лицо в ореоле разноцветных перьев...
Яичница оказалась блюдом весьма странным. Студент Сикорский даже заставил себя смотреть на нее и взгляда не отводить. "Вот и настал мой час" - в тоске думал Сикорский. - "А ведь предупреждала маменька: все эти разнузданные увеселения в компании нетрезвых студиозусов и мамзелек до добра не доведут. Вот ведь черт дернул поучаствовать в этом соревновании...".
В меню, оформленном, кстати, на куске серого камня (вот кому-то было не жалко сил и умений), значилось порционное распределение: четверть круга, половина, ну и целый. Разумеется, Сикорский взял целый - это предусматривалось правилами соревнований, на эту круглую целую пакость ушли все имеющиеся деньги до последней студёнки.
Знакомых яиц в этом "целом" не очень угадывалось, должно быть сказывалось большое количество "трав индейских полевых". Желтого и белого яичного цвета также не было, вместо него изумленному взору представал зеленовато-серый с легким намеком на желтизну... ну-ну... Всю соль блюда составляли чрезвычайно модные и оттого жутко дорогие картопиль и понедоры. В этом месте наджо отметить, что студент Сикорский специально выучивал наизусть названия заморских фруктов, дабы не опростоволоситься. Так что, увидев в серо-зеленой плотной массе ошметки чего-то красноватого, он мог с уверенностью сказать: они, понедоры! То же, что являло коричневатую поджареную корочку видимо и было не менее загадочным картопилем.
Студент Сикорский задумался...
Тем временем индециант, то есть индейский официант, принес стакан с густой красной жидкостью и два ломтя серого хлеба (хлеб был заказан самый дешевый, на "натуральный маизовый" денег уже не хватило), и студент опять поежился. Ему предстояло не только съесть, но и выпить "Кровь Понедорову".
С тоской вспоминая чугунок гречневой кашки, что маменька подавала к столу на завтрак, да репку тертую и смешанную с экспериментальной зеленой морковкой, студент Сикорский подавил в себе скупую слезу и начал есть.
Хммм, что-то яичное несомненно чувствуется, а приправа, хоть и душиста сверх меры, но тоже не портит вкуса. Красные ошметки на первый вкус были слегка кисловаты, а может сладковаты - студент Сикорский никак не мог точно описать неведомый доныне вкус. Тут он поспешно схватил стакан с "кровью" и быстро, пока не прошел запал, махнул разом половину, проглотил, замер и задумался. Было солено, во рту осталось ощущение мелкой кашицы, какая бывает если хрупкие осенние яблоки "золотой закат" долго толочь, только вкус был другой. Картопиль после всего пережитого оказался совсем уж не страшный - плотные кружочки, обжаренные несомненно в родном, подсолнечном, масле. Вкус жареного и чего-то такого "ненашего". Словом, спустя четверть часа студент Сикорский вытирал остатки масляно-помидорной жикости с тарелки последним кусочком серого хлебушка. В стакане тем временем не осталось ни капли "Крови Понедорной". Студент Сикорский был сыт и доволен - денег, правда, уже не осталось, зато он выдержал очередное испытание, получил от этого много плезира и ажура, теперь можно было со спокойной совестью писать к студенту Заправскому, руководителю "Клуба Интерпутешействий", ну а дальше ему предстояло самое главное и последнее испытание: поход в ледяную закусочную "У белого медведя".